Елена Лобанова - Фамильные ценности
– А у тебя нос синий! Замёрзла?
Люси кивнула и ещё раз обвела её сосредоточенным взглядом сверху донизу и обратно.
– Так пошли куда-нибудь кофе выпьем! – предложила Зоя.
Люси опять послушно кивнула. Кажется, новое Зоино обличье произвело на неё гипнотическое воздействие.
– Ну, рассказывай, что новенького? Как вообще жизнь?
– Нормально, – наконец-то включилась в разговор кузина и перевела взгляд на Зоины пакеты. – А… там у тебя что?
– Да так… остатки прошлой жизни!
Зоя осмотрелась и пристроила кулёк с унтами на пустой прилавок. Потом, подумав, бросила рядом и кулёк со свитером и юбкой. Люси зачарованно следила за её манипуляциями.
– Где здесь можно перекусить, ты знаешь?
– А?
– Я говорю – пе-ре-ку-сить!
Она вдруг почувствовала такой голод, как будто только что вернулась со сдвоенной физкультуры на третьем курсе училища. Как будто только что сдавала нормативы на серебряный значок ГТО. Никогда с тех пор она так не хотела есть.
– Ну, вон за теми рядами «Наша пицца», можно туда…
– Ну так пошли, пошли!
В «Нашей пицце» оказалось тепло и празднично. Красноватые светильники на стенах бросали весёлые блики на маленькие деревянные столики и стулья, на лица девушек-официанток и их длинные чёрные фартуки.
Пицца, которую им принесли, была истинным шедевром кулинарии. Чай «Липтон» в пакетиках – колдовским напитком, возвращающим силы и молодость. Через десять минут Зоя почувствовала себя волшебницей, способной изменить мир.
– У тебя кто-то появился, – утвердительно спросила Люси, пристально и как-то профессионально глядя ей в лицо.
– Именно! – подтвердила Зоя. – Электросинтезатор на пять октав.
– Чего?! Зачем это тебе?
– Решила поменять работу, – сжалилась Зоя. – Хочу устроиться в джаз-кафе. У меня там друг работает, пригласил.
– Кру-у-у-то! – восхитилась Люси. – Ты – в джаз-кафе!
Глаза её загорелись. Вот кто оценил её выбор!
– Веришь, никогда не думала, что менять работу – такое удовольствие, – поделилась Зоя. – А хочешь – попробуй сама! Всё заново, с чистого листа!
– Мне нельзя, – отрезала кузина, и лицо её посуровело.
Вообще, сегодня она выглядела как-то бледнее обычного: вся в коричнево-чёрном, и помада неопределённого оттенка… Или просто забыла накрасить губы? Хотя уж такого с ней сроду не случалось.
– Я решила взять мальчика на воспитание, – сказала она.
Зоя решила, что ослышалась. В этом тёплом, вкусно пахнущем воздухе, среди красных отблесков, да ещё в предновогодний день поистине могло почудиться всякое!
– Усыновить мальчика из детдома. А это лучше, пока я на своей работе. Настя сказала.
– Кто… сказал?
– Настя. Я к ней один раз ходила без тебя. Она сказала, что сама хочет взять ребёнка, но теперь уже не успеет. А мне можно…
Казалось, ничто в мире не изменилось. Так же позвякивала посуда вокруг, и гомонили возбуждённые голоса. Та же кузина Люси сидела напротив Зои.
– Это правильно… молодец. Конечно, надо.
– Я как посмотрю на твоего Пашку, всегда тебе завидую, – пожаловалась она. – Не сердишься?
Зоя покачала головой. Кузина ли это была? Она ли спрашивала «не сердишься»?
– Мы все хотим у тёти Лоры собраться на Новый год. Олег, Коля, тётя Таня с тётей Аллой… Приходи, а! Придёшь?
– Н-не знаю… Я бы с удовольствием, но уже своим обещала… В смысле, обещала вместе с музыкантами, в кафе. Они приглашают. Такая у них традиция.
– А-а, ну тогда конечно… Я от тебя нашим привет передам.
– Обязательно…
Они помолчали. И так легко и уютно было молчать, словно сидели не с Люськой, а с Ирусей. Или как в детстве – с Умницей Галкой в соседском саду, на тёплом бревне!
– Слушай, Люсь! Ты же в детстве часто ко мне приходила, во дворе всех знала, да?
– Ну, наверно, – удивилась она. – А кого «всех»? У вас и было-то всего: ты, Машка да Галка… ну, и пацаны, конечно. Акробат был один, мальчик, помню. Накачанный такой, всегда в джинсах… Славик, по-моему, или Марик.
– А ещё был такой… Дмитрий. Из соседнего дома. Такого не помнишь?
– Дмитрий? Да нет вроде… Димуля вот был! Светленький, скромный такой. Он же в тебя, по-моему, был влюблён? Мы ещё над ним смеялись.
– «МЫ?!» – вскричала Зоя. – Я не смеялась! Я вообще понятия не имела!
– Да? Ну, значит, мы с Машкой…
– С Машкой? Ну спасибочки! Подруги, называется! Близкие люди!
