Шерил Андерсон - Роковой коктейль
— Благодарю вас.
Он снова тронул край фуражки:
— Я передам ему, что вы заходили, когда он появится. Поймать вам такси?
— Нет, спасибо. Я немного прогуляюсь.
Я была всего в десяти кварталах от редакции и решила, что прогулка и размышления помогут мне справиться с похмельем. Кроме того, я люблю гулять по городу, окунуться в людской поток, день и ночь текущий по Манхэттену. Это полезно если не для туфель, то для души. В огромном городе обычно чувствуешь себя одинокой, но, когда оказываешься в толпе спешащих людей, таких же одиноких, как ты, чувствуешь себя частью чего-то большого и более значительного, чем твои собственные страхи и неприятности. Словно ты рыбка, плывущая в косяке, или звезда в созвездии, а может, часть человечества. Во всяком случае, ты не одна.
Вдруг я поняла, что на ходу напеваю «Здесь, на улицах»[33], вглядываюсь в лица прохожих и размышляю. Я приходила к Джейку в воскресенье, и в тот же вечер он уехал. Вчера я приходила к Ларе, и она взбесилась, решив, что кругом виновата. Я думала, она имеет в виду, что я запугиваю Джейка. А что, если она приняла меня за женщину, с которой он ее обманывал? Возможно, это глупость, но признаюсь без ложной скромности, мне нетрудно понять, как Лара пришла к этому выводу. Она заподозрила его, когда он ухаживал за Лисбет, и тут появилась я. Мне почти стало ее жаль. Но я вспомнила, как она шпионила за мной в «Алгонквине», и жалость как рукой сняло.
Едва я вошла в редакцию, как Женевьева попыталась перехватить меня, не дав мне дойти до своего стола. Мне вдруг захотелось обогнать ее и хлопнуть по столу с криком «ты водишь!», но вряд ли кто-нибудь еще счел бы это забавным. Может, после прихода Эйлин выросли тиражи, но боевой дух сотрудников резко упал. Все работали лишь из страха перед увольнением. А я опасалась за свою жизнь и, хотя терпеть не могла Эйлин, увольнения не боялась.
— Опоздала! — заявила Женевьева, тыча в свои часы.
— Я работала, — ответила я терпеливо, чего она никак не заслуживала. — Над статьей. Сидя в офисе, я не продвинусь, — добавила я. — Скажи Эйлин, что у меня все на мази.
— Вот как, — усомнилась она.
— Вот так, — радостно заверила я. Тут Женевьева вручила мне распечатку сообщения, адресованного Эйлин: «От: Вероника Иннз. Тема: Статья. Сообщение: Почему мне до сих пор никто не позвонил?» Поверх текста Эйлин начертала, вероятно кровью Женевьевы: «Молли, позвони ей немедленно!»
Я выпустила из рук листок, позволив ему плавно опуститься на стол. Человек, с которым мне меньше всего хотелось разговаривать, больше всего этого добивался. Мне уже казалось, что мир делится на тех, кто хочет быть упомянутым в статье, и тех, кто этого совсем не хочет.
— Я вообще не уверена, что Веронике найдется место в статье. Зачем мне ей звонить?
— Приказ, — отчеканила Женевьева.
— Ладно, — сдалась я, ища волшебное слово, чтобы отослать Женевьеву восвояси. Но это не сработало. — Какой? — спросила я, стараясь не визжать и гадая, не оттого ли голос у Эйлин такой пронзительный, что она целые дни проводит бок о бок с Женевьевой.
— Позвонить, — пискнула Женевьева.
— Нет.
Женевьева уперла руки в боки. Ткни она мне пальцем в лицо, я тут же бы его откусила. Но она только произнесла:
— Молли.
Вероятно, самым низким и угрожающим голосом, на какой была способна. А получилось лишь чуть менее пискляво, чем обычно.
Мне хотелось сказать ей, что она мне не начальник и эта инфантильная настырность — самая несносная из множества ее несносных черт. Хотелось порвать записку в клочки и скормить ей. Но сейчас у меня не хватило бы на это энергии, и я изменила тактику. Наклонившись к ней через стол, я сказала:
— Хочешь узнать главное правило факультета журналистики?
Глаза у нее округлились, и она нетерпеливо подалась вперед:
— Хочу.
— Никогда не приходи на интервью неподготовленной. Потому что вопрос, который ты забудешь задать, обязательно окажется самым важным.
Она медленно кивнула:
— Ну.
— Так что сейчас я займусь подготовкой вопросов. Затем позвоню миз Иннз. Поверь мне, результат оправдает наши ожидания.
— Разумеется. — И Женевьева устремилась обратно к своему столу, оставляя за собой облако аромата «Блэк» от Кеннета Кола, тут же смешавшееся с моим.
