Как переспать с лучшим другом и не разрушить всё - Татьяна Тэя
С тихим, покорным стоном, я приоткрыла рот, впуская его ищущий язык, веки сами собой захлопнулись, а пальцы вцепились в мягкую ткань его куртки, притягивая ближе.
Он что — то недовольно проворчал, видимо раздражённый неудобством машины, мешающим ему, затем просто потянул меня на себя, слегка приподнимая над сиденьем, так, что я почти встала на колени, и принялся целовать со всем отчаяньем, что накопилось в нём за этот вечер.
И радость, и сочувствие, и неверие в происходящее слились во мне в сплошную карусель чувств. Голова кружилась, сердце стучало, словно бешеное. Глубоко вздохнув, я запустила руку в его мягкие, чуть завивающиеся волосы. Его руки крепче сомкнулись на мое талии; я чувствовала, как он напряжён.
Прекрасно представляя, чем он занимался с Даяной, когда Лили их обнаружила, я с болью подумала, что, возможно, он рассматривает меня сейчас в качестве временной перспективы на ночь, ведь их очередной разговор с Лилиан окончился нечем. А могла ли я пойти на подобное? На этот вопрос у меня не было ответа. Часть меня кричала: «Наплюй на всё и бери своё, ведь ты так давно об этом мечтала. Живём один раз!» Другая же тихо нашёптывала: «Никогда».
Но Калеб не распускал рук, не позволял себе вольностей, не пытался стянуть с меня одежду. Он просто целовал меня. То сладко и проникновенно, то более страстно. Излишне говорить, что я была на небесах, когда его горячий язык ласково поглаживал мой, а губы двигались в унисон с моими.
Всё было хорошо, если бы не одно «но». В моей голове настойчиво пульсировала одна единственная мысль: Что бы не творил сейчас Калеб со мной, как бы не целовал, какие бы чувства и желания не пробуждал, любит — то он всё равно Лили. Я не могла не оценить ту настойчивость, с которой он добивался её прощения, пускай даже это больше походило на манию. Его гордость была ущемлена, хотя Калебу было некого винить в этом, кроме самого себя.
И он это понимал. Я видела.
Но как бы мне не хотелось сейчас находиться в его объятьях, я не желала становиться очередным вечерним приключением для Калеба Бёрта.
Я попыталась оторваться от него, хоть это и было выше моих сил. Собравшись с силами, я откинулась в его руках, прерывая поцелуй. С тихим недовольным стоном, он притянул меня обратно, намереваясь возобновить прерванное.
— Прости, Калеб, я так не могу… — прошептала я, чувствуя, как слёзы наворачиваются на глаза.
Он не отступил, кратко целуя меня в губы, раз, другой и ещё раз вслед за этим.
— Почему? — спросил он между поцелуями.
— Ты меня не знаешь… — начала я.
— Знаю. Я знаю тебя уже полтора года, — прошептал он, зарываясь в мои волосы и целуя в шею.
Не сдержавшись, я застонала, чувствуя приятную дрожь от его влажных коротких поцелуев.
На языке вертелся один вопрос, но я всё не решалась его задать. И пока он целовал меня в шею, поднимаясь от плеча к мочке уха, я всё же с тихим всхлипом выдохнула:
— А Лили?
— К чёрту Лили! — яростно ответил он, снова набрасываясь на мои губы.
Я тихо пискнула, но сдалась под его напором, позволяя себе следовать за собственными желаниями и чуткими ласками Калеба.
Мы целовались долго и с упоением.
Не знаю, сколько времени прошло к тому моменту, когда я, откинувшись на спинку сиденья, снова смотрела на проплывающий за окном пейзаж, но я пребывала в полнейшем смятении. И как дальше выстроить линию своего поведения с парнем, сидящим практически рука к руке рядом со мной, я не знала.
Вскоре мы подъехали к Абердину, Калеб не стал спрашивать, куда меня вести, здесь все знали дома друг друга, так что, покружив по тихим заснеженным улицам, он остановился у моего дома.
Неловкость накатилась внезапно. Я опустила глаза, не зная, куда смотреть, кроме как на свои сжатые руки.
— Ну, я пойду, наверное, — пролепетала я и потянулась к ручке двери.
— Подожди, я открою, — остановил меня Калеб, и я замерла, тщательно поправляя и так по самое горло застёгнутый ворот куртки.
Калеб вышел и обежал вокруг машины, распахивая передо мною дверь и протягивая руку. Я приняла её, всё так же избегая его взгляда.
Что — то невнятно пробормотав, я уже было собралась пойти к дому, когда поняла, что Калеб не отпускает меня.
Я дёрнулась, но он держал мою ладонь в своей, игнорируя мои настойчивые попытки высвободиться.
— Мне пора, Калеб, — снова попыталась я.
— Не так быстро, — он прижал меня к закрытой дверце машины и просто, ничего не предпринимая, уставился на моё лицо. Теперь не было никакого шанса не смотреть на него.
Поэтому, набравшись смелости, я вскинула голову и… растерялась.
Его взгляд нежный и ласковый выражал массу эмоций, но в то же время его истинные мысли были скрыты от меня. Я не могла найти ответ ни на один из своих вопросов в этих изумрудных, блестящих в лунном свете глазах.
— Я пойду? — несколько вопросительно уточнила я.
— Иди, — ответил он, но с места не сдвинулся.
Тогда тяжело вздохнув, я всё — таки высказала то, что вертелось в моей голове.
— Завтра всё будет как… как прежде?
Оставалось надеяться, что это не прозвучало слишком жалко.
Калеб на секунду прикрыл глаза, скрывая от меня свои итак туманные чувства и эмоции.
— Я не знаю, Таня. Всё так сложно. Может быть. Не знаю.
Прикусив губу, я силилась не заплакать.
— Я понимаю, — прошептала я, желая спрятаться от его взгляда, пока он не увидел моих глупых, наивных слёз.
— Да ни черта ты не понимаешь, — с яростью прошептал он. — Ладно, иди.
Он отступил.
Я могла уйти, но по-прежнему стояла, прижавшись к машине, и смотрела на Калеба.
И затем он снова сделал это…
Поцеловал меня…
Пасмурное зимнее утро было для Абердина… обычным.
Только вот для меня оно было наполнено предвкушением, ожиданием и надеждой.
Вчера Калеб долго не отпускал меня, но мне всё — таки пришлось уйти в свой тёмный, спящий дом и, рухнув на кровать, предаться глупым и, отчасти, наивным мечтаниям, вспоминая тепло его рук и сладость поцелуев. И, наверное, попытаться поверить, что это не сон.
Как всегда в такие моменты мозг самоотключался, и терялось ощущение реальности. Я решила махнуть рукой на всё и не думать ни о чём, позволив событиям идти своим чередом. И даже при плохом раскладе, мне будет, о чём вспомнить.
У
