Аромат Жасмина (СИ) - Гутовская Ирина

– Да, быстрее бы… – вздохнула, мечтая навсегда избавиться от тени прошлого и печати другого мужчины, всё ещё заочно присутствующего в моей жизни.

«Но что будет дальше? Пройдёт немало лет… он отсидит, выйдет… и… Опять начнёт преследовать, тиранить, терроризировать?» – не оставит ведь в покое.

Хотя озвучивать вслух свои страхи не стала, не желая вносить смуту в наши отношения.

– Кстати, Карина порывалась приехать. Переживает очень… – сообщил. – Я сказал ей пока не торопиться и немного потерпеть. Возможно, завтра твоё самочувствие значительно улучшится, и будешь настроена на дружескую встречу.

– Угу… Когда еду принесут? – я всерьёз проголодалась, в животе громко урчит, и перед тем, как мне капельницу поставят – хотелось бы поесть.

– Сейчас выясню, – Богдан достал телефон из джинсов: только ему не удалось дозвониться, убрал обратно в карман. – Почему-то мама не отвечает… занята, наверное… — пояснил. — Тогда схожу сам.

Он встал с кровати, а открыв дверь палаты, из глубины коридора донёсся разговор на повышенных тонах.

– Что за шум? — выглянул туда.

А вот я сразу узнала голоса мужчины и женщины, ругающиеся с Ульяной Андреевной…

54

Богдан

– Это мои родители… – взволнованным голосом произнесла Жасмин.

Я обернулся в её сторону: по растерянному взгляду и расстроенному выражению лица заметил, что не хочет их видеть – не в этих обстоятельствах и сейчас уж точно. Значит, есть веские причины. Хотя чему удивляюсь: если вспомнить всё, о чём она рассказывала, то отношения с ними едва ли можно назвать доверительными, близкими и хорошими, а когда те считают зятя – идеальным во всех смыслах мужчиной, вовсе – поддержки ждать не стоит, как и надеяться на адекватное восприятие ситуации.

«А вот своим внезапным визитом только навредят…» – чего не допущу. Моей малышке необходимы забота, внимание и покой, а не разборка с нагрянувшими родственниками: объяснять им, как были не правы, заблуждаясь касаемо всего, тем более – доказывать что-либо… Жасмин – взрослая девочка, в их опеке и советах не нуждается, в состоянии решать самостоятельно, как поступать и дальше жить.

– Не впускать? – на всякий случай уточнил её мнение, прежде чем вмешиваться, хотя для себя сразу определился – этой встрече не бывать!

– Ни при каких условиях. Мама начнёт возмущаться и кричать, папа обычно поддакивает и во всём соглашается с ней. Родители уважают и ценят Марата, чуть ли не молятся на него, он немало сделал для них – и это измеряется исключительно в денежном эквиваленте. Несложно догадаться, для чего приехали. Наверное, Хасанов-старший срочно вызвал из Испании, озвучив свою версию произошедших событий, и попросил повлиять на меня или, вернее – потребовал, пригрозив, что лишатся ежемесячного содержания. В финансовом плане они зависят от этой семьи.

«Понял уже это» – по сути, продали дочь, выгодно пристроили в обмен на материальные блага, преследуя личные цели. А счастлива ли она? – их не интересовало. Предпочли никуда не лезть и не вникать глубже – есть ли у неё сложности в отношениях с мужем или нет, главное – «бабки»… цинизм, эгоизм и меркантильность в чистом виде…

Сука, всё из-за грёбаных денег! Бесит!

Да, Жасмин никогда не жаловалась и ничего не рассказывала, но это не имеет значения: родители, которым не плевать на своих детей (и неважно, сколько им лет), всегда подмечают любые мелочи и изменения – в настроении и поведении, даже находясь на расстоянии.

– Как зовут отца и мать? – ещё не спрашивал об этом, подходящего повода не было. Известно только её отчество – Кимовна.

– Мама – Жанна Глебовна… – она задумалась ненадолго. – Мой дед, Ли Хён Джун – чистокровный кореец, женившись на русской девушке и пустив корни в России, он записал сына по всем правилам имён, принятым у нас, поэтому папа – Ким Хёнджунович, такое необычное сочетание получилось.

