Приманка для Коршунова (СИ) - Котлярова Екатерина
— Нет! Я не позволю ему этого сделать! Нет, Виктор Павлович! На этом жизнь не заканчивается! — я поднимаюсь на ноги и упорно иду к мужчине, хотя ноги подкашиваются. — Пожалуйста! — я выдыхаю, хватая сухую руку. — Ведь… Ведь есть детки в детских домах, которые ждут любви. Не сдавайтесь, прошу Вас!
— Меня посадят в любом случае, Машенька, — улыбается мужчина.
— Я не позволю им этого сделать! Не позволю, Виктор Павлович. Вы ничего мне не сделали. Вы не причинили мне вреда. Только немного напугали.
— Маша…
— Вы сильный мужчина, Виктор Павлович. Вы прожили с этой болью столько лет! Вы добрались до правды. Вы сделали всё, чтобы ОНА знала, что Вы не бездействуете. Что Вы всё тот же лучший папа, который всегда защитит свою любимую дочь! Я уверена, что она гордится Вами. Но ещё я уверена в том, что она хочет, чтобы Вы жили дальше! Чтобы Вы не сдавались.
За дверьми слышится шум.
— Я прошу Вас! Ради дочери! Не сдавайтесь! — мужчина молчит.
Я выхожу вперёд, когда дверь распахивается и в помещение вламываются люди в чёрном с автоматами наперевес.
— Отойдите от девушки, — кричит кто-то.
Я раскидываю руки в сторону и твёрдо говорю:
— Вышло недоразумение! Мой отец неуравновешенный и психически нездоровый мужчина! Он тиран! Он следит за каждым моим шагом, и если я не отвечаю, он поднимает панику! Виктора Петровича я попросила помочь, потому что никто из знакомых не мог мне помочь. Виктор Петрович узнал интересную информацию касательно взрыва, в котором когда-то погибла его дочь. Он узнал, кто был заказчиком. Мой отец. Это просто нелепое недоразумение.
Я с облегчением вижу, как стоящий впереди мужчина делает какой-то жест рукой и все опускают оружие. Он снимает с головы балаклаву и делает шаг в мою сторону.
— Пойдём, Маша, я отвезу тебя домой.
— А Виктор Петрович? — испуганно спрашиваю я.
— Он проедет с нами для дачи показаний, — в глазах мужчины проскальзывает яростный огонь. Я ёжусь от этого взгляда.
— Я не хочу домой, — шепчу я, всё же направляясь следом за мужчиной.
Едва мы выходи из амбара, я вижу знакомый силуэт. Лёва стоит у чёрного миниавтобуса, двери которого распахнуты. Едва парень видит меня, бросается в мою сторону. Всего миг, а я уже оказываюсь в его крепких объятиях.
— Девочка моя, — шепчет сбивчивым шёпотом. — Больше ни на шаг не отпущу тебя. Кукла моя… Маша… Машенька… Бл***. Девочка моя… Я так испугался… Машенька, — обхватывает моё лицо ладонями и обжигает поцелуями лицо. Лоб, брови, нос, закрытые веки, щеки, подбородок. Я обмякаю в его руках, чувствуя, что силы полностью покидают меня. Лёва подхватывает меня и несёт в машину.
— Бурый отвезёт вас домой, — говорит мужчина, который вывел меня из амбара.
— Спасибо, Демьян, — благодарно говорит Лёва, протягивая руку для рукопожатия. Мужчина кивает. Но между его бровями залегла хмурая складка. — А ты?
— А мне нужно разобраться ещё с одним делом, — от кривой ухмылки, которая появляется на губах мужчины, я вздрагиваю и вжимаюсь в тело Лёвы.
Демьян захлопывает дверь, и машина трогается с места, оставляя амбар позади. Впервые в жизни я уверена, что совсем скоро в моей жизни всё наладится. Совсем скоро.
Глава 33
Лёва
Не могу разжать руки. Не могу выпустить Куклу из своих объятий. Сжимаю девчонку, скорее всего оставляя синяки на тонкой нежной коже. Носом зарываюсь в волосы на её затылке. Не могу надышаться её запахом. Ей. Мне кажется, что я прошёл семь кругов ада. Сдох раз двести, пока мы ехали к этому заброшенному амбару. В голове одна за другой мелькали картинки, одна ужаснее другой. Я сжимал кулаки до хруста, до побелевших костяшек.
— Мы успеем, Лев, — похлопал тяжёлой ладонью по плечу брат Дашки.
— А что если… Демьян… что если уже… — я не могу высказать вслух свои опасения. Осекаюсь на полуслове.
