Галина Артемьева - Фата на дереве
И потом… Ну, потом Регина. Заноза в сердце. Я-то знал, что люблю ее… Просто до боли…
– А как это, Петя, прости… Я не понимаю – это так можно: любить человека до боли и вступать в связь с другой? – спросила совершенно ошарашенная Птича.
– Да, так можно. Наверное, некоторые из нас так устроены. Кто-то – иначе. А я… Думал об одной, а возбуждался при виде другой… Я тебе все как есть рассказываю. И просто слушай сейчас, хорошо?
Короче… Я себя ненавидел… Были моменты такие… Ну – сказал себе: все, портрет кончен. Встречи кончены. Я понял, что Регина станет моей женой. И когда пошел ее провожать после курсов… Ну, понимаешь, все совпало. Все совпало – нашлась моя вторая половина. И никто мне больше не был нужен. Никто и никогда. Мы же тут же… Тянуло друг к другу неудержимо… Даже сейчас вспоминать – и то сердце заходится. И буквально на следующее утро я ее в загс повел заявление подавать…
– Я помню, – с улыбкой кивнула Сана. – Вы оба так смешно выглядели… Сразу видно: влюбленные дурачки. Правда… Ой, прости…
– Да, влюбленные дурачки. Я так и остался по отношению к своей жене – влюбленным дурачком. Удивляюсь всему в ней: и уму, и тонкости душевной, и характеру, и красоте… Да что там говорить. Ты сама все знаешь и видишь. В ней моя жизнь и мой свет. Это не для красного словца. Это так и есть.
И, казалось бы, что еще надо? Ты получил подарок свыше. Даже не подарок – Дар! Такую я больше не встречал.
И все шло – лучше не бывает.
Что потом?
Прошло где-то месяцев восемь. А я работал как заведенный. Я не хотел от жены отставать. Я же видел, как вы все пашете… Ну, мне надо было себя хозяином в доме чувствовать. Я и туда, и сюда… За все берусь… Сделал серию обнаженок с этой… толстухой моей. Идут – на ура. Деньги за них отдают, не считая. И я подумал: надо бы мне эту модель позвать. Новенькое что-то с ней соорудить. С натуры оно – сама понимаешь – качество другое. И энергетика у картины другая. Живая картина получается.
У меня уже к тому моменту все-все поменялось в жизни. Я даже думать забыл, что когда-то ее хотел и все такое… Остыл напрочь, даже если на свою же работу, ее портрет, смотрел, не помнил, что между нами что-то было. Причем телефон ее тоже найти не мог. Мой мобильник, где ее номер был, сперли у меня… Ну – и канула девушка с концами. Так я подумал.
Но только я так подумал – опа! Сама мне звонит. Надо повидаться, говорит.
Отлично. Приходи, говорю. Заодно и поработаем.
Пришла. Еще толще, чем была. В остальном – та же.
– Ну, раздевайся, – говорю.
Разделась.
Стал я работать. Она лежит, от нее жаром так и пышет.
– Что делал это время? – спрашивает.
– Жил, – говорю, – работал.
– Смотрю: кольцо у тебя обручальное. Ты, никак, женился?
– Женился, – говорю.
– По любви?
– По большой любви.
– Я, – говорит, – сейчас угадаю, на ком.
И, представь, точно мне сказала: на Регине. Я отрицать не стал.
Тогда она мне и заявляет:
– Поздравляю. Только ей не мешало бы знать, что у меня сын от тебя родился недавно.
Я прифигел.
– Как так «недавно»? Что за ерунда? Девяти месяцев не прошло… И быть не могло…
– Быть все может, раз родился. А девять месяцев – это не всегда. Он недоношенный. Можешь посмотреть, папаша.