– Ясно, – постараюсь запомнить. – Ни о чём не волнуйся, выпровожу нежданных посетителей.

Жасмин улыбнулась и благодарно кивнула в ответ.

Закрыв дверь палаты, быстрыми шагами направился в конец коридора, откуда доносится разговор на повышенных тонах, где разгорается скандал и назревает буря.

Настало время познакомиться с будущими родственниками поближе – рано или поздно это случилось бы. Давно хотел пообщаться. Наконец, спущу с небес на землю, открыв глаза на многие вещи. Заранее знаю, не смогу сдержаться, контролировать себя – прямо выскажусь на тему недальновидности, безразличия и, по факту, безучастности в судьбе единственного ребёнка.

Злость берёт... Возможно, я спешу с выводами. Так или иначе, пусть это остаётся на их совести – не мне их судить.

Понравлюсь или нет? – без разницы, честно. Меньше всего заботит: примут ли эти люди выбор дочери. Если её родители не совсем «прогнили» – включат голову. Если искренне желают счастья, то не станут препятствовать нам – им придётся смириться и согласиться с тем, что теперь займу центральное место в жизни Жасмин, заполнив собой все аспекты, целиком и полностью. Если будут противиться – это не наши проблемы. Чужое мнение никак не повлияет на нас, и учитываться не будет, любимая женщина от меня не откажется по чьей-то прихоти, как и я.

Ну а если они заодно с семейством Хасановых, то… добавить тут нечего…

Полагаю, при таком раскладе, моя малышка тоже не захочет поддерживать с ними связь, с лёгкостью попрощавшись. Опять же, наверное, тороплюсь с решением «обрубить концы», как будто разговор между нами уже состоялся и итог не понравился обеим сторонам… а это не очень правильно…

На сегодняшний момент стремлюсь к одному: сохранить нормальные человеческие взаимоотношения. Нервотрёпка и ругань никому не нужны. Но почему-то кажется, что мы не поладим: интуиция твердит так – столкнусь с очередными трудностями.

Посмотрим, к чему приведёт знакомство, и каким будет результат встречи…

– Я охрану вызову. Угомонитесь, вы в клинике находитесь – соблюдайте тишину, ведите себя подобающим образом, озвучила вам не раз: посещения запрещены ввиду самочувствия пациентки, о возможности навестить – сообщу позже, – моя мама стоит на входе в гинекологическое отделение, как цербер, упёрлась руками в дверной проём и не впускает внутрь.

– Ульяна Андреевна, я улажу конфликт, – подошёл к ней и, обхватив за талию, подтолкнул отойти. – Вас дожидаются.

Крайне редко называю её по имени-отчеству, на «вы», в основном – в присутствие других врачей. Сейчас специально обратился официально, давая понять, чтобы не вмешивалась.

– Э-э… – растерявшись, уставилась удивлённо. – Это родители…

– Ага, я в курсе, – взглянул внимательно, намекая идти в палату. Почти беззвучно прошептал «спасибо» – вовремя остановила их, сразу сообразила, что ничего хорошего от этого визита ждать не стоит… последствия могут быть печальными…

Мама кивнула и ушла.

– Где наша дочь?! – повысила голос Жанна Глебовна (её муж помалкивает — не забыть бы, как его зовут). – Мы можем хотя бы узнать, в каком она состоянии.

– Здравствуйте, готов ответить на все ваши вопросы. Давайте поговорим в фойе.

Пока идём, украдкой рассматриваю родителей моей женщины: обоим на вид лет по шестьдесят. Отец – с типичной внешностью для метисов, с ярко выраженным смешением азиатских и европейских кровей; брюнет невысокого роста, худощавый. Мать – блондинка со светло-карими глазами, цвета чая; тоже хрупкой миниатюрной комплекции, как и дочь (а вот на кого Жасмин больше похожа – сложно сказать, наличие корейских корней затмевает первоначальное впечатление).

– Вы вообще кто? Доктор? Тогда где форменная одежда? – возмутилась Жанна Глебовна. Косится на меня: то ли с опаской, то ли с интересом. – Боже… Что у вас с лицом? Или в данной клинике в порядке вещей — встречать в штыки и общаться «кулаками»?

Жестом предложил им присесть на диван в зоне ожидания для клиентов.

– Спрашиваете, кто я… Ещё не догадались?