— Мы успеем, — мужчина с силой сжимает моё плечо и не разрывает контакта глаз. И впервые в жизни я ему не могу довериться и поверить. Дашкин брат всегда был для меня авторитетом. Я мечтал быть похожим на него. И знал, что он вытащит из любой задницы. Но сегодня я не был в этом так уверен.
И когда мы остановились у амбара, я рвался внутрь. Чтобы убедиться, что с Куклой всё в порядке. Чтобы самолично разорвать глотку тому, кто посмел её коснуться. Украсть. Причинить боль. Но Демьян осадил меня ледяным взглядом и сухим:
— Под ногами не мешаться. Не хочешь навредить девчонке, тогда сиди и жди. Понял? — я кивнул, сцепив с силой зубы.
Если дорога до амбара казалось мне бесконечно долгой, то каждая секунда ожидания на улице растянулась до часов. Не мог отвести взгляда от двери амбара. Напрягал слух, боясь услышать звуки выстрелов или крики. Но только крики воронов раздавались с заброшенного пустыря неподалёку.
Ноги стали ватными и подогнулись от облегчения, когда из амбара вышли Демьян и Маша. Моя девочка была смертельно бледной. Сам не осознал, как в одно мгновение приблизился к ней. Как сграбастал в объятия. Вжал в себя. Стал поцелуями покрывать бледную и прохладную кожу. Руками ощупывать на наличие повреждений.
В машине усадил её к себе на колени. Девчонка так ладно поместилась в моих объятиях. Так идеально. И жизненно необходимо.
— Моя девочка, — шепнул на ушко, оставляя нежный поцелуй на мочке. — Я чуть не подох, маленькая. Я…
— Всё хорошо, — огромные голубые глаза, в которых я увидел собственное отражение, поймали мой взгляд. — Я почти не испугалась. Мне не причинили вреда, Лёва. Всё хорошо.
— Маш… — мой голос хрипит. Совсем чужой. Не мой. — Я до смерти испугался, малыш. Ты даже представить не можешь, что я успел придумать, пока мы ехали. Винил себя за то, что позволил уйти. Что не пошёл следом. Что я виноват, что ты решила из школы уйти. Что… — тонкие прохладные пальчики легли на губы, прерывая поток слов.
— Ты вообще не можешь быть в этом виноват, — улыбнулась ласково, шмыгая носом. — Единственный человек, которого можно во всём этом винить — наш с Сашей отец.
Я целую каждый тонкий палец девчонки, забывая, где нахожусь. Всё, что сейчас имеет значение — целовать Куклу. Наслаждаться её близостью. Ловить каждое мгновение, когда она такая податливая, нежная и отзывчивая. Рядом со мной. В моих руках. Пока она снова не закрывается. Не сбегает. Не боится.
— Я не могу больше так, Маш, — шепнул, уткнувшись лбом в изгиб между шеей и плечом.
— Как? — пальцы девчонки зарылись в пряди на затылке, посылая разряд обжигающего,, разрывающего на части чистого наслаждения.
— Без тебя. Смотреть и не иметь возможности коснуться. Поцеловать. Заявить на тебя права. Мне срать на твоего отца, малыш. Срать на всех. Я хочу, чтобы ты была моей. Моей девушкой.
— Лёва…
— Подожди, послушай. Прошло достаточно времени, чтобы я понял, что люблю тебя. Что меня не просто тянет к красивой девушке. Что меня не просто кроет от её взгляда и запаха. А что я люблю. Нереально, запредельно люблю её. Робкую улыбку. Тихий голос. И характер. Ты думаешь, что я не смогу тебя защитить? Не доверяешь мне? Моим чувствам?
— Что ты, Лёва? Верю. Опрометчиво. Безоговорочно. Как самой себе. Но я боюсь за тебя. Понимаешь? Я люблю тебя, поэтому и боюсь.
— Я не смогу ждать четыре месяца, Маш. Я. Не. Смогу. Видеть тебя каждый день. Слышать твой голос. Два месяца я останавливал себя. Думал, что вы с Коршуновым пара. Был зол. Обижен. Но сейчас… Зная, что ты свободна. Что ты любишь меня. Я не смогу держаться в стороне, понимаешь? — я повышаю голос. — Давай решать проблему с твоим отцом вместе, Маша.
— Лёва, тот мужчина, который… увёз меня сегодня после школы… — я вскидываю голову, наблюдая за тем, как Кукла прикусывает губы и хмурит бровки, тщательно подбирая каждое слово. — Он…
— Его посадят, малыш, — цежу сквозь зубы я.
— Нет, — Маша испуганно распахивает глаза. — Я этого не хочу, Лёва. Он… Боже, — я вижу, как глаза девчонки наполняются слезами. — В общем… Помнишь, в двенадцатом году автобус взорвался, когда отъехал от остановки?
