Нора Робертс - Шипы и лепестки
Следующие несколько минут Джек молча крутил руль.
— Твое самолюбие сильно пострадало? — нарушила молчание Эмма.
— Царапина. Поверхностная. Я размышляю, не подал ли ей ложный сигнал, не спровоцировал ли ее. — Джек пожал плечами. — Может, я действительно заслужил это захватывающее шоу и царапину.
— Переживешь, но лучше держись от нее подальше. Итак… хочешь познакомить меня с другими своими бывшими?
— Ни в коем случае. — Джек повернул к ней голову, и в свете уличных огней его волосы вспыхнули золотыми и бронзовыми искрами. — Но я должен сказать, что по большей части женщины, с которыми я встречался, не были чокнутыми.
— Это хорошо тебя характеризует.
Они нашли маленький ресторанчик и заказали одну порцию фетучини Альфредо на двоих.
Джеку вдруг пришло в голову, что рядом с Эммой он полностью расслабляется. Странно, он всегда считал себя человеком спокойным, не подверженным стрессам, но одно присутствие Эммы, разговоры с ней о чем угодно загоняли любую его проблему, любую тревогу в самые дальние уголки мозга.
Еще более странным казалось то, что женщина одновременно умиротворяет и возбуждает его. Он не мог припомнить, чтобы испытывал подобную комбинацию чувств рядом с любой другой женщиной.
— Как случилось, что за все годы нашего знакомства ты никогда не готовила мне еду? — спросил он.
Эмма намотала на вилку одну-единственную макаронину.
— Как случилось, что за все годы нашего знакомства ты никогда не затаскивал меня в постель?
— Ага. Значит, ты стряпаешь для мужчин, только когда получаешь секс.
— Правильно выбранная стратегия. — Эмма улыбалась, в ее глазах танцевали смешинки, зубы пощипывали макаронину. — Готовить так хлопотно. Должна же я получить вознаграждение.
— Как насчет завтра? Вознаграждение гарантировано.
— Не сомневаюсь, но завтра не получится. Я не успею купить все ингредиенты, а я очень серьезно отношусь к стряпне. Среда слишком плотно забита, но…
— В среду вечером я занят.
— Хорошо, в любом случае следующая неделя удобнее. Я не Паркер и не держу в голове расписание, а в руке «BlackBerry», но думаю… Ой. Чинко ди Майо[1]. Скоро пятое мая. Важный семейный праздник. Ты же помнишь, ты приходил раньше.
— Самая грандиозная вечеринка года.
— Фамильная традиция Грантов. А что касается ужина, я сверюсь с ежедневником, тогда и договоримся. — Эмма откинулась на спинку стула с бокалом в руке. — Надо же, скоро май. Самый лучший месяц.
— Для свадеб?
— И для свадеб, и вообще. Азалии, пионы, лилии, глицинии. Все просыпается и расцветает. И можно высаживать некоторые однолетники. Миссис Грейди начинает копаться в своем огородике. Май — это начало и возвращение. А у тебя какой любимый месяц?
— Июль. Выходные на пляже — солнце, песок, серфинг. Бейсбол. Длинные дни, дымящийся гриль.
— Ммм, тоже хорошо. Очень хорошо. Запах свежескошенной травы.
— Мне не приходится косить траву.
— Городской парень.
— Мой жизненный удел.
Перебрасываясь словами, они лениво ковыряли спагетти. Вокруг, не нарушая их уединения, жужжали разговоры.
— Ты когда-нибудь хотел жить в Нью-Йорке? — спросила Эмма.
— Обдумывал этот вариант, но мне нравится здесь. Жить, работать. И достаточно близко от Нью-Йорка, чтобы попасть на любой матч: «Янкис», «Никс», «Джайентс», «Рейнджере» — все под боком.
— Ходят слухи, что в Нью-Йорке еще есть балет, опера, театр.
— Неужели? — Джек с преувеличенным изумлением вытаращил глаза. — Фантастика.
— Джек, ты настоящий мужчина.
— Виновен.
— Как ни странно, но я никогда тебя не спрашивала, почему ты выбрал архитектуру.
— Моя мать уверяет, что я еще в два года начал строить дома. Наверное, не переболел. Люблю придумывать, как организовать пространство или изменить уже построенное здание. Как лучше его использовать? Для жизни, работы, игры? А что будет вокруг? Какие материалы в данном случае самые лучшие, самые интересные или практичные? Что представляет собой клиент, чего он хочет на самом деле? В какой-то степени это не очень сильно отличается от того, что делаешь ты.
— Только твои творения живут дольше.
— Должен признаться, что с болью в сердце наблюдал бы, как мое творение вянет и умирает. Тебя это не тревожит?
Эмма отщипнула крохотный кусочек хлеба.
— Я думаю, в быстротечности есть что-то притягательное. Она делает творение более ценным, более личным. Цветок распускается, и ты думаешь: ах, какая красота. Или создаешь букет и думаешь: ах, великолепно. Я не уверена, воспринимали бы мы эту красоту столь же остро, если бы не знали, что она скоро исчезнет. Здание должно стоять вечно; сады вокруг него должны меняться.
— Ты не думала заняться ландшафтным дизайном?
— Наверное, еще мимолетнее, чем ты рассматривал Нью-Йорк. Мне нравится работать в саду, на свежем воздухе, на солнце, высаживать растения и наблюдать, как они расцветут через год или весной, или летом. Однако каждый раз, как приходит заказ от моего поставщика, мне кажется, что я получила коробку с новыми игрушками. — Ее лицо приняло мечтательное выражение. — И каждый раз, как я вручаю невесте ее букет, вижу ее реакцию или замечаю, какими глазами гости на свадьбе смотрят на цветочные композиции, я думаю: это сделала я. И даже если такие композиции уже были, они никогда не получаются идентичными. Поэтому каждый раз все в новинку.
— А новое не может наскучить. До знакомства с тобой я считал, что флористы в основном просто втыкают цветы в вазы.
— До знакомства с тобой я считала, что архитекторы в основном чертят за кульманами. Видишь, как много нового мы узнали.
— Несколько недель назад я и представить не мог, что мы будем сидеть вот так. — Джек положил ладонь на ее сложенные руки, легко погладил, глядя ей прямо в глаза. — И что еще до конца вечера я узнаю, что скрывает это потрясающее платье.
— Несколько недель назад… — Эмма сбросила туфлю и под столом медленно провела ступней по его ноге. — Я и представить не могла, что надену это платье только для того, чтобы ты снял его с меня. Вот почему… — Эмма придвинулась к Джеку, в ее глазах замерцали золотистые отблески свечей, а губы почти коснулись его губ, — … под ним ничего нет.
Джек еще пару секунд в упор смотрел в ее глаза, ласковые и озорные, затем вскинул свободную руку:
— Счет!
Он должен был сосредоточиться на вождении, тем более что пытался побить рекорд скорости на равнинных трассах. Эмма сводила его с ума с того момента, как откинула пассажирское сиденье, как скрестила потрясающие голые ноги так, что платье соблазнительно заскользило вверх по бедрам. А потом она наклонилась вперед — о да, он точно знал, что нарочно, — и, на секунду рискнув отвести взгляд от дороги, он был вознагражден восхитительным видом ее грудей на фоне сексуальной красной ткани.
