Наоми Кэмпбелл - Лебедь
– У вас хороший слух. Я шотландец, но живу здесь уже двадцать лет. Но давайте не будем уклоняться от темы. Что вы думаете о нынешней шумихе вокруг сексуальных посягательств?
– А я и не отклоняюсь от темы. Я смотрю на это глазами англичанки, если можно так выразиться, и не совсем понимаю, почему вокруг этого в Америке столько шума. То есть я, конечно, очень болезненно отношусь к проявлениям профессионального неравенства мужчин и женщин и терпеть не могу, когда какой-нибудь подонок, пользуясь…
– И часто вам приходилось с этим сталкиваться?
Неужели он не знает, что я супермодель? На самом деле в мире моды эта тема не актуальна, поскольку для того, чтобы подать на кого-нибудь в суд за сексуальное домогательство на рабочем месте, надо чтобы этот «кто-то» был непосредственно твоим работодателем. Но даже если фотограф и пристает к модели, она не может подать на него в суд, поскольку не он нанимал ее на работу. Ее нанимал заказчик, да скорее всего через какое-нибудь рекламное агентство или журнал, который, в свою очередь, и заключил контракт – и с ней, и, кстати, с тем же фотографом.
– Нет, я лично не сталкивалась. Но читала об этом. Например, случай с лейтенантом флота Паулой Колин, которую изнасиловали на морских учениях, или с Терезой Харрис, она работала на автопогрузчике…
– О, ужасная история. Ведь это та самая девушка, над которой издевался хозяин: швырял на пол мелочь и заставлял ее собирать? И вы утверждаете, что американцы слишком раздувают эту проблему?
– Да ничего я не утверждаю. Понимаете, по-моему, у них это очередной бзик, как в свое время с компьютерной истерией. Вам, кстати, не доводилось читать «Производственного кодекса чести американского мужчины»? Его сочинил некий Сидни Силлер из Национального общества мужчин. Так вот, по Силлеру, выходит, что если вы мой босс, то не имеете права пригласить меня пообедать вместе. – А если вы мой босс? Мужчинам ведь тоже надо соблюдать осторожность?
Я не очень внимательно его слушала. На самом деле, меня куда больше волновало расовое неравенство, чем неравенство полов. Я все время думала об Эми Ла Мар, о тех неизбежных трудностях, что ожидают ее в Нью-Йорке. В мире моды закон бессилен против расовых предрассудков, точно так же, как и против сексуальных посягательств. Зато в этом мире я обладаю известной властью. Власть зависит не от того, что ты мужчина или женщина, черный или белый, но от совокупности неуловимых мелочей, которые делают тебя особенным человеком. Кто меня действительно удивил, так это мистер Такамото. Вечером после финала «Девушки года» он подошел ко мне попрощаться и проговорил так тихо, что я едва расслышала:
– Жаль, очень жаль. Мне понравилась эта девушка. Это очень достойная девушка.
Он говорил про Эми Ла Мар.
Рори Стирлинг недоуменно смотрел на меня.
– Извините, – смущенно улыбнулась я. – Задумалась. Скажите, а о чем вы пишете? Я ведь не читала ваших книг.
– На самом деле у меня еще ничего и не выходило. Я слишком долго раскачивался. Свой первый роман я закончил только в прошлом году, он, собственно, должен вот-вот выйти. Честно говоря, я волнуюсь, поэтому и сбежал в Африку, – чтобы никто не приставал с расспросами. И потом, я хотел начать второй роман, пока не выбили из колеи. А что там за суета? Взгляните, по-моему, появилась та самая модель, с которой меня хотели познакомить. Она, наверное, специально так опоздала: профессиональная привычка поражать публику своим появлением.
Хорошо, что не сказала ему, кто я на самом деле, подумала я. Похоже, он не в восторге от сословия моделей. Да ведь и я вроде бы собираюсь расстаться с этой замечательной профессией. Разве не так?
В холле зашумели, засуетились, и наконец в столовой появилась Нора с девушкой потрясающей красоты. В Англии снова возродился интерес к панкам, и девушка воспользовалась этим: оделась так, чтобы показать свое тело во всей красе. На ней были черные блестящие брюки в обтяжку и черная кожаная футболка с аккуратными дырочками на сосках. Я узнала ее с первого взгляда. Я видела ее фотосерию в прачечной в журнале «Картерс». С тех пор о ней заговорили и с каждым днем говорят все больше.
Нора явно направлялась к нашему столику, и я встала. Она собралась было представить девушку, но та, к моему огромному удивлению, вдруг бросилась мне на шею. Среди моделей в общем-то принято радостно целоваться при встрече, но все же ее поведение казалось слишком фамильярным даже и для модели.
– Боже мой, Лавиния! Неужели ты меня не помнишь? Я Челеста. Челеста Фэрфакс. О Господи, это было так ужасно, кузен Оливер и твоя сестра Венеция… Эта страшная катастрофа…
Челеста Фэрфакс! Вот это да! Двоюродная сестра Оливера Фэрфакса, ныне покойного. Я помню тетушку и дядюшку Оливера на похоронах, тетушка была беременна, на последнем месяце. Челеста родилась в том году, когда погибла моя сестра. Нас приглашали на крестины, хотя меня, конечно, не взяли. Мои родители дружили с родителями Оливера, а после катастрофы вообще старались побольше держаться вместе. У родителей Оливера был свой домик в Девоне, в поместье отца Челесты, и лорд Фэрфакс каждый год в день смерти Оливера устраивал поминальную службу. Мы по возможности старались присутствовать на этих службах, в конце концов, ведь они были и в память Венеции.
Мне запомнилась романтическая обстановка Тривейна. Это вообще одно из самых замечательных поместий Англии. И еще с этими поминальными службами в моих воспоминаниях был неразрывно связан образ Челесты. К тому времени она была уже достаточно взрослой, чтобы присутствовать на молебнах. Она была настоящим сорванцом; постриженная под мальчишку, она отказывалась одеваться, как положено, подъезжала к часовне в Тривейне в самый последний момент, соскакивала с пони и вбегала в храм прямо в бриджах и в сапогах для верховой езды. Но у нее было потрясающе породистое лицо и глаза, которые запоминались надолго. Неудивительно, что она в конце концов стала моделью.
– У меня такое чувство, будто я была знакома с Венецией. Дядя Люк и тетя Мария так часто рассказывали о ней. Это несчастье их просто подкосило. Они так мечтали увидеть Оливера и Венецию мужем и женой. И так радовались, что Оливер бросил наконец свою старую подружку. Представляешь, до встречи с Венецией у него был роман с моделью!
– Боже упаси! – засмеялась я и чуть повернула голову: хотела посмотреть, как на все это реагирует Стирлинг. Но он куда-то ушел. Странно, но я вдруг почувствовала острое разочарование. – А кто она? Мы ее знаем?
– Ну ты-то ее точно знаешь. Репутация у нее была, прямо скажем, не ахти какая. Родителям Оливера очень не нравилось, что он с ней встречается.
