Хочу вернуть тебя - Амелия Борн
Повернувшись, я, немного пораздумав, сделал фото собачонки и вышел из машины.
- Только ты недолго! Не хватало еще, чтобы это чудо в перьях мне тут все обгадило.
У усмехнулся и закрыл дверцу под новый всплеск лая, смешанного с визгом. Быстриков снялся с места и скрылся за поворотом. Я же, заложив руки в карманы брюк, стал прохаживаться по тротуару в ожидании Раисы Васильевны.
Докторша примчалась через несколько минут. Вышла из машины, за рулем которой и прибыла сюда, осмотрелась. Судя по всему, никого в провожатые, как они с Юрой и договаривались, не взяла.
- Раис Васильна! - окликнул я ее.
Она встревоженно помчалась ко мне, но когда узнала, кто перед ней, резко затормозила и на лице врача появилось сначала растерянное, а затем раздраженное выражение.
- Андреев? - с опаской, явственно звучащей в голосе, уточнила докторша.
Ага, значит, помнит кошка, чье мясо съела.
- Андреев, - кивнул я. - Егор Алексеевич. Поговорим?
Я указал на двери, ведущие в кафе. Не бог весть какая забегаловка, но сейчас выбирать не приходилось.
- Где Монечка? - спросила Раиса Васильевна, при этом голос ее дрогнул.
- Она в надежном месте.
- Это он!
Я поморщился - эти гендерные истории меня не волновали от слова «совсем».
- Он в надежном месте, но отдам его я только если услышу сегодня все, что мне нужно. И, естественно, без вранья.
Я открыл фотку и предъявил Раисе Васильевне. Она чуть не впилась в телефон пальцами, но справилась с эмоциями и упрямо поджала губы.
- Вы же понимаете, что это преступление?
- Случайно забрать собаку, которую мой друг перепутал со своей? Дайте подумаю… - Я сделал вид, что размышляю. - Ну, вы напишете заявление, полиция вряд ли вот так сразу бросится искать вашего Монечку. Ну а если и бросится, найдет не сразу.
- Но Моне скоро пора будет кушать! Он ест только у меня на руках и только размоченный корм…. По одной штучке.
Я снова поморщился. Господи, помилуй - к роли собачьей няньки меня жизнь не готовила.
- Проголодается - пожрет, что дадим, - соврал я.
Конечно, я даже представить себе не мог, что мы с Быстриковым станем возиться с собакой и кормить ее с ложечки.
Раиса Васильевна всхлипнула, покорно опустила голову. Было ли мне жаль эту врунью? Нисколько. Она сейчас получала самое скромное наказание из всех возможных за то, что солгала мне и Еве. И за то, что провернула свои манипуляции, сыграв ни много, ни мало, а нашими жизнями.
- Идемте, - все же сказала она, и я, выдохнув от облегчения, направился к кафе.
- Давайте кратко и по делу - сразу все выясним и заберете Моню, - сказал я, когда мы сели за столик и взяли по чашке кофе.
Раиса Васильевна вновь приняла раздраженный вид, но быстро взяла себя в руки.
- Что конкретно вас интересует? - спросила она.
- Все, что связано с эко Августы Андреевой. И каким образом в нем замешана Ева Лебедева.
Откинувшись на спинку стула, я сложил руки на груди и добавил:
- Чем быстрее все расскажете, тем меньше будет голодать собака.
Докторша вздохнула и начала:
- Я вообще человек подневольный. И работу терять не могла, потому сделала все так, как было указано сверху.
- Кем?
- Владелицей клиник. Сестрой Сивацкого Валентина Ивановича. Видите ли, Августа Юлиевна очень хотела ребенка, но у нее есть проблемы по женской части. Поэтому нам пришлось подстраховаться - взять яйцеклетки у другой, полностью здоровой, женщины.
- И этой женщиной стала Ева Лебедева, - скрежетнув зубами, сказал я.
Раиса Васильевна кивнула.
- Однако, так вышло, что из взятых у Августы Юлиевны яйцеклеток все же получился эмбрион. Вернее, даже два. Одного она выносила, а второй ушел в криобанк.
- А мой биоматериал? Его вы просто слили в унитаз? - хмыкнул я и приподнял брови.
- Нет. У Сивацкого не может быть детей, поэтому в создании эмбрионов участвовали исключительно ваши клетки.
Я нахмурился. Почему тогда анализ показал, что я не отец Маруси и Лены?
- Вообще-то у меня есть результаты днк, по ним я отцом девочек не являюсь, - процедил я, подавшись к врачихе.
- Это подделка. У нас не так много клиник, где делают анализы днк, все они были предупреждены, что вы можете в ближайшее время обратиться за таким анализом. Но я вас уверяю, как человек, который участвовал во всем сложнейшем процессе создания эмбрионов - дети ваши. И если переделаете анализы, но уже в другом месте, скажем, в столице - результат будет иной.
Я сжал переносицу пальцами. Попытался разложить все по полочкам. Итак, Ленка и Маруся - мои. Но мать их - Августа. Биологическая, естественно, а не та, которая может по праву называться родительницей. Но у Евы тоже взяли яйцеклетки, и выходило, что…
- Те два эмбриона, которые выкупила Ева и которые хранятся у вас - это мои с Лебедевой будущие дети, я прав?
Раиса Васильевна кивнула.
- Да, это ваши с Евой Олеговной дети. И диагноза бесплодие у Лебедевой нет.
Она даже как будто бы улыбнулась мне, чуть заискивающе, хотя, сейчас мне хотелось лишь взять и хорошенько встряхнуть ее. Потому что игры, которые велись не без участия Раисы Васильевны за нашими спинами, затронули слишком много судеб. В первую очередь - судеб маленьких, ни в чем неповинных детей.
- Вы должны понимать, что я этого так не оставлю. Сми, телевидение, суды - я протащу вашу клинику через все круги ада, - мрачно пообещал я, поднимаясь из-за стола.
Раиса Васильевна испуганно подскочила следом.
