Измена. Серебряная Принцесса (СИ) - Ли Стеффи
Но я лишь наглухо сцепил зубы, позволяя злости травить меня самого.
Я не понимал, как он может намеренно и так изощренно планировать причинение ей боли, если, по её же словам, он всегда её оберегал. Циничный уебок.
Это был поистине мудаческий план, с помощью которого драгоценный хотел опустошить её. Сделать уязвимой и слабой, чтобы иметь возможность заполнить возникшую пустоту. Развесить свою наглую рожу в её мыслях и подарить свои гнилые объятия для утешения. А для того, чтобы воплотить в реальность свои больные мечты, ему требовался я.
Позвольте представиться, — главный мудак-режиссер и мудак-актер фильма.
Тот, кто продался и безупречно выполнил свою часть сделки.
Я выстроил идеальный кадр. Подгадал каждую деталь. Воплотил чужой сценарий, но при этом именно я сыграл основную роль.
Меня чуть не стошнило, когда Уля потянула ко мне руки, полагая, будто между нами, и правда, что-то может быть. Но мне нужна была лишь видимость. Я знал, что Сева поверит и без лишних поступательных движений, которые я грезил совершать только в её теле.
А потом она спросила бесцветным голосом «Почему?» и я подумал, что не смогу. Я оказался настолько слабым, что даже не смог смотреть ей в глаза.
Грудную клетку разъедала кислота.
Я хотел запихнуть договор в рот ее драгоценного друга, чтобы он давился теми словами, которые вынудил меня произнести.
Я наблюдал, как полностью померк её взгляд и раз за разом умирал у себя внутри. Мне хотелось кинуться к ней, прижать к себе и заверить, что я люблю её больше жизни. И если бы мог, то с радостью отдал бы ей свою.
Но как решить уравнение, в котором: я готов отдать за нее жизнь, но при этом согласился отказаться от нее ради денег?
Что-то не клеится, правда?
И кто я тогда?
Скот? Тварь? Лицемер?
Хренов лицедей?
Ненавижу ли я себя?
Нет. Обычная ненависть слишком простое понятие. Легкое. Я же готов вскрыть себе жилы и вырвать из груди обуглившееся сердце.
Внутри все выжжено. Осталась только внешняя оболочка. Но она должна функционировать, потому что послезавтра надо забрать маму из клиники. Кроме меня это некому сделать.
Её сын поступил, как настоящий подонок, но достал деньги. Он продал душу. И процесс оказался до одурения болезненным.
— У тебя не было выбора. — снова повторяет Стас, чем сильнее выводит меня из себя.
— Ты достал уже. Отвали и заткнись, наконец. — прикрыв глаза, говорю своему другу, — Выбор есть всегда. Я свой сделал, и мне с этим жить.
Глава 40
Я мысленно просил ее послать меня и мой итоговый проект. Сжечь договоренности и держаться подальше от неверного жениха. Но драгоценный слишком хорошо знал свою подругу детства. Он с легкостью просчитал ее следующий шаг.
Главный герой — то есть я — должен был умело и всецело продемонстрировать все удачные ракурсы отборного мудачества. Видимо, чтобы не оставалось сомнений в отсутствии у него хоть каких-то зачаточных понятий о нравственности и приличиях.
Моя невеста делилась с Золотым важными для себя событиями, а он проворно собирал их. Как гнусный паук. И неспешно плел свою темную паутину, в которой намеревался раз и навсегда оторвать крылья наших отношений, перемолоть их в труху и развеять по ветру.
Он не ошибся в своих грязных подсчетах.
Она приехала. Прекрасная как никогда.
А я стоял и смотрел на нее со второго этажа. Наблюдал, как вновь причиняю ей боль и ненависть к самому себе вгрызалась в горло острыми клыками.
Она почувствовала мой взгляд. Вскинула голову и встретила мою тьму с достоинством настоящей королевы.
Внешне я оставался непроницаем. Но умирал внутри. Я чувствовал себя так, словно прыгнул со скалы и разбился. Сердце в груди развалилось на части. А тело валялось в мутной канаве.
Другая могла бы показать мне средний палец, крикнуть, что я последняя мразь и посоветовать катиться прямиком в ад. Куда я бы с радостью спустился, если бы знал, что этим можно спасти маму и стереть из головы моей невесты ту часть, в которой ее жених вдруг стал вести себя, как скот.
