Гамбит искусного противника - Ария Тес
— Ты не ответишь? — тихо спрашивает Крис, я коротко смотрю на нее и не менее коротко отрезаю.
— Нет.
Наконец звонок обрывается. Я не могу заставить себя «держать лицо», вместо того свечусь, как самая яркая елочная игрушка, представляя, как сильно сейчас подгорает у моей любимой родственницы. Я ведь прекрасно знаю, зачем она звонит, и нет, не из-за Розы, не для того, чтобы узнать я. Ни в коем случае! Она звонит только ради себя, и это осознание бьет куда сильнее всех тех «красочных» слов, сказанных в последнюю нашу встречу.
Я утыкаюсь носом в тарелку, старательно делая вид, что на кухне одна, потому что меня снова таранят взгляды, намекая на желание их хозяев получить объяснения. А я не хочу их давать! Не хочу слышать вопросов, недоумевающих гляделок тоже мне не надо, я хочу, чтобы меня просто оставили в покое. Но покой нам только сниться, да и я знаю, что сегодня в покое буду лишь в мечтах.
Телефон снова звонит, и на этот раз не мой — Лиля хорошо знает, что я не возьму трубку, и тогда в ход идет Кристина. Комнату разрезает приставучая, веселая песенка. Краем глаза я замечаю, как подруга обеспокоено зыркает в мою сторону, а после как-то воровато сносит ползунок вправо.
— Да? — бла-бла-бла.
Слышу лишь отдаленный голос сестры, как сквозь толстый слой ваты, и снова не могу сдержать ухмылку. Ну конечно, Лиля всегда получает то, что хочет. Как предсказуемо…
— Да, она дома, — бла-бла-бла, — Нет, сидит напротив, — бла-бла-бла, — Эм…не знаю, может в комнате? — бла-бла-бла, — Я не вру, зачем?… — бла-бла-бла, — Слушай… — бла-бла-бла, — Ну тебе виднее… — бла-бла-бла, — Хорошо, я попробую, конечно, но… — бла-бла-бла, — Хорошо!
Убирает телефон, смотрит своими огромными глазами косули, и шепчет уже мне.
— Мел, она хочет поговорить с тобой. Возьмешь трубку? Похоже, что это срочно.
Я показательно отодвигаю тарелку, откидываюсь на спинку своего любимого кресла и складываю руки на груди. Смотрю прямо, слегка ухмыляюсь, и, сука, злюсь-злюсь-злюсь. Ненавижу ее в этот момент. Не Кристину, конечно же, а свою эгоистичную сестру. Кристина — святая простота, мне даже становиться на миг стыдно, что я втягиваю ее во все свое семейное дерьмо, но сдать назад не могу. И не хочу. Все, что я сейчас хочу — это наступить Лиле на хвост и разбить все ее самомнение. Громко. С блеском и фанфарами.
И я не боюсь.
Я вообще мало чего боюсь, разве что того, что мало чего боюсь. Страх — это суперсила, которой меня лишили много лет назад, и это плохо. Без него кажется будто ты неуязвим, ты начинаешь совершать ошибки, а в моем случае нельзя допустить даже крошечной. Должно быть точно так, как должно быть, или гори все синем пламенем.
Крис ловит небольшой ступор, продолжая смотреть мне в глаза, ждет, что я дрогну. Еще бы. Она меня не знает, на самом то деле. Никто в этом сраном городе меня не знает: они видят лишь то, что я позволяю им увидеть. Лишь ту картинку, которую создаю намеренно. Маленькая девочка-Амелия, сиротка, скромная и добрая, тихая. Та-та-та-та! Нет. Я не такая, и ее удивляет то, что она видит сейчас настоящую часть меня. Дикую и необузданную, гордую. Сучью.
— Эм…она…эээ…как бы сказать…не хочет? Или…Что? — пауза, Лиля снова что-то быстро говорит, вкурила и прекрасно понимает, что я сейчас делаю, но не отступает.
А то! Многое на кону!
— Ну…ты уверена? Мел…она…А. Ну смотри сама.
Телефон отправляется на стол, Крис кидает еще один взгляд, на этот раз словно извиняясь, а потом нажимает на громкую связь.
О, какая тонкая игра. Я силюсь не засмеяться, лениво покручивая в руках вилку, а потом слышу ее…
— Очень по-взрослому, Амелия. Кристина для тебя секретарь что ли?!
— А ты завидуешь, что она теперь мой секретарь, а не твой? — парирую со смешком, но бросаю взгляд на Крис.
Ей, естественно, неприятно. Наверно. Но меня так кроет, что я лишь на миг вспоминаю о ее чувствах, потому что в следующий слышу звонкий, мерзкий смех Лили. Тоже злиться, пытается держать лицо, но я то слышу эти истеричные нотки, от них злость только крепнет. Слегка поворачиваю голову полу-кругом, как всегда делаю, когда мне становиться сложно удерживать все то, что бушует в глубине души. Черт, будь она здесь, я бы точно не сдержалась, а вмазала ей прямо в нос. Но Лиля умна, конечно же, ее так просто не достанешь…сучка умотала, предпочла разговору тет-а-тет телефонный. Хм…кстати об этом.
— Как Милан?
— Просто великолепно, спасибо, что поинтересовалась. Здесь тепло.
— На Патриарших тоже.
Тишина. Теперь Лиля не пытается скрыть злость за смехом, а она точно горит. Знаю, никому ведь не нравится, когда тычут в свое же дерьмо. В ее случае куча то огромная и свежая, так что понять тоже можно. Знаю, что ударила в нужное место, но не испытываю ничего, кроме сказочного удовлетворения. Кажется, оно прописано у меня на лице, да я и не пытаюсь отрицать: я просто в экстазе. На этой же волне, совершенно спокойно и даже радостно, продолжаю разжигать ее сильнее…
— Зачем звонишь?
— Узнать как ты.
— О… — не сдерживаю смешка, приподнимаю брови, — А теперь ты еще врешь? Мне? Ты серьезно?
— Я не вру.
— Попробую еще раз. Зачем. Ты. Звонишь. Настоятельно советую не врать. Правду. Если ты, конечно, помнишь, что это такое.
Лиля молчит. Тяжело дышит, но молчит. Она не ожидала такого поворота, не ожидала, что я решусь так говорить в присутствии посторонних людей. Но, твою мать, игры кончились, как и мое терпение. Чую, что Лилино терпение тоже на исходе. Высокие ставки не способствуют самоконтролю, и я уже знаю, даже раньше, чем это случилось, что она использует дальше.
— А ты сама то хорошо помнишь, что это такое, Амелия?
О, мой «любимый» сахарно-медовый тон. Сладкий до скрипа в зубах, который обволакивает тебя, как липкая патока. Она тоже делает специально, знает, как меня это бесит. Да и кого это не взбесит? Пусть я понимаю, что она притворяется спокойной, но это головой, а голова в данном случае отключается, как по щелчку. Она провоцирует — моя же задача не допустить, чтобы провокация достигла своей цели. Это как большая, генеральная репетиция перед основной партией. И я держу эту мысль поближе,
