Нора Робертс - Прилив
Его пальцы впились в ее кожу, губы обожгли ее губы. На одно безумное мгновение ей показалось, что он совершенно потерял над собой контроль.
Но его руки снова стали нежными, губы смягчились.
— Идем со мной, — прошептал он. — Идем в постель. — И, не дожидаясь ответа, он опустил ее на кровать и накрыл своим телом.
Грейс изогнулась ему навстречу, желая его и досадуя на одежду, разделявшую их тела. Казалось, прошли годы с того момента, как она касалась его, чувствовала на себе тяжесть его тела, силу его мышц. Шепча его имя, она сорвала с Этана рубашку. Ее руки жадно заметались по его груди, спине.
Этан прерывисто задышал, и каждый вдох оставлял обжигающую дорожку в его горле, в мозгу металась одна-единственная мысль: скорее, скорее. Но он боялся причинить ей боль, если будет спешить, если забудет об осторожности. И он замедлил темп, его ласки стали скорее молящими, чем требовательными.
Грейс не соблазняла, она разрушала его оборону и захватывала его в плен.
Этан торопливо снял с нее блузку, и его глаза вспыхнули синим огнем… он еще помнил, что должен быть нежен, осторожен. «Медленнее, спокойнее», — твердил он себе как в тумане, но первобытное желание накрыло его все сметающей волной.
Его губы терзали ее рот, впитывали ее сладость с отчаянной ненасытностью, угрожающей поглотить их обоих. Грейс вскинула руки, потянулась, отчаянно пытаясь найти опору, но ее пальцы не нашли ничего, кроме воздуха…
Этан не мог больше ждать. Сейчас. Немедленно. Он сдернул с Грейс шорты, и его пальцы дерзко проникли в нее. Она дернулась, вскрикнула — тонко и пронзительно. Этан видел, как затуманились ее глаза, голова откинулась, и он жадно впился губами в ее шею, пытаясь заполнить зияющую пустоту, в которую превратилось его тело.
Скинув с себя джинсы, Этан опустился сверху и овладел ею. Грейс снова вскрикнула, ее мышцы напряглись, сжав его плоть, и он совершенно потерял рассудок.
Страсть, жар, неумолимая жажда. Он поднял ее колени и вонзился в нее глубже, все сильнее пьянея от ее громких стонов. Первобытная, слепая страсть охватила его.
Грейс наслаждалась каждым мгновением, впитывала новые ощущения, жадно прислушивалась к стонам, слетавшим с его губ. Тело ее; растворилось в горячих объятиях Этана, оно жило отдельной жизнью, отдавшись во власть наслаждения.
Ее отяжелевшие руки соскользнули с влажных плеч Этана. Все силы покинули ее, Грейс не в силах была пошевелиться. Она услышала долгий тихий стон, его стон, почувствовала, как его тело задрожало, оцепенело. Когда он, задыхаясь, упал на нее, на ее губах заиграла удовлетворенная улыбка.
Грейс с трудом подняла руки, провела по его бедрам и, только сейчас заметив ослепительный солнечный свет, закрыла глаза.
— Этан. — Она поцеловала его в висок. Он зашевелился. — Нет, не двигайся, нет.
Он был груб с ней, он потерял контроль над собой и проклинал себя за это.
— Как ты?
Грейс казалось, что ответ на этот вопрос написан на ее лице.
— Я могла бы лежать так целый день.
— Я не хотел спешить.
— У нас так мало времени.
Этан приподнял голову:
— Ты сказала бы, если б я сделал что-то не так? — Он испытующе взглянул на ее лицо. И увидел счастливую женщину, удовлетворенную и соблазнительную.
— Это было потрясающе. Такое, наверное, больше не повторится. — Она лениво намотала прядь его волос на палец, пытаясь на всю жизнь запомнить свои ощущения и эту картину: они лежат в постели, обнаженные, пресыщенные любовью; — Я боялась, что хотела тебя больше, чем ты меня.
— Это невозможно. — Чтобы доказать свои слова Этан поцеловал ее долгим, благодарным поцелуем. — Ты достойна большего, чем эти украденные минуты и поспешный секс. Но это все, что у нас есть.
Грейс улыбнулась:
— Я никогда не занималась сексом посреди дня. Мне понравилось.
Вздохнув, Этан прижался лбом к ее лбу. Если бы он мог, то провел бы остаток дня здесь, рядом с Грейс.
— Мы должны что-то придумать, чтобы проводить вместе больше времени.
— Завтра вечером у меня выходной. Ты мог бы приехать ко мне на ужин… и остаться, — предложила Грейс.
— Мне следовало бы куда-нибудь отвезти тебя.
— Я никуда не хочу ехать. Я хотела бы поужинать с тобой дома. — Она лукаво улыбнулась; Этану. — Я приготовила бы тебе равиоли. У меня недавно появился рецепт.
Этан от души рассмеялся, и она обвила его руками, запоминая, откладывая и это воспоминание в дальний уголок памяти, как один из самых счастливых моментов своей жизни.
— Этан, я люблю тебя!
Грейс была так опьянена своим счастьем, что не сразу поняла: он больше не смеется, он лежит совершенно неподвижно. Она похолодела. Сердце болезненно сжалось.
— Может, ты не хочешь это слышать, но я не могу молчать. Я не жду, что ты ответишь мне тем же, не хочу, чтобы ты чувствовал себя обязанным…
Этан легко прижал пальцы к ее губам, останавливая поток слов, и тихо сказал:
— Погоди, Грейс, дай мне минутку. — Охваченный радостью, надеждой, страхами, он не мог думать ясно. Но он понимал: От того, что и как он скажет сейчас, зависит очень многое. — Я давно неравнодушен к тебе. Так давно, что даже не могу вспомнить, когда появились эти чувства. Я так долго подавлял их в себе, что мне нужно время, чтобы привыкнуть.
Когда он отстранился, она не стала его удерживать. Только кивнула, избегая его взгляда, и потянулась за своей одеждой.
Достаточно того, что ты хочешь меня, может, даже нуждаешься во мне. Пока этого достаточно, Этан. Все это так ново для нас обоих.
— Грейс, ты значишь для меня гораздо больше, чем любая другая женщина, — признался Этан.
Она отважилась взглянуть на него. Если Этан это сказал, значит, так оно и есть. Надежда снова затеплилась в ее сердце.
— Если так, то почему ты никогда даже не намекнул мне? Не дал мне знать?
— Сначала ты была слишком мала. — Он говорил, понимая, что слова его звучат неубедительно, что это только предлог, жалкая отговорка, а не суть проблемы. — И мне было неловко так думать о тебе, когда ты еще училась в школе.
— В школе. Так давно? — Грейс чуть не закружилась по комнате от восторга, но сдержалась.
— Да, так давно. Потом ты влюбилась в другого, так что я не имел права ни на какие чувства, кроме дружеских.
Она глубоко вздохнула, собираясь с силами перед очень нелегким признанием.
— Этан, я никогда никого не любила, кроме тебя. Это всегда был ты.
— Джек…
— Я никогда его не любила и в том, что наш брак не сложился, была виновата больше, чем он. Джек стал моим первым мужчиной, потому что я никогда не надеялась, что им станешь ты. А когда осознала свою глупость, то уже была беременна.