И ржет злорадно…
Я не поверил. Ни на секунду. И еще знаешь почему? Вот тогда, когда первый раз мы с ней повстречались как художник и модель, я обратил внимание, что у нее грудь выглядит как у беременной. Я много беременных писал. Знаешь, тогда спрос и на такое пошел. Богатые мужья старались своих жен в положении запечатлеть… И так все оформлялось… по принципу «все прикрыто, все целомудренно, только чуть наготы для особой красоты». И вечно просили грудь изобразить. Одну хотя бы. А живот в такой полупрозрачной вуали. Вот я и насмотрелся. И первая мысль, когда та разделась в первый раз, была: беременная небось. Но тут мне дела не было вообще.
И вот она через чуть больше чем семь месяцев сообщает, что у меня якобы родился сын.
Я подъехал, посмотрел. Абсолютно доношенный толстый парень. Ничего моего вообще. Ну, успокоился. И думаю, ладно, мели, Емеля, твоя неделя. Сделаю серию портретов, какие от меня ждут, дам этой денег – все-таки одна с дитем… Пусть. А остальное – на ее совести.
Так и вышло. А тему, чей ребенок, я заострять не стал. Просто поленился.
И повелось у нас с ней, что время от времени я ее в разных позах изображал. Картины продавал. Денег ей подкидывал. Она, наверное, решила, что я все ее байки принял за чистую монету.
Да и правду скажу. Каждый раз, когда встречались, я не удерживался. Меня к ней не тянуло. Но когда встречались, между нами все было.
– Ты изменял Рысе? И говоришь, ты ее любишь? – с тоской спросила Сана.
Она теперь не могла смотреть на Петра. Ей было нестерпимо больно. И все тут.
«Почему так происходит, – думала она, – почему ни одна пара не может спокойно себе жить и радоваться друг другу? Почему обязательно вклинится какая-то дрянь, пакость… Неужели нельзя без этого?»
– Да, я изменял. Но не считал это изменой. Я вообще о той не думал. Кончался сеанс, я уходил из мастерской и тут же забывал о той. Любил и люблю я только свою жену. И глубоко ее уважаю. Суди меня, как хочешь, я все тебе честно рассказываю, потому что это важно.
Прости. Я вижу, что у тебя у самой проблемы нешуточные. Тяжкие. И корю себя, что я раньше не был внимательным к тому, что у тебя происходит с этим твоим Славиком. Мне на него плевать, что бы он ни предпринял. Я должен вас всех защищать…
И я бы не стал тебе ничего говорить. Но сейчас речь идет о существовании нашей семьи. И я просто в ужасе. Прости.
Я должен тебе все досказать. А дальше решай сама, будешь мне помогать или прогонишь насовсем. Пойму тебя, как бы ты ни поступила.
Слушай.
Так длилось все эти годы. Бывали большие перерывы. Бывало, год с толстухой не виделись. Я временами передавал ей деньги. Так, по привычке. По дружбе, можно сказать. В ее жизнь не вникал и не собирался. Иногда, если появлялся заказчик, звал ее, делал картину… Тогда она обязательно провоцировала меня на близость. А я уже привык… Все так легко… Да – да, нет – нет. И не надо.
И при этом, представь, был уверен, что не изменяю жене. Что то все – просто рабочие моменты. Она про них никогда не узнает. А это – так, пшик. Мне с этой не было ни интересно, ни весело, ни тепло. Так, как в бане побывать, что ли.
Ничего это от жены, от семьи не отнимало.
Мне так казалось.
И недавно – совсем недавно – я снова встретился с этой бабой. Причем я жене сказал, что буду на день позже (я по делам улетал). А сам прилетел и пошел с натурщицей в мастерскую. Я первый раз так сделал, ну, насчет даты прилета соврал. Дело в том, что мне, во-первых, надо было закончить портрет, ни на что не отвлекаясь. Во-вторых, я хотел с этой моей моделью все закончить раз и навсегда, Какая-то тревога меня начала точить. Словно что-то подсказывало, что я доиграюсь.
