Громкое счастье - Улькера Динова
— Понял. Отдохни. Там шесть новых резюме прислали, четыре специалиста готовые, хоть сейчас бери. Успеешь поговорить?
— Прими их сам. Пусть Виктория всем назначит день на собеседование. Я ещё домой должен съездить. Завтра после обеду буду, — Сева сел в машину и спешно уехал. Марков посмотрел вслед его машине с удивлением. На его памяти Азаров впервые доверил кому-то приём новых работников.
Приезд Севы для родителей стал большим сюрпризом. Они тепло его встретили, мама всё причитала, что он не предупредил заранее, чтобы она побольше еды приготовила вкусной. Он только отмахнулся, попросив не суетиться и тут же расстроил, что завтра должен уехать. Только после ужина, когда отец задремал смотря телевизор, он пришёл к маме на кухню и рассказал об истинной цели своего приезда.
— Ты уверен, сынок? — тихо спросила она, удивившись его словам.
— Да, мама. Как никогда.
— Я счастлива за тебя, правда. Вижу по глазам, что время пришло. Отец тоже будет рад. Давно ждёт и переживает, — мама просияла, услышав его решение и отдала то, что он просил.
* * *
Ира ужинала с Арсланом в ресторане, когда ей внезапно позвонил Азаров.
— Ирина, здравствуй. Мы можем встретиться? — спросил он сходу, чем очень удивил её.
— Что-то случилось?
— Я о Маше хотел поговорить, — потерял её, похоже.
— Эм… Она улетела на Бали. У неё же отпуск.
Молчание. Переваривает информацию.
— Вот оно что. Она трубку не брала… Как насчёт выпить кофе в Сёрфе на Пятницкой?
— Хорошо. Через час смогу приехать, — Ира положила трубку и сказала вопросительно смотрящему Арслану:
— Похоже, теперь моя очередь купидоном у Маши побыть.
— Как говорится в фильме "клиент дозревает".
Посмеявшись, они продолжили ужинать, разговаривая об их предстоящей свадьбе.
* * *
— Ты знаешь в каком она отеле живёт? Я хочу поехать к ней.
Ира вздохнула, глядя в его уставшие глаза. Выглядел Сева не очень, откровенно говоря. И разговор этот ему не особо комфортен, потому как придётся максимальный уровень откровения проявить с подругой любимой женщины. Но она должна сказать ему всё как есть. Без прикрас.
— Маша со мной была всегда откровенна и я знала все подробности её романов, но вот о ваших отношениях она мало рассказывала. Ты для неё много значил, Сева, — прошедшее время в её словах резанули слух, — Я жила у неё и была свидетелем тому, как она бредила тобой даже во сне. Такой окрылённой и потом настолько несчастной я её не видела до тебя. Она пытается быть сильнее, чем на самом деле и не показывать людям свою уязвимость. Машу часто обижали в детстве. Ты только представь каково, маленькой девочке совсем одной выживать в этом мире. Я как никто знаю, какую толстую броню она отрастила. Все её шуточки, нападки и вредность — это защитная реакция. Она — моя единственная близкая подруга и я не могу дать тебе адрес, если ты решишь в очередной раз развлечься с ней и бросить. Слишком люблю её, чтобы тебе это позволить. Этот удар она точно не выдержит.
Ну, он этого и ожидал от Ирины. И даже невольно порадовался, что у его рыжести такой надёжный тыл за спиной.
— Когда она мелькала перед глазами и всегда где-то рядом находилась, мне было спокойнее. Но с начала этого года я места себе не нахожу. С каждого её отпуска я терпеливо ждал, думая, что она вернётся и заново будет доводить меня и скрашивать мои будни. Но сейчас, когда она ушла совсем — у меня как будто что-то умерло внутри. Если она захочет, я буду рядом с ней. Она мне нужна, — честно ответил Сева.
— Ей нужно, чтобы ты её любил. И мне тоже это важно. Я её в обиду не дам.
— Значит, можешь быть уверена во мне, Ирина.
Ира сообщила ему Машины координаты и они допили кофе. Она увидела как напротив их окна у тротуара припарковалась машина Арслана и засобиралась. Когда они с Севой вышли, он ждал их и курил стоя у машины.
— Арслан Дамирович, добрый день.
— Здравствуй, Сева, — они пожали руки, — Едем домой, любимая? На сегодня с делами всё.
— Да, — улыбнулась Ирина. Арслан поцеловал её в щёку, отчего она вся расцвела. Казалось бы, всего лишь каких-то пару часов не виделись.
Сева наблюдая за влюблёнными, нашедшими своё счастье, искренне порадовался за них.
— Передавай моей Маше привет и поцелуй от меня, — сказала напоследок Ира, — и Сева, скажи ей всё, что мне говорил в кафе.
— Удачи, Сева. Ждём обратно с невестой, — подбодрил его Арслан в свою очередь.
— Спасибо вам. До встречи.
*Прим. автора — Quod licet Iovi, non licet bovi. «Что дозволено Юпитеру, не дозволено быку» — крылатое латинское выражение, означающее, если нечто разрешено человеку или группе людей, то оно совершенно не обязательно разрешено всем остальным.
Глава 32
Маша в белом бикини сидела по-турецки на песке и смотрела на океан. Издалека, судя по её осанке, казалось, будто она медитирует на берегу, расположившись поодаль от других отдыхающих. Сева узнал её сразу со спины. Рыжие волосы развевались на ветру, который резко поднялся, пока он заселялся в номер. На ресепшене предупредили, что лучше воздержаться пока от купания из-за неспокойного океана. Сева сел рядом с ней и, заметив, что она в беспроводных наушниках, взял один и вставил себе в ухо. Маша вздрогнула от неожиданности и хотела было возмутиться выходе какого-то смертника, но увидев его, замерла от неожиданности. Раскрыла рот в попытке что-то сказать, но передумала. Повернув голову обратно, она продолжила смотреть на бушующие волны. В наушниках играла песня Hundred of tears, саундтрек к её любимому старому фильму "На гребне волны". Он узнал композицию, потому как десятки раз смотрел его в детстве.
— Любишь Киану? — спросил он после недолгого молчания.
— А кто его не любит? Единственный нормальный мужик из актёров у них. Хотя, в этом фильме они оба с Патриком мои краши, — ответила Маша, глядя на то, как самые опытные сёрфингисты мастерски резвятся на самых больших волнах. Погода была сегодня не очень, но в номере она не захотела оставаться.
— А я после него захотел научиться на сёрфе кататься. Видимо, время пришло.
— Что ты будешь делать отныне меня не интересует, Севушка. И вообще, ты зря приехал. Там работа у тебя горит, деньги и время напрасно потратил, — жутко соскучился по рыжей ворчунье своей. Всем видом показывает, что не рада, а в глазах всё равно победная радость