Я опустилась на стул. Дейл Беннет, пухлый ассистент редакции, сидевший за соседним столом, недавний выпускник колледжа, все еще пользовавшийся синими студенческими тетрадями, покосился на меня:
— Что-то не припомню такого правила. Ты где училась?
— Нигде. Но ты не переживай, за вранье я попаду в ад.
Дейл тут же вернулся к работе, а я попыталась заняться своей. Я погрузилась в историю семьи Лисбет на случай, если дело и впрямь дойдет до статьи, но меня все больше охватывало отчаяние. Потом я принялась обзванивать самые дорогие гостиницы в поисках Лары Дель Гидисе, но безуспешно. В конце концов я взялась за чтение писем для своей колонки, и мне сразу полегчало. Колонка советов хороша даже не тем, что ты можешь найти в ней ответы на собственные вопросы, а тем, что наводит на мысль: «Как здорово, что у меня хотя бы нет таких проблем, как у этих бедолаг».
Увлекшись письмом, полным разнообразных «бывших» с обеих сторон, я чуть было не набросала семейное древо столь же ветвистое, как в «Сто лет одиночества», но тут зазвонил телефон. Я без всякого воодушевления сняла трубку, по опыту зная, что тут же ее брошу.
— Угадай, где мы сегодня ужинаем, — потребовала Кэссиди.
— В «Макдоналдсе» на Таймс-сквер.
— Это еще почему?
— Просто ничего более унылого не пришло в голову.
— Отставить уныние. Оторвемся по полной. «А капелла» в Трибеке. Ты и Трисия. Восемь тридцать.
— По какому такому поводу?
— По такому, что вы как бы случайно столкнетесь со мной и моим кавалером. Мы с ним подъедем в восемь.
— И кто же этот красавчик, которого ты так рвешься представить на наш суд?
— Джейк Бун.
— Что? — так громко воскликнула я, что тушканчики не только подскочили, но некоторые из них еще и бросились вон из вольера. Прежде чем продолжить разговор, мне пришлось, прикрыв трубку рукой, крикнуть им:
— Простите, ребята!
Затем я переспросила:
— Что? — лишь самую малость понизив голос. — Как это случилось?
— Помнишь, с утра мы обсуждали провалы в памяти?
— Конечно, я помню, что они у меня были, но не помню, какие именно, иначе их бы не было.
— А ты сосредоточься. Представь, как я, с трубкой в руке, заявляю, что собираюсь финансировать фильм.
От усилий голова пошла кругом, но я вспомнила. Где-то между кувшином номер три и кувшином номер четыре нас осенило: чтобы выманить Джейка, надо предложить ему то, чего он хочет больше всего на свете. Не секс, не славу, а деньги для его следующего фильма, который принесет ему столько секса и славы, сколько он пожелает. Кэссиди позвонила Джейку и оставила ему сообщение, что, хотя она сначала не очень прониклась его кинематографическими теориями, теперь не может выкинуть его из головы и хотела бы предложить себя в качестве спонсора. Она оставила ему номер своего сотового, и Джейк позвонил на него сегодня утром. Он лишь вскользь спросил о серьезности ее намерений и тут же пригласил ее на ужин.
— Ну, ты даешь, Кэссиди Линч! Мы придем. При полном параде. — Или как там полагается одеваться, когда без приглашения приходишь на ужин с убийцей.
17
Удивительно, как мы всю жизнь повторяем какое-то выражение, не задумываясь ни откуда оно взялось, ни как его смысл изменился со временем. И вдруг происходит что-то, что навсегда меняет для нас его значение. Короче, не ждите, что я когда-нибудь снова произнесу: «угодил под колеса» или «размазало по асфальту».
Я не без опасения думала, что надо позвонить Трисии и договориться насчет ужина. Вдруг, излечившись от похмелья, она поняла, что в конечном счете сердится на меня больше, чем на мать? Но я должна ей позвонить. Она мне нужна, да и как я пойду в «А капеллу» одна — это было бы подозрительно.
— С радостью, — ответила она, когда я изложила ей наш с Кэссиди план.
— По твоему голосу не скажешь, — заметила я.
— А все из-за этого их милого семейного ужина в поддержку Дэвида. Они сговорились без меня. Знаешь, меня хоть и не обвиняют в убийстве, но избегают. Клянусь богом, Молли, мне жаль, что Ребекка бросила пить и безобразничать.
— Почему? — удивилась я, не видя тут никакой связи.
— Потому что трезвая она невыносимо совершенна. Я заеду за тобой в восемь. Может, до тех пор я даже успокоюсь. Но не гарантирую.
Когда я увидела ее в такси возле моего дома, в ней тлел внутренний жар. Она выглядела потрясающе в красном платье джерси от Мэтью Уильямсона с короткими рукавами-крылышками и вырезами «замочная скважина» на груди и спине, но явно была расстроена. Она сдерживалась, однако успокоиться не могла.
