Ненужная мама. Сердце на двоих - Вероника Лесневская

Вскидываю руку и провожу по горячей коже большим пальцем. Растираю влагу по острой скуле, очерчиваю контур лица, подцепляю аккуратный подбородок. Вика приоткрывает рот, чтобы сказать мне что-то, но я впиваюсь в ее губы отчаянным, горьким поцелуем.

Не соображаю, что творю. Мозги всмятку, грудь раздирает от жара и боли. Прошлое накатывает сразу девятым валом - и тянет на самое дно. Мы больше не в лифте. Меня уносит в квартиру, где мы с Викой были вместе. И я опять чувствую себя живым. Крепче обхватив нежные щеки ладонями, я вжимаю ее в стену, припечатывая своим телом. Целую отчаянно и неистово, как в последний раз. Словно она мое единственное желание перед смертной казнью.

На секунду мне кажется, что Вика отвечает. Ловлю неуверенные движения мягких губ, слышу сдавленные всхлипы, обжигаюсь прикосновением нежных рук к своей груди, что ходит ходуном от переизбытка чувств. Хрупкое тело в моих объятиях становится податливым и отзывчивым. Плавится, как горящая свеча.

Однако все это лишь игры воспаленного сознания. На самом деле Вика отталкивает меня, как только подворачивается удобный момент.

Лифт останавливается, и она забивается в угол, прикрывая рот тыльной стороной ладони. Часто, рвано дышит, чуть не плачет.

- Ты что, Гордей? – ошеломленно лепечет, брезгливо вытирая губы после меня. - Зачем? На надо…

Створки поскрипывают за моей спиной, врывается сквозняк, доносятся голоса и шаги. В кабину входят сотрудники, которых я заочно ненавижу, потому что они мешают нам!

- Вика...

Грубо толкнув меня плечом, она вылетает в холл. Бежит на каблуках к выходу.

Заторможено оборачиваюсь и долго смотрю ей вслед. С тоской и опустошением, будто теряю важную часть себя. Понимаю, что она прямо сейчас вернется к Демину, обнимет и поцелует наших детей, а потом... и его. Станет ли после меня? Хотя почему нет? Лишь бы скорее стереть с себя мои следы.

«Зачем мы тебе?» - стучит в ушах ее вопрос. И неожиданно созревает ответ.

Чтобы жить, а не существовать…

Глава 24

Несколько   дней   спустя

Виктория

- Спасибо, что подвез, - тихо благодарю Демина, когда мы останавливаемся возле детского отделения. Нервно осматриваю огромную территорию. Подсознательно боюсь встретить Гордея.

Все эти дни я сомневалась, стоит ли работать в одном учреждении с мужчиной, который рвет душу в лоскуты и вскрывает старые раны на сердце. В панике хотела позвонить главному, поблагодарить его за доверие и… вежливо оказаться от должности. Даже нашла его номер в списке контактов, но в последний момент мысленно дала себе пощечину.

Я никогда не сдаюсь! Несмотря ни на что! Сжимаю кулаки и шагаю к цели.

Сбежав от Одинцова, я проявлю слабость и лишний раз покажу, что он мне не безразличен. Вдобавок потеряю возможность восстановиться в медицине. Слишком много жертв ради мужчины, которому я не нужна. Поэтому я здесь – во дворе центральной больницы. Убеждаю себя, что ничего не случится – самое страшное уже позади. В конце концов, рядом Демин.

- Запомнила дорогу? Здесь можно заблудиться между корпусами, - тепло усмехается он. - Если что, можем первое время вместе ездить на работу. Мне не сложно. Обращайся.

– Все в порядке, я запомнила. Завтра я сама, просто дико боялась опоздать в первый рабочий день.

Или… перепутать отделения… Кардиология далеко отсюда? – неосознанно выпаливаю, а сердце пускается вскачь.

Делаю глубокий вдох и медленно выдыхаю, пытаясь справиться с эмоциями. Еще пара минут такого стресса – и я сама там окажусь. По показаниям.

- Относительно, - неопределенно отвечает. – Насколько я знаю, там врачей катастрофически не хватает – и у дежурных такая загруженность, что им точно некогда прогуливаться по двору или ходить в гости в соседние отделения. Вряд ли пересечетесь, - размышляет вслух, сразу догадавшись, почему я спрашиваю и на кого намекаю. – Сегодня не его смена, а еще… - Герман поворачивается ко мне, чтобы посмотреть в глаза. - До меня дошли слухи, что он увольняется.

- Прекрасная новость, - выплевываю на эмоциях, чувствуя горечь на языке и соль на губах. – Вполне в его духе.

Вот и ответ, Вика, на все твои вопросы!

Он не собирается бороться. Проще оставить все, как есть, и сделать вид, что мы чужие. Даже на роль воскресного папы не согласен.

Что ж, пусть так… Я в очередной раз смиренно принимаю его выбор.

Гордей никогда не любил меня, а значит, и к детям отцовских чувств питать не обязан. Неприятно, но закономерно. Примерно такой реакции я и ожидала, поэтому молчала все эти годы. Знала, что его максимум – переломить себя ради долга и ответственности, заботиться о детях на расстоянии, потому что того требуют правила общества. Нести обузу до конца дней… Для меня это худшее, что только можно представить. Я не хочу навязываться. Ничего не прошу, просто… сердце опять болит, как несколько лет назад.

- Слушай, Викки, если он будет досаждать тебе и детям, сразу говори, - уловив мое настроение, хмуро и строго чеканит Демин. Вместо ответа я лишь обреченно усмехаюсь, качая головой. - И на такую важную птицу найдем управу, не переживай. Егора Натановича подключу, мы тоже не лыком шиты.

- Не будет, - тихо перебиваю его, прежде чем он устроит вендетту. - Мы ему не нужны.

- Тогда, у лифта, мне иначе показалось…

- Он удивился, психанул, испугался за свою репутацию. Не более того, - отмахиваюсь с показным равнодушием, а к горлу подкатывает ком. - У нас ничего серьезного не было. Маленькая случайность, после которой он отправил меня на аборт.

- Странная история, - откидывается на спинку кресла, задумчиво постукивая пальцами по коробке передач. - На тебя не похоже.

- Ты плохо меня знаешь, Герман, - огрызаюсь, ругая себя за излишние откровения, и толкаю дверцу.

- Достаточно, - летит мне вслед, когда я выхожу из машины.

Хорошего