Но Северина всегда была другой. Она была выше и чище всего того говна, которое могло твориться вокруг нее.
Я встречал достаточно драгоценных девушек и по опыту знал — ни одна из них не была настолько безупречной. Окруженной аурой недосягаемого благородства. Настоящей драгоценностью.
Многие из них лишь прикидывались чистенькими и добропорядочными среди своих дорогих сородичей. А потом без стеснения сбрасывали маски, оказавшись в более неформальных кругах.
Тогда как Сева всегда оставалась себе верна. Она была прекрасна не только внешне, но и внутренне. Серебряная завораживала и восхищала.
Один только ее взгляд из-под длинных ресниц кружил голову и пьянил.
Она пленила не только меня, но и окружающих. Я всегда ревностно замечал взгляды парней, брошенные ей вслед. Однако их кишка была слишком тонка, чтобы подойти к Серебряной или элементарно заговорить с настоящей принцессой. Но если бы они вдруг решились перешагнуть через собственные страхи, тогда их неминуемо ожидала встреча со мной. Они эту истину прекрасно знали.
Я не был избалованным мальчиком, как ее драгоценный дружок, я вырос в бедном квартале. На тех улицах, где уважение добывали силой и ей же отстаивали свои права. И ради Серебряной я был готов на пугающе многое, но по итогу… выбрал грязные деньги.
Чуть погодя приехал показушный кукловод. Он хорошо подготовился. Последняя модель ламборгини. Дорогой костюм цвета его черной души и гребаного золота, которым можно купить чужие жизни. Огромный букет серебряных роз. И самодовольная ублюдочная ухмылка, которую я бы с большим удовольствием вырезал при монтаже.
Акт второй — появление драгоценного принца. Нищеброд повержен. Принцесса в печали.
Презренные аплодисменты составителю и исполнителям.
Мои глаза неотрывно смотрели на ту, к чьим ногам я мечтал бросить весь мир.
Можете посчитать меня самоуверенным дураком, но я всегда знал, что добьюсь славы и признания. Никогда не сомневался в себе.
Есть одно мощное и важное правило. Оно гласит: плевать, верит в тебя весь белый свет или нет, главное — что думаешь ты сам.
Но мне повезло, я был не один в своем убеждении. В меня всегда верила мама, мои друзья и она…
Но после того, как я подписал аморальный договор, продал душу и увидел, как потух ее взгляд — вера в себя ушла. Остался горький вкус разочарования. Всякий смысл двигаться дальше — пропал.
Серебряная отвернула от меня взгляд и стала очаровательно улыбаться Льву.
— Дай сигарету, — не глядя на Стаса, сказал я.
— Ты же бросил. — последовал удивлённый ответ друга.
— Ну а сейчас снова начал. — рука нетерпеливо потянулась к раскрытой пачке.
Савельев дал мне прикрутить, и тогда главная героиня истории снова обратила свой взор на бывшего жениха-мудака.
Меня убивало то, как она на меня смотрела.
Испуганно. Затравленно. Разочарованно.
Моя душа вытекала из тела.
Дикая ухмылка коснулась губ. И я понял, что пришло время уйти, пока я ещё хоть как-то мог контролировать эмоции и не решился вдруг накинуться на Золотого, чтобы украсить его довольное лицо кровоподтеками.
Но вскоре он сам нашел меня.
— Есть разговор. — сухо кинул драгоценный, явившись на съемочную площадку, где мне первый раз было совершенно плевать на то, что творится в кадре. Просто потому что ничего из того, что там происходило не намеревалось попасть в мою итоговую работу. Настоящий фильм уже давно был готов.
— Так говори, — не поворачивая головы, ответил я.
Он стоял надо мной, затмевая солнце. Высился в виде твари из бездны, которая пришла забирать долги. Хотя я был уверен, что все прилежно выплатил вместе с процентами.
Бывшая подруга моей бывшей невесты кинула в нашу сторону любопытный взгляд и, заметив, что ее интерес не укрылся от меня, спешно отвернулась. Здравый смысл подсказал не забывать — вокруг ползает слишком много гадюк. Зазеваешься — будешь отравлен.