Хулиган напрокат - Алёна Черничная
— Ничего ты не знаешь, Синичкина. Вот, например, обо мне и моих царапинах. Тебя же это так взбесило?
Я взрываюсь от кипящего в крови адреналина. Отчаянно размахиваю руками-ногами, пытаясь вывернутся из наглых лап.
— Какой же гад, Ольховский! Я не собираюсь слушать о твоих потрахушках!
— Ну собственно я в тебе и не ошибся, — обреченно вздыхает Макс.
— Зато я ошиблась. Почему-то решила, что ты не такой уж и лживый.
Мой похититель неожиданно тормозит. Легким движением одной руки снимает со своего плеча и ставит на ноги.
— Спорим, тебе сейчас за эти слова будет стыдно?
Через разлетевшиеся от прогулки вниз головой пряди вижу ехидную улыбочку Ольховского. Сжимаю кулаки, умоляя себя не кинуться на него и не отмутузит. Хотя…Насколько там сокращают срок за убийство в состоянии аффекта?
— Это мне-то должно быть стыдно? — повышаю голос в унисон очередного грохота после вспышки молнии. — Знаешь ли, это не я обнимаюсь с одной, а потом щеголяю с расцарапанной спиной от другой, — все же проговариваю в лицо Максу то, о чем думаю последние несколько дней. Плевать!
— Ты ревнуешь… — он расплывается в невероятно счастливой улыбке.
— Боже упаси! — я театрально открещиваюсь, закатывая глаза.
— Это Майер расцарапала мне спину, — неожиданно равнодушно выдает Макс.
А его слова оказываются сильнее любого самого страшного удара грома. Кислород комом становится поперек горла.
— Макс, имей совесть, а? — хриплю не своим голосом. — Не посвещай, пожалуйста, меня в свои постельные игрища.
Но он, наоборот, пытается лишь приблизиться ко мне, делая шаг.
— Ты можешь выслушать меня?
Я резко отшатываюсь, разворачиваюсь прочь. Отрицательно машу головой. Хватит! Даже слушать не буду. Майер! Это была чертова Инга! Я хочу просто завопить от этой мысли.
И он еще так спокойно об этом заявляет и просит послушать! У меня, видимо, на лбу уже прямо прописалось: дурочка.
В груди все сжимается от боли. Я обнимаю себя за плечи и под раскатистый рокот грома ускоряю шаг. Тяжелых капель дождя становится все больше. Они неприятно бьют по коже. С каждым таким ударом я вздрагиваю, но, наверное, это единственное, что отвлекает меня от мысли разреветься вот прям здесь.
Люди разбегаются по набережной кто куда, прячась уже от начавшегося проливного дождя. И только я упрямо шагаю вперед по тротуару вдоль дороги, куда глаза глядят. Слушать про Майер и Ольховского выше моих сил. Пусть лучше в меня шарахнет молния!
Но рядом со мной уже равняется капот знакомой черной машины. Она медленно плетется вдоль тротуара, а я продолжаю гордо вышагивать под усиливающийся дождик. Не поворачиваю головы, даже когда из приоткрытого окна машины краем глаза замечаю выглядывающий нос Ольховского.
— Лесь, не дури. Дождь же! Сядь, и поговорим, — вежливо приказывает он под раскат грома.
Молчу. Смахиваю влажные волосы с лица, но упорно иду, сама не зная куда.
Издав короткий рычащий звук мотором, иномарка Ольховского одним рывком въезжает на тротуар и нагло пересекает пешеходную дорожку.
Я не успеваю и возмутиться, как Макс выскакивает из салона. Громко хлопнув дверью машины, он огибает ее капот и под холодящий душу взрыв грома предстает передо мной.
Теперь мы оба стоит на тротуаре под проливным дождем.
— Сядь, — угрожающе понижает голос Макс. — Мне есть, что тебе рассказать.
— Майер расскажи, — язвительно цокаю я.
Макс вскидывает голову, подставляя лицо потоку холодных капель, и устремляет взгляд в серое небо:
— Синичкина, как же ты меня бесишь, а! — громко выдыхает он. — Я ради тебя районное ОВД на уши поставил! Целое театральное представление разыграл. Вот на кой черт мне это надо было, если бы меня интересовала Майер. Я сюда приехал из-за тебя, — Максим перестает разговаривать с тучками и облачками и теперь таранит взглядом меня. — Я тебя из-под носа Алеши утащил, хотя он мог запросто взять и втащить мне за это. Я бы вот втащил, если бы кто-то вот так взял и украл тебя на моих глазах.
Внутри меня что-то екает. Такое робкое и теплое, когда смотрю на Макса, стоящего и мокнущего под водяным полотном, но я все равно скрещиваю руки на груди и хмурюсь:
— Если я тебя бешу, то зачем это вот все?
— Ты мне нравишься, — так легко и просто заявляет Макс, пожимая плечами, а я судорожно хватаю ртом воздух. — Ты жутко странная и ни на кого не похожая, но перестать думать о тебе не могу. Так что сядь в машину, пока я под этим романтичным дождем тебя просто насильно туда не запихнул.
И решительность в его карих глазах сверкает ничуть не меньше, чем вспышка молнии.
Запихнет, это точно.
Я все-таки сажусь в черную иномарку. Правда, перед этим гордо шмыгаю носом и делаю лицо а-ля каменным.
Но только в теплом салоне машины понимаю, насколько я промокла и продрогла. Тонкая ткань платья отвратительно прилипла к коже, как и мои волосы. По ним чуть ли не ручьями стекает вода.
Макс промок не меньше. Всегда лежащие в свободном полете темные пряди, теперь непривычно приглажены дождем. Запустив пальцы в волосы, Максим проводит по ним ладонью. Такой простой жест, а у меня снова все замирает в груди.
Приказываю себе держать оборону и бдительность, пока не услышу, зачем меня нужно было тащить сюда на плече. Без боя не сдамся!
— Так что ты хотел мне рассказать? — с важным видом поправляю свой мокрый подол платья на коленях.
Хмыкнув, Макс без лишних разговор лезет в карман джинсов за телефоном. Достав смартфон, он вручает его мне в руки, предварительно запустив на нем какое-то видео.
— Смотри и слушай внимательно.
На экране появляется незнакомый мне кабинет. Видимо, съемка велась исподтишка, потому на видео присутствует его небольшая часть: угол стола и стул, на котором сидит… черт подери! Майер. Перепуганная, с выпученными глазами и бледнее, чем побелка. Обескураженно взглядываю на Макса, но тот лишь кивком опять указывает мне смотреть в телефон.
— Гражданочка, вы мне внятно так и не ответили. Кем вам является Ольховский Максим Витальевич? — от зычного мужского голоса за кадром у меня мурашки пробегают по телу.
— Я же говорю, никем, — Инга заметно нервничает, теребя ремешок сумки у себя в пальцах. — Что происходит вообще?
— Как что? Гражданин Ольховский написал на вас заявление по статье 115 и 133 УК РФ. Знаете такие?
Инга отчаянно трясет головой.
— Это умышленное причинение легкого вреда здоровью. И понуждение к действиям сексуального характера, — грозно озвучивает мужчина.
— Но я… — Глаза Майер испуганно наполняются слезами, — не понимаю. Я же ничего не сделала.
— А
