Ноты соблазна - Аделина Жемчужева

Но почему именно она? Почему это должна быть Селин? Жена моего друга, человека, которому я был обязан многим.

Каждый её взгляд, каждый жест, каждый её поступок срывал меня с места, заставляя терять контроль. Она буквально играла на моей нервной системе, и ей это удавалось.

— Проклятье! — я ударил кулаком по столу, пытаясь привести себя в порядок.

Я ненавидел её за это и одновременно ненавидел себя за то, что не могу её игнорировать. Она была для меня самой запретной из всех женщин, и это только усугубляло мои мучения.

Она не думает о последствиях. Не думает, что своим поведением разрушает всё вокруг. Она хочет моего внимания, и ей это удаётся. Но я не могу позволить себе поддаться.

Селин… Почему ты не могла быть кем-то другим? Почему именно ты?

Я глубоко вздохнул, сжав руки в кулаки, стараясь хоть как-то совладать с собой. Работа, дела, обязательства — я должен сосредоточиться. Но её образ, её голос, её дерзкая улыбка, кажется, намертво запечатались в моём сознании.

Я тяжело опустился в кресло, пытаясь привести мысли в порядок. Селин. Её образ не давал мне покоя. Закрывая глаза, я снова и снова видел её плавные движения, чувственный взгляд, изгибы её тела. Казалось, она специально выбрала этот момент, чтобы полностью выбить меня из равновесия.

Я сцепил руки в замок, опустив голову. Гнев внутри меня смешивался с необъяснимым желанием, которое я изо всех сил пытался подавить. Это было недопустимо. Она — жена Гюстава, моего друга, человека, с которым я делил и радости, и сложности.

— Что ты делаешь со мной, Селин? — пробормотал я себе под нос, ощущая, как пульсирует напряжение в висках.

Я снова провёл рукой по волосам, пытаясь хоть немного унять бурю в голове, но это не помогло. Поднявшись, я подошёл к панорамному окну и устремил взгляд на город, раскинувшийся передо мной. Мягкий свет уличных фонарей отражался на стеклянных фасадах, но никакое это спокойствие не могло проникнуть внутрь меня. Сердце билось слишком быстро, а мысли метались, словно дикие звери, загнанные в клетку.

Я не мог позволить ей так играть со мной. Это заходило слишком далеко.

Я должен держать дистанцию. Напомнить себе, кто я, и где проходит граница дозволенного. Но всякий раз, когда я видел её… Нет.

Я сжал кулаки, чувствуя, как ногти болезненно впиваются в ладони. Гнев смешивался с чем-то более глубоким, более разрушительным. Это не должно повториться.

Я должен что-то предпринять. Селин ведёт себя так, будто проверяет, насколько далеко я готов зайти. И ещё чуть-чуть — я сорвусь.

Если я уволю её, всё закончится. Её отсутствие, возможно, поможет мне забыть её. Может быть, это единственное решение, способное спасти нас обоих.

Но тогда мне придётся объяснить это Гюставу. Как я скажу ему, что его жена разгуливала передо мной в откровенном виде, бросая вызов всем правилам приличия?

Это неприлично. Это унизительно.

Я даже представить не могу, как начать этот разговор. Как объяснить, что уволил его жену? Какие слова подойдут? Правда звучит слишком грубо, слишком компрометирующе. Но ложь не станет выходом — рано или поздно она всё равно всплывёт.

— Чёрт… — выдохнул я, чувствуя, как злость и отчаяние смешиваются воедино.

Я посмотрел на отражение своего лица в стекле. Напряжённое, жёсткое, как будто чужое.

Мне нужно время. Нужно разобраться в том, как правильно поступить. Но одно я знал наверняка: я не могу продолжать терпеть её провокации. Её поведение разрушает не только моё самообладание, но и всю нашу жизнь.

Уволить Селин — это самый очевидный и безопасный выход. Её отсутствие избавит меня от постоянного искушения, от её вызывающего взгляда, от её попыток разжечь пламя, которое я изо всех сил старался тушить.

Но что я скажу Гюставу?

«Она плохо справляется с работой»? Нет, это не сработает. Селин была хороша, слишком хороша. Никто не поверит, что я уволил её из-за профессиональных недостатков.

«Личностный конфликт»? Может быть… Но что, если он начнёт задавать вопросы? Гюстав не глуп. Он может догадаться, что дело в её поведении.

— Проклятье, — выругался я вслух, чувствуя, как снова закипает злость.

Я вернулся к столу, взял стакан с водой и сделал глоток, пытаясь успокоиться. Нет, говорить Гюставу правду было нельзя. Это уничтожит нашу дружбу, разрушит всё, что мы с ним выстроили за эти годы.

Но оставить всё как есть — тоже не выход.

В этот момент в дверь постучали. Звук был настойчивым, но не громким.

— Войдите, — коротко бросил я, стараясь придать голосу ровность.

Дверь открылась, и на пороге появилась Вероника. Её взгляд был сосредоточенным, а тонкие брови слегка нахмурены.

— Арман, вы в порядке? — спросила она, прикрывая за собой дверь.

— Вполне, — отрезал я, стараясь, чтобы голос не выдавал моего раздражения.

— Это было… неожиданно, — начала она, подходя ближе. — Селин… Она вела себя слишком смело.

Я поднял взгляд на неё. Вероника всегда отличалась прямотой, и сейчас её слова прозвучали как подтверждение моих мыслей.

— Ты думаешь, это было умышленно? — спросил я, отставляя стакан.

— Без сомнений, — кивнула она. — Но вопрос в том, что вы собираетесь с этим делать?

Я замолчал, обдумывая её слова.

— Я хочу уволить её, — наконец сказал я.

Вероника удивлённо вскинула бровь.

— Это решит проблему, но не думаете ли вы, что это слишком… радикально?

— У меня нет другого выбора, — твёрдо ответил я. — Её присутствие здесь мешает работе.

Она сдержанно кивнула, но в её взгляде читалось сомнение.

— Хорошо, босс. Но я бы посоветовала сначала поговорить с ней.

Я только кивнул, чувствуя, как напряжение внутри меня растёт. Я должен был принять решение — и сделать это быстро.

— Вероника, позови её. Или, клянусь, я сам туда пойду и задушу её! — сказал я, ставя стакан обратно на стол с такой силой, что он едва не упал. — Эта девушка скоро разрушит не только мою карьеру, но и всё уважение, которое я заработал. Она не понимает, что я взрослый мужчина, а не мальчишка, с которым можно играть в подобные игры.

— А что вы скажете её мужу? — осторожно спросила Вероника, явно стараясь сгладить остроту момента.

— Я не знаю, Вероника, — выдохнул я, потирая виски. — Я словно в ловушке. Не представляю, как из неё выбраться.

Вероника на мгновение замялась, внимательно