Кэрол Финч - Счастливый шанс
Нарочито грубые замечания Хэла не обескуражили Андреа; она смело шагнула вперед.
— Я и не прошу, чтобы ты обращался со мной как-то по-особому, так что можешь меня не запугивать. Я просто хочу быть с тобой. Очень хочу.
Хэлу пришлось признать, что полотенце не слишком успешно скрывает реакцию его тела на соблазнительную женщину. Он пытался быть твердым и циничным, но преуспел только в первом, зато как преуспел! Он знал, что Андреа тоже все видит: ее взгляд скользнул по его животу ниже пояса, и Хэл мысленно проклял свое тело за предательство.
— Уходи, Флетч. Маленькие невинные девочки, играющие с огнем, могут здорово обжечься.
Угрюмо бормоча что-то себе под нос, он повернулся к ней спиной. Свою ошибку Хэл понял только потом: он дал Андреа возможность приблизиться к нему, не видя выражения его лица. Впрочем, очевидные признаки возбуждения достаточно красноречиво противоречили суровой мине.
Тонкие пальцы девушки скользнули по его плечам, исследуя их ширину. Хэл вздрогнул. Там, где Андреа касалась его тела, каждая клеточка вспыхивала крохотными язычками невидимого пламени. Пытаясь взять себя в руки, он втянул воздух и… полной грудью вдохнул чистый возбуждающий аромат запретного плода.
Проклятие, есть же предел терпению мужчины! Чего ради он боится осквернить ее чистоту и терпит эти адовы муки? Похоже, он гораздо больше печется о сохранении ее невинности, чем она сама!
Губы Андреа едва коснулись его лопатки, ощущение было одновременно и приятным, и мучительным. Прикосновение ее рук, гладивших его мускулистую спину, обернулось изысканной пыткой. Хэл почувствовал легкое покалывание, словно от слабых электрических разрядов, и все его тело напряглось.
— Не прикасайся ко мне! — прорычал он, не осмеливаясь обернуться и взглянуть на нее.
— Пожалуйста, не проси меня не делать того, чего мне хочется больше всего на свете, я все равно не смогу, — прошептала Андреа, чуть касаясь губами его спины. — Знаю, я неопытна, но могу сказать честно: я никогда еще ни одного мужчину не хотела так, как тебя. Я прошу только того, что большинство женщин моего возраста уже испытали.
Хэл не мог больше ни секунды выносить ее несмелые ласки; под легчайшими прикосновениями с его телом творилось что-то невообразимое. Он стал лихорадочно придумывать новый способ как-то отпугнуть Андреа, причем нужно было делать это немедленно: через мгновение будет уже поздно.
Злясь на нее и на себя, он круто повернулся.
— Значит, малыш, ты хочешь, получить то, что я привык давать женщинам? Ладно, не говори потом, что я тебя не предупреждал. Ты не можешь понять главного: тебе было бы лучше уйти и гадать потом, что же ты упустила, чем путаться с таким, как я.
Хэл обхватил Андреа за талию и намеренно резким движением рванул к себе, прижимаясь к ее бедру своей затвердевшей плотью. Рот впился в ее губы жестоким голодным поцелуем, призванным не возбудить, а запугать, спустить с небес на землю, пробудить защитный рефлекс, который прежде не раз помогал ей держать мужчин на расстоянии. Но Андреа доверчиво прильнула к нему, покорно принимая яростную атаку его рта. Хэл мысленно застонал и выбранил себя за неверный выбор тактики. Ни черта не вышло, поцелуй подействовал совсем не так, как он рассчитывал.
Как ни ожесточилось, как ни загрубело его сердце, Хэл не мог заставить себя причинить боль этой женщине. Ей и так досталось, какие-то подонки испоганили лучшие годы ее юности. Слишком приятно было сжимать ее в своих объятиях, слишком сладка она была на вкус, чтобы он мог причинить ей новые страдания. Однако ситуация требовала от него именно этого; страх — самое сильное средство и к тому же единственное, которым он умеет пользоваться.
Он зажал в кулак край ее полотенца и резко рванул на себя. Не отрываясь от ее рта, он скорее почувствовал, чем услышал, как она тихо охнула. Навязчивые воспоминания о похожей сцене, разыгравшейся в другое время и в другом месте, сковали ее тело напряжением. Глаза широко распахнулись. Почти сработало. Но Хэл заглянул в эти расширенные глаза и совершил ошибку: он заметил в них мимолетный проблеск страха, который быстро погас, и во взгляде Андреа остался только мягкий свет доверия — доверия, которого он не хотел и не заслуживал.
— Все в порядке, — прошептала девушка, — ты уже объяснил, какой секс тебе нравится.
Это нежное смирение добило Хэла. Андреа готова принять его на его условиях — жестко и быстро, он объяснил все яснее ясного, разве что не заявил открытым текстом, что в сексе участвует только его тело и ничего больше. Как все было просто еще несколько дней назад! Но отныне ничто не казалось Хэлу простым и ясным.
Он понял и принял свое поражение.
— Черт тебя дери, женщина, — бессильно простонал Хэл и снова припал к ее губам.
Глава 10
Губы Хэла приникли к губам Андреа — на этот раз нежно, а руки скользнули по ее обнаженным бедрам. Он касался ее тела так бережно, как будто разворачивал бесценную хрупкую вазу, и все же было трудно не задеть ни одного из многочисленных синяков — следов коровьих копыт. Эти сувениры на память о ее дерзкой эскападе останутся еще долго. Хэлу была невыносима сама мысль о том, что он может добавить лишнюю отметину к уже имеющимся на ее теле. Чтобы отпугнуть Андреа, ему следовало применить силу, а этого он как раз и не мог сделать.
Впервые в жизни Хэл страдал от неуверенности в себе, он боялся, что не способен дать Андреа ту нежность, которой она заслуживала. Он много повидал на своем веку, но сейчас от его жизненного опыта было мало толку. Суровая, беспорядочная и часто грубая жизнь профессионального ковбоя никак не подготовила его к этому моменту. Жестокие испытания, которым он подвергался в армии, не могли научить его быть нежным.
Хэл напряг память, поспешно пытаясь выискать в ней приятные воспоминания, все, что могло бы послужить источником, питающим нежные чувства. Жизнь Хэла была жестокой, но судьба иногда дарила ему моменты тихой радости. Он вспомнил теплое дыхание летнего ветерка, на своей щеке, величественное зрелище восхода солнца, таинственную прелесть восходящей над рекой луны. Все это несло с собой ощущение чистоты и красоты, не испорченной руками человека, и в редкие мгновения жизни рождало в душе неизъяснимое ощущение внутреннего покоя и умиротворения.
Пытаясь действовать, как нежный любовник, такой, какого заслуживает Андреа, Хэл совершил небывалый для себя поступок — поднял ее на руки и понес в спальню. Он торжественно поклялся залечить своими ласками каждую рану, каждый синяк на ее теле; научить Андреа всему, что она пожелает знать о страсти и близости. Неожиданно для себя Хэл понял, что и сам учится вместе с Андреа, открывает в себе и для себя вещи, о которых раньше даже не догадывался. Он обнаружил, что с каждой лаской, с каждым нежным поцелуем его собственное наслаждение усиливается и становится все острее.
