Тэми Хоуг - Тонкая темная линия
Ник Фуркейд счел своим долгом выяснить все о Викторе и о его аутизме.
Но если даже где-то в глубинах его мозга и таился ключ к преступлению младшего брата, то, как подозревал Ник, они об этом никогда не узнают. Если бы даже они и смогли снова привести Маркуса в суд, то Смит Притчет никогда бы не согласился вызвать Виктора в качестве свидетеля. Не считая родства, аутизм Виктора не позволял ему давать показания, а суду принимать их.
Ник чуть приналег на шест, чтобы остановить пирогу, удерживая ее против слабого течения. Кадроу добился специального определения, строго оговаривавшего расстояние, на которое Ник Фуркейд мог приближаться к Маркусу Ренару. Ирония происходящего и смешила Фуркейда, и вызывала раздражение.
Он разглядывал дом до тех пор, пока Виктор не ощутил его присутствия и не потянулся за биноклем, лежащим на столе. Он вскочил с кресла, словно кто-то поджег его, стрелой преодолел двадцать ярдов лужайки. Старший Ренар бежал очень странно – выпрямившись, прижав руки к бокам. Потом он остановился и снова поднес к глазам бинокль. Вдруг Виктор выронил бинокль – тот повис у него на шее – и стал раскачиваться из стороны в сторону, странно дергаясь, вне всякого ритма, словно сломавшаяся игрушка.
– Не сейчас! – закричал Виктор, тыча в Ника пальцем. – Красное, красное! Очень красное! Выход!
Виктор сбежал вниз еще на десяток ступеней, остановился, крепко обхватил себя руками. Из его груди вырывались странные, пронзительные крики.
В доме распахнулась дверь, и на веранду торопливо вышла Долл Ренар. Она была взволнована почти так же, как и ее сын. Она шагнула было к Виктору, потом передумала и вернулась в дом. Появился Маркус и заковылял через лужайку к брату.
– Очень красное! Выход! – вопил Виктор, когда Маркус взял его за руку. Потом он вскрикнул еще раз, когда брат отнял у него бинокль.
Ник ждал, что сейчас начнется крик, потом вспомнил о сломанной челюсти Маркуса, но не почувствовал угрызений совести. Ренар подошел к берегу.
– Вы нарушаете постановление суда, – заявил он, плотно прижав кулаки к телу. – Мы сейчас вызовем полицию, Фуркейд!
– Вы и вправду думаете, что полицейские примчатся к вам на помощь? У вас нет здесь друзей, Маркус.
– Вы ошибаетесь, – стоял на своем Ренар. – И вы нарушаете закон. Вы преследуете меня.
В нескольких ярдах позади него Виктор упал на колени и продолжал раскачиваться. Его безумные крики вспугнули птиц с ближайших деревьев.
Ник сделал невинное лицо:
– Кто, я? Я просто ловлю рыбу. – Он лениво выпрямился и толчком шеста отогнал пирогу от берега. – Этого закон не запрещает.
Фуркейд дал лодке отплыть назад, пока с его глаз не скрылись дом Ренаров и Виктор, и лишь Маркус остался в поле его зрения. «Сосредоточься, – напомнил он самому себе, – запасись терпением. Плыви по течению, и ты достигнешь своей цели».
Анни сидела в старом кресле, обтянутом недубленой кожей какой-то несчастной давно умершей коровы. С веранды дома Фуркейда открывался прелестный вид на затон.
Ее не удивило, что Ник Фуркейд живет в таком отдаленном, труднодоступном уголке. Он и сам был таким – далеким и труднодоступным. Но Анни поразила чистота во дворе и то, что детектив явно занимался домом.
У Анни заурчало в желудке. Она ждала уже больше часа. Машина Фуркейда стояла на месте, но хозяина дома не оказалось. Одному богу известно, куда он отправился. День клонился к вечеру, и решимость Анни исчезала с такой же скоростью, с какой росло чувство голода. Чтобы хоть чем-то занять мысли, она попыталась вспомнить все укромные места в джипе, где мог бы заваляться «Сникерс». Анни уже обшарила отделение для перчаток, заглянула под сиденья и пришла к выводу, что батончик стащил Маллен. Это доставило ей еще несколько приятных минут. Анни провела их в размышлениях о том, как она его за это ненавидит.
Вдруг Анни увидела узкую лодку, плавно скользящую по воде. Она почувствовала, как натянулись ее нервы, и встала. Фуркейд подогнал пирогу к причалу, неторопливо привязал ее и ступил на берег. На нем была черная футболка, облегавшая тело как вторая кожа, и джинсы, заправленные в охотничьи сапоги. Ник смотрел на нее без улыбки.
– Как ты нашла это место? – спросил он.
– Я была бы никуда не годным претендентом на место детектива, если бы не смогла раздобыть твой адрес. – Анни зашла за кресло и положила руки на его спинку. – Я хочу посмотреть то, что есть у тебя по этому делу.
Фуркейд кивнул:
– Хорошо.
– Но прежде ты должен знать, что это никак не меняет моего отношения к тому, что произошло в пятницу вечером. Если ты все устроил ради этого, скажи сразу, и я уйду.
Ник внимательно посмотрел на молодую женщину. Пальцы одной руки крепко вцепились в полу джинсовой куртки. Вне всякого сомнения, у нее с собой маленький «сигзауэр». И он не винил ее за это.
Фуркейд пожал плечами:
– Ты видела то, что видела.
– Мне придется давать показания. Это тебя не бесит? Это не заставляет тебя… гм… скажем, подложить змею мне в машину?
Ник наклонился и легонько потрепал ее по щеке.
– Если бы я решил навредить тебе, дорогая, я бы никогда не доверил это ни одной змее.
– Мне следует облегченно перевести дух или начинать всерьез опасаться за свою жизнь? – Фуркейд промолчал. – Я тебе не доверяю, – призналась Анни.
– Я знаю.
– Если будешь снова вести себя как псих, как это было у меня дома, я уйду, – пригрозила Анни. – А если мне придется тебя пристрелить, я это сделаю.
– Я тебе не враг, Туанетта.
– Надеюсь, это правда. У меня сейчас врагов хватает. И все из-за тебя, – подчеркнула Анни.
– А кто сказал, что жизнь – это игра по правилам? Только не я, черт побери.
Фуркейд развернулся и пошел в дом. Анни он не пригласил, ожидая, что та сама последует за ним. Они прошли через маленькую гостиную, мрачную и неухоженную. А кухня предстала полной противоположностью – чистая, сверкающая, выкрашенная светлой краской и крошечная, словно корабельный камбуз. На стенах не оказалось никаких украшений. На подоконнике за раковиной в ящике росли петрушка и укроп.
Фуркейд подошел к раковине, чтобы вымыть руки.
– Почему ты передумала? – поинтересовался он.
– Ноблие снял меня с патрулирования, потому что мои коллеги ведут себя совершенно по-идиотски. Насколько я могу догадаться, на твое место он меня назначить не собирается. Так что, если я хочу заниматься этим делом, только ты можешь мне помочь.
Ник не посочувствовал ей и не стал расспрашивать подробно о стычке с коллегами. Это было проблемой Анни, и его не трогало.
– Попроси, чтобы тебя перевели в другой отдел. – Он развернулся и вытер руки о белоснежное полотенце. – Будешь весь день читать отчеты, изучать донесения.
