(не) Моя доярушка - Анастасия Боровик
— Откуда тебе знать? Мне она понравились не только за её большие сиськи. Я первым заметил её и первым сделал шаг навстречу, но тебе было всё равно. Втихоря отбил. Я же, по-твоему мнению, не ищу любви. Но знаешь, что меня радует? Ты, как и я, не достоин её... Предпочёл мне поверить, а не ей, когда я рассказал о её измене. Вот и вся твоя любовь — херня!
Я бледнею. Внутри всё проваливается. Решаю уточнить еще раз, потому что не может быть, чтобы друг так поступил.
— Ты… солгал?
Но моей учтивости хватает ненадолго. Через секунду я уже лечу в его сторону, чтобы схватить за шкирку и спросить за всё.
— Толик, ты с ума сошёл! — Изабелла прикрывает рот ладонью.
Сережа перехватывает меня и шепчет на ухо:
— Он пьяный, я ему нос уже сломал. Марко, ты его убьешь. Пожалуйста. Один твой удар — и всё. Держи себя в руках. Марко…
— Как ты мог так поступить? Скотина! Ты хотя бы представляешь, как я страдал всё это время? — кричу я, не скупясь на итальянские ругательства.
— Ваши счастливые рожи меня бесили, — бормочет пьяный Толик.
— Он пьян, Марко. Не стоит. Вспомни, как ты однажды выключил парня. Пожалуйста, — просит Сережа, не переставая.
— Отпусти его, Серый! Давай, Марко, бей уже, — кричит Толик.
— Я люблю её, урод! До сих пор люблю, больше жизни... Я тебе поверил, потому что ты мне был другом. Тварина! Предатель! Даже руки не хочу об тебя марать.
— А я? — Толик внезапно сник. — Я тоже её любил.
Тишина. Даже Белла замирает. Я смотрю на Толика и понимаю, что никогда больше не захочу его видеть. Сегодня я просто отпущу его живым, но мертвым для меня другом. С этого дня я этого человека не знаю.
— Всё, иди проспись, — Сережа поднимает Толика и отводит к двери. — Потом разберёмся.
Когда бывший друг уходит, я сажусь на диван и закрываю лицо руками.
— Она меня не простит…
— Попробуй, — говорит Сережа.
— Сережа… — Обнимаю его за голову и сталкиваюсь с ним лбом. — Ты сразу сказал, что она не такая, а я тебе не поверил. Поверил дураку… Но там еще тот Игорь... Все так сошлось... Какой я идиот...
Стоп. А почему тогда там был Игорь? И его слова… Именно это я и должен выяснить сегодня. У всех.
Глава 30
Марко
Пытаюсь бежать, но снег словно специально меня затормаживает. Заставляет собраться, чтобы всю энергию потратить на его преодоление и не наделать больше глупостей. Морозная свежесть бьёт в лицо, я вдыхаю, и мне становится легче.
Я всё-таки зашёл после разборок к Толику.
Он сидел на кровати поникший и держал свою сумку. Услышав мои шаги, обернулся и опустил голову.
— Пришел добить? Имеешь право, даже сопротивляться не буду.
Я сел с ним рядом и вздохнул.
— С добиванием ты сам справишься. А я хочу узнать, что произошло тогда. Хоть и с опозданием. Как ты узнал, что там будет Игорь?
— Я и не знал. Узнал только, когда ты рассказал, поэтому и не стал признаваться, что соврал насчет того, что не видел их. Ну, точнее, я видел их…
— Толик… — злюсь я, пытаясь держать себя в руках, чтобы все снова не пошло по одному месту.
— Они не целовались и не обнимались. Он к ней подошел и что-то сказал, она покачала головой и ушла. Все… Но я разозлился на нее, что она со всеми общается, такая милая, и сделал свои выводы. Мне тоже улыбалась, а потом…
— Толик, избавь меня от своих оправданий. Неважно, что и как делала она. Важно, как поступил ты. Ты был моим другом и, видя, как мне плохо, врал в глаза.
— Зато ты побежал и встретил ее с ним, значит, я оказался прав. Понятно. Бабам верить нельзя.
— Мне тебя жаль. А я дебил, что потратил столько времени впустую.
— Ты меня простишь?
— Нет.
— Никогда?
— А ты бы простил предательство?
— Не знаю.
Глава 31
Марко
Воздух в парилке густой, обволакивающий, пахнет дубовым веником и эвкалиптом. Я обливаюсь водой, и горячие капли стекают по коже.
Скрип двери. Тихая поступь Маши. Она осторожно ступает ко мне, её длинные волосы, белоснежные и струящиеся, прикрывают грудь, а ниже — нежные светлые кудряшки. Я глотаю ком в горле. Она закрывает дверь, набирает в ковш горячую воду и льёт её на камни. Нас обдаёт волной пара. Машенька встаёт напротив меня, мы сейчас полностью обнажены не только телом, но и душой.
Беру ковш из её рук и наливаю в него тёплую воду, аккуратно поливая её. Вода стекает по плечам, оставляя за собой мягкий блеск. Забираю у неё мочалку, наношу гель с ароматом роз, разворачиваю и начинаю бережно растирать её тело.
Мочалка скользит по линии спины, огибает лопатки, повторяет изгиб позвоночника. Я чувствую под тонкой пенкой её мягкую гладкую кожу. Переворачиваю ее к себе. Провожу по ключицам, очерчиваю грудь, ладонью ощущаю учащенный стук ее сердца. Соски напряжены, как бутоны, и я лишь касаюсь их, чувствуя, как по ее телу и моему пробегает одинаковая дрожь.
Опускаюсь ниже, ладонью скользя по животику, чувствуя, как он вздымается от дыхания. Она сама раздвигает ноги, давая доступ. Мочалкой скольжу по внутренней стороне бедра, почти невесомо, при этом касаясь подушечками пальцев влажной складочки.
Мы смотрим друг на друга, не отрываясь. Всё, что нам нужно, — это просто ощущать друг друга рядом, гладить, изучать. Мне не нужен сейчас секс. Сейчас мне нужна просто она. Ее прерывистое дыхание. Ее кожа под моими пальцами. Я стремлюсь впитать её в себя, чтобы это мгновение отпечаталось в каждой клетке моей памяти.
Мой твёрдый член плотно прижат к её животу. Она осторожно, почти робко, поднимает руку и проводит по нему. Я поглаживаю её сильнее, и мы оба, как по команде, сгибаемся навстречу друг другу, лоб к лбу, дыхание смешивается.
Нам не нужно много времени. Маша еще раз проводит по всему моему члену, крепко его сжимая, вперед-назад, а мой точный, глубокий нажим заставляет нас одновременно вздрогнуть и застыть в немом крике. В ее руке — доказательство моего наслаждения, горячее и вязкое. На моих пальцах я чувствую, как пульсирует сама ее суть, сокровенный ритм, похожий на биение крошечного сердца.
— Я люблю тебя, — выдыхаю я ей в
