Гарольд Карлтон - Жертва
— С мамой все в порядке?
— А мама жива? — подсмеиваясь над ним, спросила Соня, прижимаясь к нему с наигранно-несчастным видом.
— Заткнись ты! — толкнул сестру Марк, стараясь хоть как-то преодолеть страх, закравшийся в уголки его сердца. — Ты же ничего не знаешь!
— Ну-ка, вы, там, на заднем сиденье, быстро успокойтесь! — прикрикнул Гарри. — Марк, прекрати замахиваться на сестру! Быстро замолчите оба!
Марку казалось, что они едут уже в течение многих часов. Мысли его, словно управляемые какими-то механическими колесиками, быстро сменялись, рисуя картины предстоящих событий, заставляя его удивляться той внезапной перемене, произошедшей в их жизни в субботу. И почему, интересно, мама, которая была так красива в тот день, когда ушла вместе с отцом на ленч, не вернулась домой? Почему?
Ко времени, когда они подъехали к дороге, вдоль которой стоял ряд одинаковых домов, было почти за полночь, и Соня спала беспробудным сном. Она не проснулась даже тогда, когда Гарри, подхватив ее с заднего сиденья машины, взял на руки.
— Куда мы приехали? — нарушив тихое безмолвие улицы, спросил Марк достаточно громко.
— Теперь это будет твой новый дом, — ответил Гарри.
Если то, что сказал отец, было правдой, он ненавидит свой новый дом так же, как и эту открывшую им дверь леди, которая с распростертыми объятиями и дружеским приветствием встретила его, как будто была хорошей знакомой. На лице ее был толстый слой макияжа, и она казалась очень нервной.
— Это, очевидно, Марк! — закричала она, стараясь обнять мальчика. Очутившись в объятиях этой женщины, Марк стоял не двигаясь.
— Ты же знаешь Глорию, не так ли? — обратился к нему с вопросом Гарри. — Ты встречался с ней в моем офисе.
— Привет, Марк! — снова поздоровалась Глория. И хотя она улыбалась, Марк все равно понимал, что она лишь притворялась такой хорошей. На самом деле она была ничем не лучше его отца.
— А это, наверное, принцесса! — ворковала она, глядя на лежавшую на руках отца Соню. — Меня можно называть королевой, учитывая, что теперь я буду ее новой мамой! — рассмеялась Глория.
— Не надо об этом! — огрызнулся Гарри. — Зачем смущать детей?
— Ну ладно, не буду. По правде говоря, я и сама смущена.
Нахмурившись, Марк подумал: неужели и вправду взрослых можно чем-нибудь смутить?
— Входите же, — широко открыла перед ними дверь Глория.
Они вошли в пропитанную запахами недавно отремонтированного дома квартиру, ярко расцвеченные полы которой были застелены новым ворсистым ковром. Стены были выкрашены белой и желтой красками.
— Дай Марку что-нибудь перекусить, а я пойду уложу в постель Соню, — обратился к Глории Гарри.
Новая хозяйка дома проводила Марка на тоже абсолютно новую кухню, на столе которой в глубокой картонной тарелке лежали нарезанные бутерброды, стояли пакет молока и несколько пластмассовых стаканчиков. Глория вручила ему один такой стаканчик.
— Хочешь молока? — спросила она Марка. — Могу предложить тебе также шоколадный сироп, если, конечно, ты любишь его.
Марк утвердительно кивнул головой в знак согласия. Он понимал: будет лучше, если он сделает вид, что симпатизирует ей. Взрослые вроде нее, говорившие с детьми так, словно они были грудными, всегда обращались с тобой лучше, если ты демонстрировал свою любовь к ним.
Он внимательно наблюдал за тем, как Глория наливала сироп, протянув затем соломинку для полученного шоколадного коктейля. Марка так сильно мучили голод и жажда, что, на минуту позабыв о своих опасениях, он стал есть. Умяв последний бутерброд, он поднял глаза и увидел на себе ее пристальный взгляд. Он в свою очередь тоже внимательно уставился на нее.
— Ты совсем не похож на своего отца, — сказала Глория.
«Многие найдут эту женщину довольно милой, — подумал Марк, — но только не я». Потому что у него была самая красивая в мире мама, а все остальные окружавшие его женщины были лишь жалким, не идущим ни в какое сравнение с ней суррогатом.
— А сейчас ты меня вспомнил? — спросила она. — Ты встречался со мной пару раз, когда приходил в офис к отцу. Я работаю вместе с твоим отцом.
— Вы его секретарша, — произнес Марк. — Но что… — Не закончив вопроса, он, смутившись, замолчал. Он просто не знал, как спросить ее о том, что она делала здесь и почему вдруг они все оказались у нее дома. Вместо этого он спросил: — Что случилось с моей мамой?
— Да ничего с ней не случилось, милый, — ответила она, протянув ему бумажную салфетку, которой он автоматически вытер губы, продолжая пристально смотреть на нее.
— Просто твоему отцу показалось, что вам будет здесь лучше, вот и все, — ответила Глория.
— Лучше? — повторил вопрос нахмурившийся Марк.
— Да, знаешь… — подтвердив сказанное кивком головы, продолжала она. — Намного уютнее.
Глаза Марка метали молнии.
— Мне никогда не будет здесь уютно! — возразил он. — Я хочу домой!
— Ты можешь обсудить этот вопрос со своим отцом, — раздраженно ответила Глория.
К своему большому стыду, он почувствовал, как две крупные слезы покатились по его щекам, а вдогонку им еще целый поток слез. Ну а если на глазах появились слезы, то ему уже не удастся держать себя в руках. Кроме всего прочего, к его несчастью, как бы усугубляя его и без того скорбный вид, оттопырилась нижняя губа. Иногда, смотрясь в зеркало в такие моменты, он находил, что выглядит довольно смешно.
— Ну будет тебе, дорогой… — слегка дотронувшись до него, постаралась успокоить его Глория. — Почему бы тебе не попробовать, а? А вдруг тебе здесь понравится? И ты почувствуешь себя вполне счастливым ребенком.
Это ее абсурдное предположение еще раз подтвердило, что она и Марк разговаривали на разных языках, и это обстоятельство, подействовав на него удручающе, вызвало еще более бурные рыдания.
— Я думаю, что человек, спокойно разрывающий чек в треть миллиона долларов, слегка чокнутый, — сказала Эми. — Я сразу узнаю этих людей по безумному блеску глаз. Так вот, когда я увидела Гарри, то…
Это замечание Марчелла обошла молчанием. Одним из важных достоинств Эми было то, что она могла сама отвечать на свои же вопросы тогда, когда ее собеседница чувствовала себя настолько усталой, что уже не могла сказать ни одного слова в ответ.
Наступил понедельник; кончалась третья бессонная ночь Марчеллы. Никогда раньше она не злилась так долго. Но сейчас охватившее ее чувство ярости против Гарри и постоянное болезненное беспокойство за детей выбило ее из колеи, полностью лишив сна.
Ссутулившись, она сидела на кухне у Эми, опустившись на стул и наблюдая за тем, как ее подруга готовит кофе.