Глава 33
Посмотреть со стороны – это был бесшабашный праздник, звёздный фейерверк, новогоднее сумасшествие. В просторном зале сияли потолочные люстры, мерцала россыпь огоньков над барной стойкой, подмигивали разноцветные свечки на ёлочной гирлянде. Сверкали стеклянные рамочки на фотографиях знаменитых джазменов и джаз-банд на стенах. Официантки-снегурочки сновали между столиками, на каждом из которых красовалась маленькая ёлочка с крошечной гирляндой. Дед Мороз – не кто иной, как сам Гарик Флух – приветствовал гостей и совместно с Витьком и Борюней дарил музыкальные сувениры, а его персональная Снегурочка – Барби-Женя – осуществляла культурную программу, состоящую преимущественно из конкурсов, загадок и анекдотов. Гости участвовали в программе активно, взрывы хохота учащались, и узенькое пространство между столиками уже не вмещало всех желающих потанцевать.
И всё бы было хорошо, всё было бы просто замечательно… если бы в этот праздничный вечер Зоя осталась дома. Пригласила бы, например, к себе маму, дядю Гришу, накупила бы разных вкусностей – глядишь, и Пашка остался бы, никуда не побежал… А может, сама поехала бы к ним. Или встретила бы Новый год, как последние дет десять, у Ируси – чем плохо? Или отправилась бы с Люськой к тёте Лоре.
Всё было бы лучше, чем опять попасться на удочку Флуха, как сопливая девчонка. Права, опять права Ируся: на её ушах уже просто килограммы лапши! Мочки на плечах!
И как только могла она поверить, что в Новогоднюю ночь музыканты не работают? Мыслимо ли, чтобы кафе понесло такие убытки?
– А мы разве работаем? – переспросил Флух-Дед-Мороз голосом подвыпившей лисы Алисы, встретив её в дверях. – Мы… э-э-э… отдыхаем с друзьями! И время от времени что-нибудь играем… э-э-э… практически для своего удовольствия. Не правда ли, друзья?
Витёк утвердительно грянул в свои литавры. Борюня согласно уронил голову на грудь и, кажется, задремал.
И это были джазмены? Музыканты, чьё искусство казалось ей недосягаемым?! Глаза бы Зои на них не смотрели! И на всю эту пьяную публику заодно! А она-то в кои веки собиралась на настоящую вечеринку – в чёрном платье с ажурными рукавами, при полном макияже… Даже не поздравила маму с дядей Гришей! Не дождалась даже, пока Пашка убежит к друзьям! Мчалась, летела, как восьмиклассница на дискотеку… И вот теперь даже сесть ей, кажется, некуда!
Жека за спинами музыкантов делала ей какие-то знаки. Зоя кивнула ей и как могла постаралась улыбнуться.
– Сюда, сю-у-у-да-а-а! Здесь у нас столик для почётных гостей, – ухватив красной варежкой за локоть, Флух повлёк её вперёд, но вдруг остановился и хлопнул себя варежкой по лбу. – Хотя какие же гости… Друзья! Дамы и господа! Позвольте представить вам лауреата… э-э… двух международных конкурсов!
Дальше Зоя слышала смутно. Наверное, сработала защитная реакция организма, и барабанные перепонки утратили чувствительность. А может, мозг отказался принимать их сигналы. Отвесив «дамам и господам» какое-то подобие полупоклона, она протиснулась к почётному столику и опустилась на стул. В тот же момент барабанные перепонки, очевидно, снова настроились на обычную частоту, и до неё донеслась заключительная часть Флуховой речи:
– …возможность по достоинству оценить её искусство! Попросим!
После чего грянули аплодисменты вперемешку с пьяными выкриками.
Так закончилась последняя минута нормальной Зоиной жизни. Жизни, которая когда-то чем-то не устраивала её. А в следующую – она должна была прыгнуть вниз головой в стихию незнакомых звуков, ритмов, стилей… и всё это без единой нормальной репетиции, без понятия об импровизации… Через три такта её ожидали позор и бесчестье. «Бесчестье»… Где-то она слышала это слово. Да, эта Настина книга, которую взяла читать Люси… А надо было бы прочитать ей, Зое. Теперь уже не успеть. Теперь, сию минуту, она за какие-то грехи должна навек опозориться перед так называемыми друзьями и гостями. Вот перед этим здоровенным, толстым, бритым наголо, с такой же толстухой-женой… Перед группкой наглых мальчишек-тинэйджеров, глазеющих с зоологическим интересом… И перед девочками-официантками, и перед Жекой… И ничего сделать нельзя. А что ещё остаётся? Разреветься и убежать? Дать пощёчину Флуху и убежать? Убежать… убежать… до двери всего метров десять… если проскользнуть между теми столиками…
«Ну коне-е-е-чно! Ты же у нас любишь, чтоб всё на лоп-а-а-а-те!» – вдруг издевательски пропела Марина Львовна. И фыркнула ей в самое ухо.
Зоя вздрогнула и, неестественно выпрямившись, двинулась к музыкантам.
