Когда вмешалась жизнь (ЛП) - Энн Джуэл Э.
Паркер с трудом сглотнула, ожидая почувствовать вкус желчи, но этого не произошло. История Пайпер была ее историей. Она была Пайпер. Гас был Калебом. Желание. Она знала эту зависимость. Силу. Вину.
— Я застукала вас не той ночью.
Пайпер покачала головой.
— Нет. Это происходило снова и снова. Как наркотик. — От циничного смеха ее плечи слегка затряслись. — Помнишь, мама говорила, что потеря девственности до свадьбы фактически сделает нас шлюхами? У нас выработалась привычка к случайному сексу. Это было не первый раз. Ничего особенного. Согрешив однажды, легче делать это снова и снова. Вот что произошло. Самое безумное, что мы почти не говорили об этом. Мы, как обычно, болтали с папой. Он уходил спать, а мы шли в мою комнату и… делали то же самое. Очень мало слов. Это как засучить рукав и воткнуть иглу в вену. Две секунды вины, а потом только «кайф».
Паркер задумалась над объяснением сестры. До этого момента она никогда не просила ее об этом, но представляла. Однако в ее воображении это было связано с любовью и сильными эмоциями. Чувствами, от которых невозможно отказаться. Слишком много алкоголя и случайный секс не входили в уравнение.
— Но вы же любили друг друга? Вы ведь поженились.
— Я люблю его, и он любит меня.
— Какой-то странный ответ. Мы говорим о прошлом. О том, почему вы мне не рассказали, а твой ответ не имеет смысла.
— Это был просто секс, — прошептала она.
Спустившись с батута, Паркер приблизилась к дивану.
— То есть, просто секс?
Пайпер кивнула.
— Но ты вышла за него замуж.
— Я забеременела.
— Что? — Паркер в шоке отшатнулась.
— Через неделю после того, как ты нас застукала, я узнала, что беременна. Никто не знал, даже мама. Калеб, будучи Мистером Ответственным, сделал предложение. Я, испугавшись до чертиков, сказала «да». Через две недели у меня случился выкидыш.
— Господи, Пайпер, почему ты ничего не говорила?
— Мне было стыдно и неловко. Я не хотела ничьей жалости.
— Ты его не любила.
— Он был мне небезразличен.
— Это не одно и то же.
Она медленно выдохнула через нос.
— Я хотела, чтобы это что-то значило. Я разлучила вас с Калебом, поэтому хотела, чтобы из этого что-то получилось. Любовь оправдывала мой поступок.
— Но ты его не любила! — Паркер провела рукой по волосам.
— Ты этого не знала! — Пайпер накрыла ладонью живот, глубоко вздохнула и откинулась на спинку дивана.
— Ради меня? Ты серьезно? Ты вышла за него замуж ради меня? Ты хоть слышишь себя? Понимаешь, насколько это нелепо?
— Я подумала, увидь ты, что это по любви, тебе было бы легче его простить. Ты бы решила, что он привязан ко мне всей душой, а не поступил как обычный парень, не способный держать свой член в штанах.
Паркер рассмеялась безумным смехом.
— Он не мог держать свой член в штанах. Почему, черт возьми, ты так беспокоилась о нем, если не любила его? Почему для тебя было важно, прощу я его или нет? Он привел меня в ярость, но боль мне причинила ты. Разве ты этого не понимаешь? Ты изменила мне. Ты разбила мне сердце. Ты разлучила нас с тобой! Мне не нужно было твое притворное счастье. Мне нужно было, чтобы ты хотя бы немного раскаялась «по-настоящему» и попыталась наладить наши отношения, а не… выходила замуж за ходячий член, которого не любишь и который будет похож на гребаную татуировку с опечаткой, которую ты не способна удалить, потому что слишком сломлена!
— Ходячий член? Татуировка с опечаткой?
Паркер и Пайпер обернулись. В дверях кухни стоял Калеб, засунув руки в карманы, с понурым выражением лица. Пайпер протянула руку. Калеб подошел к ней и провел кончиками пальцев по ее ладони, затем наклонился и поцеловал ее в губы, а затем в живот.
— Я не была по уши влюблена в мужчину, за которого вышла замуж. — Улыбка Пайпер становилась все шире, пока не коснулась ее глаз, когда она посмотрела на Калеба, и он ответил ей тем же. — Но я всем сердцем люблю отца моего ребенка и нашу совместную жизнь. Все, что для этого потребовалось, — это исключить мою совесть из уравнения, отпустить чувство вины и приветствовать шанс на любовь, пока вижу ее прямо перед собой.
