Табу (СИ) - Майер Жасмин

— А почему Сергей сразу не развелся, если знал обо всем?

— Развестись, значило бы признаться, что он рогоносец. А он же политик. Быть лжецом и врать всем окружающим его вторая сущность. Он убедил почти всех, что это его сын. Собирался воспитывать, как наследника, да вот только Тимур, как ползать начал, так сразу в мяч и вцепился. И плевать он хотел на все, что не было связано с футболом. Только когда Тимуру исполнилось восемнадцать, Сергей сдался. Позволил мне уехать в Лондон, а Тиму поступить в спортакадемию. А сам переключился на тебя.

Стадион взревел за деревьями, и Валерия выкинула недокуренную сигарету, поднявшись со скамейки:

— Пора, мы должны быть рядом.

Я поднялась следом. Из-за разговора я совсем не следила за шумом на стадионе.

— И что дальше? Неужели мы победили? — спросила я, имея в виду игровой счет, но Валерия поняла меня иначе.

— Еще нет, — отозвалась она. — Сначала я хотела поговорить с тобой. Узнать, какой ты человек, Ксения. И зачем тебе понадобился мой сын… От Сергея сбежать к каждому в радость, и уж, поверь, я знаю, почему женщина может переступить через что угодно, лишь бы отомстить мужу-козлу. Я не позволила бы сделать из Тимура разменную монету. Но теперь я вижу, что могу наконец-то сделать так, чтобы Сергей никогда не победил на этих выборах… А теперь пошли! Он ждет нас! Уходить со стадиона в опасные минуты можно, главное потом вовремя вернуться!

Глава 34. Ксения

— А вот сейчас не споткнись! — предупреждает Тимур, но поздно.

В тот же миг цепляюсь за какой-то корень и теряю равновесие. Тимур успевает поймать меня и хохочет, прижимая к себе. Кругом не видно ни зги, стоит горячая летняя ночь, и в воздухе нет ни малейшего намека на прохладный ветерок.

Я начинаю целовать его тут же, и он отвечает мне с довольной улыбкой. Радуется моему напору и желанию.

— А кто-то напился, — тянет он.

Ну, не без этого.

После матча все взрослое население лагеря отправилось отмечать победу команды Тимура. Много шампанского, холодного вина и пива, а еще постоянная рука Тимура на моей талии. По глазам обитателей лагеря было видно, что они в курсе, кто я и откуда. Они с любопытством следили, как реагировала на меня мать Тимура, но у нашего бразильского сериала не оказалось продолжения на потеху толпе, и зрители перестали коситься в нашу сторону.

К тому же Валерия, поздравив сына, ушла пораньше, собирать вещи. Я уже знала, что она живет в одном с Тимуром домике, но никак не форсировала события и в целом решила, пусть идет, как идет.

Впрочем, в такую жару возвращаться в домик мы и сами не спешили.

После успешного матча Тимура ждал разговор с представителями латвийских спортивных школ, я же и тогда просто стояла рядом с ним, пока длились переговоры, и с трудом вникала в спортивные понятия, но даже тогда ловила на себе любопытные взгляды.

Разговор велся частично на английском, частично на русском. И когда мужчины обменялись рукопожатиями и разошлись, седой директор по-отечески крепко обнял своего воспитанника. Для Тимура все закончилось хорошо и даже лучше, чем они с Палычем ожидали.

После мы с Тимуром сбежали, прихватив с собой шампанское. А вот про бокалы вспомнили только на берегу моря, куда Тим довел меня какими-то темными аллеями, напрямик. Луна висела тонким серпом, и не давала много света, но так даже лучше.

Он вывел меня на какой-то дикий морской берег с заросшим песком, пустой и безлюдный, пропахший солью и водорослями. Тимур стянул с себя футболку и расстелил на песке.

И после к этим ароматам добавились сладкий привкус клубники, которую мы запивали терпким шампанским прямо из горла.

— Иди ко мне.

Он лег на спину и притянул к себе, усадив меня сверху. Я поерзала, устраиваясь поудобней, а он коснулся горячими ладонями моих бедер.

— Тише, Ксеня. Иначе я за себя не ручаюсь.

Хихикнула, как девчонка, и стала водить ладонями, изучая твердый пресс, налитые мышцы на груди. Обвела темные плоские соски и очертила пальцами крепкие сильные плечи.

