Милли Крисуэлл - Беда с этой Мэри

Гастрономические огрехи его матери подвигли Дэна на то, чтобы научиться готовить. Сначала это было актом самозащиты, но позже он обнаружил, что сам процесс приготовления пищи доставляет ему удовольствие, особенно в той части, которая касалась поглощения приготовленного им блюда. Вот тогда-то он и открыл для себя, что еда может доставлять удовольствие.

Не уметь готовить — это было настолько чуждо Мэри, что она просто не могла этого понять. Она знала, что есть такие люди, например Энни, которые не смогли бы сварить яйцо даже ради спасения души, однако Мэри, хоть убей, не понимала, как такое может быть. А теперь вот Дэн рассказывал ей, что его мать была такой же. Конечно, если вспомнить его нелестные высказывания о кулинарном искусстве Мэри, то можно было и усомниться в правдивости его слов.

— Вы, должно быть, преувеличиваете?

— Нет, мама всегда была помешана на итальянской кухне. Она готовит итальянские блюда три-четыре раза в неделю. И я с ужасом жду, когда она пригласит меня на обед. До сих пор.

Дэн ждал, пока Мэри переварит эти его доверительные признания.

— Это из-за нее вы и возненавидели итальянскую кухню? — дошло наконец до Мэри.

Он печально улыбнулся:

— Да, похоже, что так.

При каждой поездке домой, в Гейтерсберг, Дэн упрашивал мать не готовить ничего итальянского и вообще перестать экспериментировать с итальянскими блюдами и не надеяться, что он станет их есть. До сих пор самым тяжким испытанием для него была лазанья с овощами. Она использовала для этого блюда цветную капусту и цуккини, и все это перемежалось слоями лапши. Венчала же это сооружение горка сыра гауда. Теперь Дэн уже потерял надежду на успех своих увещеваний и больше не отговаривал мать готовить итальянские блюда.

— Я хотела бы дать вам еще один шанс, — сказала Мэри с улыбкой.

Из рассказа Дэна о стряпне его матери она почерпнула некоторое утешение. Это объясняло его ужасное мнение и соответствующий отзыв о ее ресторане. Конечно, то было следствием его предубеждения, а вовсе не изъянами кулинарного искусства ее и Марио. Мэри собиралась предложить ему сделать еще одну попытку, чтобы уж навсегда забыть этот инцидент и исключить эту тему из их разговоров.

— Это вполне осуществимо, — ответил Дэн с улыбкой, — но я хотел бы выбрать блюда по своему вкусу.

Ее щеки порозовели, а он все не отводил глаз от ее алых губ и смотрел на них не меньше минуты. Потом поднял глаза и сказал:

— Вы выглядите потрясающе. Мне нравится ваша новая прическа.

— Да, я подстриглась. Благодарю за комплимент. Энни решила, что у меня слишком длинные волосы, и заставила меня пойти к парикмахеру.

Знакомство с мистером Роем оказалось уникальным эпизодом в ее жизни.

Он называл ее «мадемуазель Мэри» и настоял на том, чтобы помассировать ей ноги, прежде чем заняться ее волосами. Он был сторонником теории, заключавшейся в том, что кровь должна циркулировать от пальцев ног до кожи головы — только в этом случае корни волос могли получать необходимое им питание. Однако Мэри удостоверилась, что мистер Рой вымыл руки, прежде чем перейти к самой ответственной части процедуры, к работе с ее волосами.

— Моей маме очень не нравится моя новая прическа. Она любит длинные волосы. К тому же она не одобряет косметики, во всяком случае, считает, что я ею злоупотребляю.

Мэри знала, что София склонна винить Энни в преображении своей дочери. Она считала Энни пособницей сатаны.

Дэн очень внимательно оглядел Мэри — с головы до ног. На его лице появилась та особенная усмешка, от которой у Мэри останавливалось сердце, а потом делало скачок и начинало биться с удвоенной скоростью; пальцы ног загибались вниз, как при судорогах.

— Мэт был прав, говоря, что вы выглядите на все сто. И на вашем месте я не стал бы беспокоиться о мнении вашей матери. Не хочу сказать, что вы не были хорошенькой и прежде, потому что это было бы неправдой, но сейчас вы просто неправдоподобно, невероятно хорошенькая.

Дэн желал ее так, как никогда не желал ни одну женщину.

Мэри ощутила прилив бурной радости и молча возблагодарила пособницу сатаны.

— Эй, папа, прекрати болтать и следи за игрой. Смотри-ка, подающий «Кливленда» только что нанес удар Брэди Андерсону.

Дэн усмехнулся, потому что ему было плевать на игру. И такое случилось с ним впервые в жизни — в жизни человека, бредившего спортом за едой и во сне. Только теперь у него появились более важные мысли и мечты. Например, так приятно было наблюдать за Мэри, за тем, как ее щеки из нежно-розовых стали пунцовыми от его комплимента.

Мэри была особенной. Он знал это, да и Мэт это тоже чувствовал. После знакомства с Мэри и ее бабушкой с Мэтом произошло удивительное превращение. Что бы эти две женщины ни сказали его сыну, это срабатывало, потому что враждебность и озлобленность в поведении Мэта исчезли совершенно.

— Хороший парень! — Дэн взъерошил волосы сына. — Подожди, доживем еще до того времени, когда ты начнешь ухаживать за девушками.

Мэт ответил гримасой.

— Уф! Какая чушь!

От смеха Мэри внутри у Дэна все сжалось. Протянув руку за спиной сына, он положил ладонь ей на шею и потянул ее к себе. В ее глазах отразились удивление и смущение.

— Я предвкушаю десерт, — прошептал он.

Затормозив на Хай-стрит возле своего дома, Мэри въехала на парковочную площадку. Уличные фонари в стиле «на рубеже веков» окрашивали все, на что падал их свет, в золотистые тона, а теплый и нежный ветерок ворошил листья тополей, обрамлявших широкую улицу, теснимую выросшими как грибы окрестными ресторанами.

Хотя Мэри приехала домой, ей казалось, что с такой же легкостью она могла бы оказаться где угодно. У нее будто выросли крылья, а ноги перестали касаться земли. Это превращение произошло с ней, как только Дэн упомянул о десерте. Конечно, он мог иметь в виду только ее тирамису, но она так не думала.

У Дэна был талант заставить ее чувствовать себя особенной, избранной. Его комплименты были изящными, но дело было не только в них. Он был внимательным без слащавости; любое произносимое им слово было весомым, будто каждая встреча с ней делала его счастливым.

Взгляд, брошенный Мэри в зеркало заднего вида, когда она въезжала на стоянку, не обманул ее — машина Дэна следовала за ней, и это вызвало в ней трепет предвкушения. Посмотрев на ресторан, до сих пор еще полный, что свидетельствовало об успехе ее дела, Мэри удовлетворенно улыбнулась. Все шло хорошо, все налаживалось, и не только в делах, но и в личной жизни. И сейчас для этого наступило самое подходящее время. Дэн подошел к машине.

— Мэт спит. Не знаю, стоит ли его будить.

Нет, в этот раз она не даст ему ускользнуть. Сегодня вечером она получит свой поцелуй, и не важно, как она этого добьется.