А вот от этого Паркер почувствовала привкус желчи. Слишком слащаво. Слишком… вообще, всё.
— Ребята, вы чокнутые. Надеюсь, ваши странности не передадутся моему племяннику. В противном случае он обречен!
Пайпер встала и вытерла красную помаду с губ Калеба.
— Я к маме. Когда мы в последний раз с ней разговаривали, у нее в духовке пеклось печенье.
Калеб оживился.
— Тогда я тоже иду.
Она покачала головой и похлопала его по груди.
— Я принесу тебе. Останься и тоже объясни Паркер, почему ты ей изменил.
Паркер направилась вверх по лестнице.
— На сегодня с меня разговоров достаточно.
Калеб начал было протестовать.
— И зачем я подняла этот вопрос? — прошептала Паркер, плюхнувшись на кровать. — Мне нужна работа. Мне нужно уехать из Айовы. Мне нужно забыть свое прошлое, прежде чем я утону в нем.
Она провела рукой по волосам.
— Привет.
Она подняла глаза и вздохнула.
— Ты снят с крючка, Калеб. Я не хочу знать. Это ничего не изменит. Я совершенно довольна, зная, что сказка между вами была мистификацией.
— Я люблю ее. — Он оперся плечом о дверной косяк, а руки засунул в карманы белых шорт.
— Ну, тебе следует. Она носит твоего ребенка.
— Я думал, мне чего-то не хватает. — Его брови сошлись вместе, взгляд не отрывался от ног. — Мы так долго были вместе. Сначала в школе. Потом в университете. Я потерял себя. Всегда были только «мы», а не «я». Мне казалось, что мое будущее полностью распланировано, и давление стало удушающим. Но мне нравилась твоя семья, и больше всего нравилось находиться у тебя дома, когда…
Паркер тихонько рассмеялась, закатив глаза к потолку.
— Когда меня не было.
Он кивнул.
— Твой отец рассказывал мне о своем детстве и всех глупостях, которые совершал. Или мы обсуждали спорт или просто всякую ерунду. Поскольку я рос без отца, то жаждал такого внимания. И Пайпер присоединялась к нам и тоже никогда не упоминала о тебе. Думаю, ей тоже хотелось независимости. Ты была идеальным близнецом. С кучей друзей. С большими успехами в спорте. Твоя жизнь была собранной и распланированной. В ее же творился полный бардак. Ты была организованной. Она — спонтанной. Ты жила по своему плану.
У Паркер больше не было плана. Ее дом был организован, но по ее жизни пронеслось торнадо. У нее не было цели. Не было будущего. Не было Гаса. Жизнь сбила ее с ног, и она вот уже несколько дней задавалась вопросом: стоило ли прилагать усилия, чтобы попытаться встать.
— Не следовало мне идти за тобой в университет.
— Я говорил тебе этого не делать. — Он поднял взгляд на нее.
— Ты никогда мне этого не говорил! Постоянно твердил о том, что я живу волейболом и, вероятно, забуду о тебе. Ты говорил это так, будто я делала выбор. Ты или волейбол.
— Я просто хотел, чтобы ты знала, что я буду скучать по тебе.
— Шутишь, что ли? — Она вскочила с кровати и зашагала по комнате. — Простого: «Эй, я буду скучать по тебе, но такую возможность тебе упускать нельзя. Мы что-нибудь придумаем», было бы достаточно.
— Прости. Я боялся причинить тебе боль.
Она провела ладонями по лицу.
— Вау, просто безумие какое-то, как ты пустил под откос мою жизнь, пытаясь не причинить мне боль.
— Прости меня, — прошептал он.
Паркер остановилась и положила руки на бедра.
— И ты меня тоже.
Она и представить себе не могла, что ей придется извиняться перед Калебом. В глубине души она знала, что когда-нибудь уместно будет попросить прощение у Пайпер за инцидент со слабительным на свадьбе.
У Калеба на лице отразилось замешательство. Вероятно, он и не предполагал когда-нибудь услышать от нее извинение.
— Мне нравится организованность. Нравится иметь цель. Нравится ощущение чувства выполненного долга в конце каждого дня. — Она пожала плечами. — Вот, кто я. Так что мне жаль, если мои мечты не были твоими. Я любила волейбол. Мне нравилась идея играть в него в университете. Но я отказалась от него, потому что, пусть, я и не была твоей мечтой, но… ты был моей.