Потом наклонилась и провела по его груди языком. Скользнула выше, покрывая поцелуями шею, пробуя на вкус его кожу и тут же зализывая укусы.

— Ох, опять я дышать не могу, — выдохнул Тимур. — Только на этот раз не сердце защемило. А кое-что ниже.

Я захохотала, а он ловко приподнялся и уложил меня на спину, нависнув сверху. Коленом раздвинул мои ноги и задрал футболку до груди. Стал целовать мой живот до тех пор, пока я не начала задыхаться от стонов и смеха из-за щекотки.

— Громкая Божья Коровка… — промурлыкал он. — Идем купаться?

— Пьяными и ночью? Да ни за что!

— Правильная, да?

— Очень. И всегда была, — вздохнула я. — И тебя не пущу.

— Жаль, это была моя единственная идея, как заставить тебя раздеться.

Раньше, чем он опомнился, я стянула с себя футболку.

— Можно было просто попросить, — рассмеялась я.

Он обхватил мою грудь обеими руками и облизал каждую, глядя мне в глаза. Доводя до изнеможения. Только шорох волн вторил моим не таким уж тихим стонам.

— Никому тебя не отдам, поняла?

Тимур уперся локтями по обе стороны от меня. Провел языком по губам, проник в рот и довел меня до исступления своими французскими поцелуями.

— А я никуда и не уйду, если сам не выгонишь, — прошептала я.

— Не дождешься. Люблю тебя так сильно, что аж страшно. Дышать без тебя не могу. Все верну, слышишь? И прежнюю жизнь, и то, к чему привыкла. Только будь со мной…

Я аж отпрянула.

— Что ты несешь?! Не нужна мне прежняя жизнь, Тимур. Ничего хорошего в ней не было. Не надо стремиться повторять мое прошлое, потому что не деньги сделают меня счастливой. Только ты. Будь собой и найди свой путь. Строй карьеру. Живи жизнь так, как только тебе хочется. И плевать, где придется жить и как. Какой будет моя одежда и даже, если отныне я буду ездить только в метро. Плевать, слышишь? Главное, что я буду с тобой.

Тимур нагнулся и провел языком по шее, а после спросил глухо:

— А дети?

Я судорожно выдохнула.

Крепче обняла его, пряча лицо.

Не было у меня ответов на этот вопрос. В груди кольнуло. Снова подумала, что он достоин лучшей, полноценной женщины, у которой будет столько здоровья, что она сможет родить ему собственную футбольную команду…

— Эй, — он провел носом по моей скуле. — Не надо так усиленно думать. Я спросил об этом не для того, чтобы ты грузилась. Я люблю тебя, помнишь? И если ты согласна на такого тридцатилетнего и хромого неуча, который всю жизнь учился пинать мяч, то и я хочу тебя такую, какая ты есть. Запомни уже, Ксень, не нужна мне другая. Но я счастливой хочу тебя сделать.

— Тимур…

— Подожди. Сам я никогда не думал о собственных детях, Ксень, честно тебе скажу. Ну, какой из меня отец? Ну какие дети? Господи, мне иногда кажется, что мне еще жить и жить, и впереди целая вечность, а вот потом, когда-нибудь можно будет и о детях подумать. А потом я поминаю, что у меня есть ты. И в этот момент что-то меняется, Ксень… Ну какой из меня мужик, если единственное, что я могу тебе дать могу, это секс? А я тебя счастливой хочу сделать, любой ценой. Самой-самой счастливой.

Я закрыла глаза и всхлипнула.

— Ну не надо сейчас, Тимур…

— А когда? Ты пьяна, я чуть-чуть, кругом ночь и в свидетелях нашей слабости у нас только море. По-моему, это самое лучшее место и время. Да и потом… Думаешь, у тебя одной сейчас глаза на мокром месте?

Он собрал губами мои слезы.

— Ш-ш-ш, Ксень…. Прости, прости меня. Опять я все испортил, а мои глупые шуточки ничему не помогают.

— Какой же ты дурень, Тимур, — обвила его шею руками и поцеловала.

Так крепко, как только могла.

— Ксю, — после паузы все-таки спросил он. — Но что-то ведь можно сделать? Ну чтобы они у тебя все-таки были?

— Опять ты об этом?

— Да. Я хочу знать. Расскажи мне, ты ведь точно знаешь, что можно сделать. А я помочь хочу.