Обманутая невеста - Злата Романова
– Аслан, я уверена, что его нет в комнате! Я и у Зины спросила…
– К девочкам заходила? – притормаживая в коридоре, вдруг, спрашивает он.
– Нет, – удивляюсь я вопросу. – Я даже здороваться с ними опасаюсь, не то, что заходить. Стоп! Не думаешь же ты, что они…
– Надеюсь, что ошибаюсь, но, если они причинили вред животному, им точно не поздоровится! – злится он, разворачиваясь и идя в комнату к дочерям.
– Аслан, подожди! – пытаюсь я остановить его. – Не руби сгоряча, сначала просто спроси! – прошу, боясь очередного скандала.
Коротко постучавшись, он открывает дверь в комнату девочек и, по одному выражению их лиц мы оба понимаем, что они точно приложили руку к исчезновению Пушистика.
– Я, кажется, всегда учил вас не брать чужое, – шагая в комнату, сразу начинает Аслан.
– Мы ничего не брали, папочка, – елейным тоном отвечает старшая, тем самым выдавая себя с головой. Ведь за последние дни от нее были слышны лишь огрызания и ругань.
– Алиша, где кролик? – переключается Аслан на младшую дочь, понимая, что от Сафии ничего не дождется.
– Он…
– Мы не брали ее дурацкого кролика! Кому ты веришь – ей или нам, своим дочерям?! – не дает Сафия и рот сестре открыть, как обычно начиная верещать.
– А ну замолчала! – пугая даже меня, стукает кулаком по столу Аслан. – С каких пор в нашем доме стало нормальным так нагло врать отцу?! У вас минута, чтобы ответить, где кролик, или я сегодня же отправлю вас в закрытую школу для девочек, как ваша мама давно мне предлагала!
– Неправда! Мама не могла такого предлагать! Она нас любит, в отличии от тебя! – тут же начинает плакать Сафия, и выглядит она при этом вполне искренне, отчего у меня сжимается сердце.
Все же, какой бестолковый этот Умаров, раз говорит своим детям такое об их матери! Неужели он не понимает, что делает им больно? Чурбан!
– Аслан, не кричи пожалуйста, – дергаю я его за руку, пытаясь успокоить, потому что он слишком остро реагирует.
– Без криков они не понимают! – беснуется мужчина. – Я в последний раз спрашиваю: где кролик?!
– Фия бросила его в морозилку, н-но мне стало жалко и я… я его с-спрятала, – испугавшись отца, выдает Алиша, громко всхлипывая.
– В… в морозилку?! – испуганно переспрашиваю я ее.
– Да вы с ума сошли, это же живое существо! – снова кричит Аслан, но на этот раз мне уже все равно. Я могу думать только о своем бедном Пушистике.
– Где он? – спрашиваю Алишу, сжимая руки в кулаки и едва сдерживая желание отшлепать жестоких негодяек.
– В шкафу-у-у-у… – указывая пальцем на свой шкаф, рыдает она.
Я быстро бегу к нему и открыв дверцу, нахожу замотанного в полотенце Пушистика. Мой бедный малыш! Тут же подхватываю его на руки, но его глазки закрыты и это пугает меня до смерти.
– Он ж-жив? – беспомощно смотрю на подошедшего Аслана, не понимая, дышит мой маленький друг или нет.
Он осторожно забирает у меня кролика и развернув полотенце полностью, щупает его крохотное тельце, утвердительно кивая.
– Жив. Пойдем, отвезем его к ветеринару. А с вами я еще поговорю! – угрожающе рычит он на плачущих девочек.
Я быстро забегаю в ванную, чтобы взять другое, более теплое и мягкое полотенце, и, завернув в него Пушистика, трепетно прижимаю его к груди весь путь до ветеринарной клиники. Мое сердце никак не может успокоиться, как не иссякают и слезы, бегущие по щекам, потому что я слишком боюсь, что может быть поздно и мой Пушистик не выживет даже с медицинской помощью.
Ветеринар забирает его из моих рук и при нас же обследует бедного малыша, объявляя, что шансы у него хорошие, но нужно оставить Пушистика под их присмотром на несколько дней.
– Вы же сами понимаете, что это за порода. Он наверняка заболеет от переохлаждения, так что придется внимательно наблюдать за ним во время лечения, – сочувствующим тоном поясняет мне эта милая женщина, когда я робко спрашиваю, не смогу ли сама позаботиться о нем дома.
Аслан отводит ее в сторонку, чтобы о чем-то поговорить, но они быстро возвращаются.
– Вы можете навещать его каждый день, – еще более доброжелательно говорит мне ветеринар. – Не бойтесь, ваш питомец в надежных руках.
– Спасибо, – говорю я, бросая тоскливый взгляд на слабого Пушистика.
Подойдя к нему, я глажу малыша между ушками и нежно целую, обещая шепотом, что не оставлю его надолго и скоро вернусь, после чего нам с Асланом приходится ехать обратно домой. Туда, где живут две маленькие жестокие девочки, которых я никогда не смогу простить, если мой Пушистик не выживет.
Аслан
– Ешь Лила, – повторяет Аслан, когда я так и не притрагиваюсь к нашему позднему ужину.
Мужчина привел меня на кухню, как только мы доехали до дома, и даже сам накрыл на стол, чего делать явно не привык. Я оценила то, что он не стал звать домработницу. Мне совершенно не хочется видеть кого-либо из этого дома. Будь у меня силы – тут же уехала бы, но все мои мысли сейчас лишь о Пушистике. Я не понимаю, как можно запереть в морозильнике такого милого беззащитного крольчонка? Почему дети бывают такими жестокими?
– Лила…
– Я не хочу, – отодвигаю тарелку с супом. – Кусок в горло не лезет, – не сдержавшись, всхлипываю я. От одной мысли, что мой мальчик мог замерзнуть насмерть в этом чертовом морозильнике…
– С ним ничего не случится, – садясь рядом и беря меня за руку, говорит Умаров, в очередной раз удивляя меня своим участием. Он ведь сам едва переносит Пушистика, но несмотря на это, искренне переживает за него. – Я поговорю с девочками. Это больше не может так продолжаться, их поведение окончательно вышло из-под контроля. Если надо, покажу их психологу, – говорит он и тут я понимаю, что пережил он сам. Сделай что-то подобное мой ребёнок, я бы с ума сошла, спрашивая себя, когда упустила тот самый момент, после которого он стал способен на такую жестокость.
– Может стоит позвонить Мине? – осторожно спрашиваю у него.
