Маша Царева - Замуж за «аристократа»
Чем дольше сидели они за столиком, тем больше нравился ей этот странный Егор. Кстати, сегодня он был одет в обычные темные джинсы и однотонную белую футболку, и, если бы не пресловутая татуировка, он ничем бы не выделялся в московской толпе.
– Шура, а ты нарисуешь мой портрет? – вдруг спросил он.
– А ты не боишься?
– Чего мне бояться?
– Я же концептуалист, не реалист. Нарисую ботинок или унитаз, и будет считаться, что это твой портрет. Может быть, я тебя именно таким вижу, – она пьяно хохотнула.
– Или мою татуировку, да? – Хоть Егор и выпил больше Шуры, по сравнению с ней он выглядел куда более трезвым. – Шура, а можно задать тебе нескромный вопрос?
– Валяй. – Шура нечаянно сшибла локтем бокал.
Тотчас же к их столику подлетел взнервленный официант. Видимо, устав французской кофейни предписывал официантам быть вежливыми с клиентами, что бы ни случилось. Поэтому он даже улыбался, но глаза его оставались грустными.
– О, гарсон! – радостно поприветствовала Шура официанта, который отчего-то подозрительно двоился в ее глазах.
Егор предостерегающе похлопал ее по руке.
– Да! – Шура вскинула на него глаза. – Ты, кажется, хотел задать мне какой-то вопрос.
– Насчет моей татуировки. Тебя она не смущает?
«В таком состоянии меня не смутит даже папа римский, примеряющий розовые меховые трусы», – подумала Шура, а вслух сказала:
– А почему она, собственно, должна меня смущать?
– Не знаю. На меня все обращают внимание. Думают, наверное: вот идиот. С татуировкой на лбу…
– Нет, не смущает, – подумав, ответила она.
– Это хорошо, – усмехнулся Егор. – В таком случае меня тоже не смущает безобразно пьяная девушка. Рот которой к тому же испачкан шоколадом.
И не успела Шура возмутиться по поводу «безобразно пьяной девушки», как он протянул ладонь к ее лицу и принялся пальцами вытирать шоколадные потеки вокруг ее губ. Не салфеткой – пальцами!
А руки у него были сухие и горячие, от них вкусно пахло корицей и крепким кофе.
Неожиданно для самой себя Шура разволновалась. Ей вдруг захотелось прижаться к его ладони щекой. Однако, как и положено приличной девушке (по крайней мере, приличной девушке в Шурином представлении), она напустила на себя как можно более индифферентный вид. Спину выпрямила, гордо сдвинула брови к переносице. Однако – и с этим она ничего поделать не могла – уголки ее губ пьяно расползались в стороны.
Егор насмешливо наблюдал за ее телодвижениями.
– А почему ты, кстати, решил ее сделать? – нервно спросила Шура.
– Что?
– Почему ты сделал такую странную татуировку? Нет, ты не подумай, она тебе очень идет, просто… Обычно люди стараются сделать тату на таких местах, которые в случае чего можно прикрыть одеждой…
«Боже, ну и глупости я несу! – ужаснулась Шура, заметив, что Егор помрачнел. – Теперь он обидится. Ну не язык, а помело! Наверное, его все про это спрашивают, ему уже и отвечать надоело!»
– Шура, а можно я тебе расскажу об этом как-нибудь потом? – попросил он, и от свойственной ему насмешливости не осталось и следа.
– Ну хорошо… Ты извини, если я тебя чем-то обидела… Знаешь, а твое лицо кажется мне знакомым.
Егор прижал прохладные ладони к вискам: как всегда в подобных ситуациях, у него нестерпимо разболелась голова. Словно какой-то невидимый богатырь сжимал ее в своих стальных объятиях. Ну вот, начинается. Он так надеялся, что ему удастся расслабиться в компании этой забавной, непохожей на других девчонки. А она оказалась такой же, как все. Ничем не лучше безмозглой красавицы Ланы, которую не так давно он грубо выставил из своего кабинета.
И Шура (как, впрочем, и Лана) не виновата. Она же не знает, какую боль только что ему причинила. И какая боль ждет его впереди, когда она все-таки озвучит свою мысль и скажет вслух, что и ей он напоминает Александра Дашкевича.
– Что с тобой? – перепугалась Шура. – Ты побледнел. Может быть, пойдем на свежий воздух?
– Это необязательно, – пробормотал Егор, внутренне умоляя, чтобы она забыла о Дашкевиче.
Но она не забыла.
– Ты уверен?.. Ну ладно. Постой, на чем мы остановились? Да, где же я могла тебя видеть?
– Может быть, во сне, – уныло предположил он, – надеюсь, в эротическом.
– Эй, даже и не думай об этом… Ой! – Шура вдруг прикрыла узенькой ладошкой рот и испуганно на него посмотрела.
– Что? У меня выросли вампирские клыки? Или ты вспомнила, что оставила дома включенный утюг?
Шура даже не рассмеялась его принужденной шутке. Егор понял, что дело плохо: она явно вспомнила. И чтобы поскорее покончить с этим, он сказал:
– Ну, валяй, рассказывай. Что ты вспомнила. Ты ведь вспомнила, так?
– Так, – кивнула Шура. – Но… Это невероятно! Екатерина Павловна мне не простит. Она была так зла на тебя.
Он моргнул удивленно:
– Что? Зла на меня? Ты о чем?
– Я о презентации, разумеется. А ты о чем? Как я тебя сразу могла не узнать? Это же был ты, верно? Ты опрокинул на нее креветки, разве нет?
– Ты тоже там была? – изумился Егор.
– Еще бы. Екатерина Павловна – моя крестная мать!
У Егора даже дыхание перехватило от волнения. Столько времени он вынашивал план, как ему поближе подобраться к Лавровой, и вот: решение сидит перед ним.
– Вы… Я не думал, что вы настолько близки.
– Ну, если честно, мы вовсе не близки. – Шура меланхолично пожевала коктейльную соломинку. – Она когда-то дружила с моим отцом. Она считает меня легкомысленной… Мы редко видимся, и все же она мне помогает. Без нее я бы не работала так много. Другое дело, что она это делает не из-за меня самой, а из-за папы.
– А кто у нас папа? – полюбопытствовал Егор, на что Шура неопределенно пожала плечами:
– Да так. Ничего особенного, вы вряд ли могли встречаться… Слушай, а почему ты так всем этим интересуешься? – пьяно прищурилась Шура. – Может быть, она тебе нравится? Моя крестная, а? Ты что, ее фанат?
– Я уже вышел из этого возраста, девушка, – снисходительно рассмеялся Егор. – Просто интересно.
– А хочешь, – вдруг предложила Шура, – хочешь, я тебя с ней познакомлю?
Егор нервно сжал руками салфетку. Только бы она не заметила, как он разволновался. Надо же, как просто она это сказала – «хочешь, я тебя с ней познакомлю?». Как можно более небрежно Егор ответил:
– Хочу.
– Нет проблем! – Шура икнула. Несмотря на свое состояние, она заметила, что рассказ о ее родственных связях произвел на Егора неизгладимое впечатление.
– Забавная ты, – усмехнулся он. – Ну что, пойдем?
– Не возражаю.
Она порывисто вытащила из сумки кошелек и с феминистской, как ей показалось, улыбкой предложила оплатить счет поровну. Причем это был чистый блеф – Шурин потрепанный матерчатый кошелек был безнадежно пуст. Впрочем, Егор категорично заявил, что заплатит сам, и на всякий случай она решила не спорить.
