Милая маленькая игрушка - Айви Торн
Мои пальцы находят кружево ее узких стрингов, и я обхватываю его пальцами, прежде чем резко дернуть. Уитни вскрикивает, когда ткань рвется, и я вытаскиваю ее из-под ее бедер, позволяя кружеву дразнить ее клитор, выскальзывая. Моя другая рука тяжело лежит на ее груди, надежно удерживая ее на месте, даже когда она начинает извиваться.
— Теперь наклонись через спинку этого стула, — командую я, подталкивая ее к акцентному стулу, стоящему в дальнем конце журнального столика.
Уитни спотыкается вперед, но быстро восстанавливает равновесие, делая то, что ей говорят, как всегда послушный питомец, который любит наказания. Обычно я не испытываю искушения наказать ее так основательно. Однако она толкнула меня за край, и на этот раз ее шлепки будут не такими легкими, игривыми, как раньше.
Я наблюдаю за ней, чтобы убедиться, что она делает то, что я говорю, и вид значительного декольте Уитни, появляющегося, когда она наклоняется через спинку стула, заставляет мой член болезненно пульсировать под молнией моих джинсов. Она поднимается на цыпочки, чтобы согнуться на бедрах и потянуться вперед, чтобы схватиться за подлокотники стула. Затем ее шоколадные глаза выжидающе встречаются с моими, ожидая моей следующей команды.
— Оставайся так. — Пройдя мимо нее без лишних слов, я направляюсь в ее спальню, чтобы найти нужные мне игрушки. Я снимаю рубашку по пути, отбрасывая ее в сторону, когда сбрасываю обувь. Джинсы я оставляю как напоминание о самообладании, которое мне понадобится, чтобы не заходить слишком далеко, потому что сегодня вечером я на грани его потери.
Я возвращаюсь через мгновение и бросаю несколько вещей на диван. Затем я обхожу переднюю часть стула, чтобы начать завязывать веревку для связывания вокруг запястий Уитни. Ее дыхание учащается, когда она наблюдает, как я эффективно работаю, обматывая веревку вокруг каждого запястья, прежде чем прикрепить ее к соответствующей ножке стула и завязать.
— Хорошие питомцы, — говорю я, вставая с корточек, — не высказывает непрошеных мнений. Они делают то, что им говорят. Понимаешь?
— Да, хозяин, — шепчет она.
— Хорошо. Твоя самонадеянность заслужила тебе десять ударов, и ты посчитаешь каждый за меня. — Говорю я, расстегивая ремень и медленно, демонстративно вытаскивая его из шлевок.
Уитни тяжело сглатывает и начинает дрожать, когда я складываю ремень пополам и туго защелкиваю кожу.
— Да, хозяин, — запоздало выдыхает она.
Обойдя спинку стула, я на мгновение останавливаюсь, чтобы изучить совершенство ее задницы, выставленной напоказ, ее скользкие половые губы, уже влажные от предвкушения наказания, торчащие между ее бедер. Мне чертовски нравится, как она жадно ест мой член, но сегодня вечером я планирую довести ее до предела. Потому что она здесь не для своего удовольствия. Она здесь, чтобы обслуживать меня, и я хочу ясно дать понять, что эмоции не являются частью соглашения. Я могу легко лишить ее удовлетворения, если она захочет бросить мне вызов.
Я знаю, что пришло время начать ее наказание, но после недели отсутствия я не могу удержаться от того, чтобы не погладить пальцами шелковистые складки Уитни. Мои яйца напрягаются от ощущения того, насколько она мокрая для меня, и приглушенный всхлип, который она издает, заставляет меня пульсировать от потребности заполнить ее киску. Но сегодня вечером у меня другие планы. Отстранившись, я делаю успокаивающий вдох, затем резко опускаю ремень на ее задницу.
Уитни визжит, ее бедра дергаются вперед, и стул царапает пол на несколько дюймов, пока она борется со своими ограничениями. Ее глаза округляются, когда она поворачивается, чтобы посмотреть на меня через плечо, и, кажется, впервые понимает, насколько я зол.
— Считай, — рявкаю я.
— Один, — заикается она. Ее глаза закрываются, и она снова отворачивается от меня.
Я не останавливаюсь, чтобы оценить ее реакцию дальше. Вместо этого я снова опускаю ремень на ее задницу, оставляя соответствующую красную полосу чуть ниже первой.
— Два! — Стонет Уитни, на этот раз ее рывок менее сильный, хотя все еще достаточно сильный, чтобы заставить кресло протестовать. Она сжимает подлокотники кресла белыми костяшками пальцев, когда я бью ее в третий раз, число вырывается из ее стиснутых зубов.
И черт возьми, звук ее напряженного голоса и то как блестит ее киска, показывая мне, что она возбуждается, несмотря на боль, заставляет мой и без того каменный член, еще больше окаменеть. Я наношу четвертый удар по верхней части ее бедер, одновременно слегка задев ее киску, и Уитни кричит.
— Четыре, — всхлипывает она, ее тело теперь дрожит сильнее. — Пять. Шесть!
Уитни издает болезненный стон, который заставляет меня на мгновение заколебаться, поскольку я задаюсь вопросом, не находится ли это за пределами ее порога терпимости. Но она не использовала стоп-слово. Кожа снова щелкает по ее красной плоти, оставляя еще один отчетливый след.
— Семь, — кричит она. — Восемь!
Девятый удар лизнул ее кожу, и из груди Уитни вырвался глубокий стон, говоря мне, что, несмотря на боль, она близка к оргазму.
— Ты не можешь кончать во время своего наказания сегодня ночью, грязная маленькая зверушка. Это часть урока. Ты здесь, чтобы служить мне, удовлетворять мои потребности, и когда ты меня не устраиваешь, ты не заслуживаешь награды, не так ли?
— Нет, Хозяин, — всхлипывает Уитни.
Я снова опускаю ремень вниз по верхней части ее бедер, и Уитни взбрыкивает.
— Десять! — Задыхается она, когда возбуждение вырывается из ее пульсирующих складок, пульсируя от освобождения, которое я только что явно запретил ей.
Я с силой засовываю пальцы ей в киску, чтобы подтвердить ее непослушание, и Уитни хнычет, покачиваясь на моей ладони, направляя мои пальцы глубже внутрь себя, пока она крепко сжимает меня, выдаивая мои пальцы.
— Я же сказал тебе не кончать. — Говорю я ровно, когда Уитни спускается с высоты, ее колени подгибаются, а ноги слабеют.
— Прости, Хозяин, — хнычет она.
Она оглядывается на меня через плечо, на ее заплаканном лице мелькает неподдельный страх, и
