Кто хочет процветать (СИ) - Веснина Тиана

— Слушай, — не выдержала Вера. — А вдруг ты прав и это они… твою Валентину?..

Олег схватил письма и еще раз перечитал их.

— Но разве так угрожают? «Вы пожалеете!» «Мы будем вынуждены действовать»…

— А как бы ты хотел? Что, они должны были написать: «Мы убьем вашу любовницу?» Они рассчитывали на понимание.

— Но почему Тину?

— Да потому что ты и Милена им нужны живые! Они хотят договориться с вами. Но так как главная наследница — Милена, то они через тебя пытались добиться с ней встречи. Ты отказал. Они послали тебе предупреждение в нескольких письмах. Ты не внял. Они убили Тину. Теперь ты понял, что они не шутят, что если ты откажешься связать их с Миленой, они убьют и тебя.

Олег уныло ухмыльнулся:

— Версия писательницы детективных романов. Почему тогда они сразу, напрямую, не обращаются к Милене? Зачем ко мне пристают?

— А здесь расчет простой. Если ты дорог Милене, то она пойдет на контакт с ними, если же нет, они убьют тебя, тем самым давая понять Милене, что такая же участь ждет и ее.

— Ну так и убивали бы сразу Милену.

— Значит, по какой-то причине их устраивает именно такой ход событий. Милавину убивают для устрашающего примера. Потом — тебя. Милену — в крайнем случае. А когда Пшеничных не останется, они предъявят права на наследство внебрачного сына Станислава Михайловича. — Вера перевела дыхание и спросила: — А вообще, что ты знаешь о них?

Олег почесал голову, повздыхал:

— Когда отец преподнес нам новость о разводе и своем скоропостижном браке с этой шлюшкой из салона, моя мать пришла в ужас. Отец, конечно, поступил подло, он даже из квартиры, в которой мы жили, заставил нас выехать, чтобы продать ее. До сих пор не могу вспоминать без дрожи тот переезд. Мать чуть с ума не сошла от позора. И представляешь, как обидно, он нотариально оформил продажу жилья буквально за два дня до смерти. А для мамы эта квартира была очень дорога. Она потом встречалась с новым владельцем, уговаривала аннулировать сделку, предлагала даже возместить моральный ущерб, но тот оказался таким гадом! Короче, наотрез отказал.

Вообще, скажу тебе честно, убили бы отца чуть раньше, лучше было бы. Маму так сразило его предательство… Она за несколько месяцев лет на пять постарела. А еще эти ничтожные подружки с своим сочувствием: «Ах, подлец Стас, кто бы мог подумать!.. Бросил тебя и ради кого? Ну моложе, но ведь дура, правда, хорошенькая», — брызгая слюной, зло кривлялся Олег, изображая приятельниц матери. — Ну и довели!.. Не могла она простить отца, все вела с ним нескончаемые разговоры. Вот так загляну ночью на кухню, а она курит и ходит из угла в угол. Остановится, бросит реплику или разразится тирадой, потом вроде что-то услышит, будто ответ, и кричит: «Ты, Стас, подонок! Выгнать меня и сына из квартиры! Но я рада! О, как я рада, что ты сдох, как собака, что на тебя глазели, как на балаганного шута, свалившегося посреди улицы! Ненавижу! Ненавижу!..» И знаешь, руки вот так поднимет и царапает ими воздух. Жутко!.. Ну а потом она не справилась с управлением, и ее «БМВ» врезался в опору моста. Наверное, все ругалась с отцом, доказывала ему, какой он гад… Мне первое время казалось, что это он ее за собой увел. Разозлился и увел! А может, наоборот, пожалел?

— Да!.. — протянула Вера. — Ну а про любовницу-то тебе что-нибудь известно?

Олег тяжело вздохнул:

— Когда вся эта история началась, мама с Миленой принялись наводить справки об этой Лилии. Ну и что-то нашли. Если бы отца в тот день не убили, вечером они ему собирались выдать материал, от которого, по словам мамы, у этого старого идиота даже усы встали бы дыбом… — Олег замолчал. Вышел в другую комнату, вернулся с сигаретой. Вера поняла: марихуана. Пшеничный с наслаждением затянулся. — Когда погибла мама, я чуть с ума не сошел. Такая тоска, хоть в петлю. Спасибо Миленке, удержала от непоправимого, уж и не знаю, как ей удалось. Потихоньку привела меня во вменяемое состояние. По завещанию отца мне досталась дача и несколько тысяч «зеленых», а все, — он очертил руками в воздухе круг, — Милене. Но и здесь она поступила со мной по-родственному. Не от больших чувств, разумеется. Ей было жаль, что я растранжирю эти несколько тысяч. К тому же она боялась, что я залезу в долги и приду к ней за деньгами. Поэтому и предложила мне занять место коммерческого директора с условием, что я вложу денежную часть моего наследства в издательство «Стас». И еще предложила составить взаимовыгодное, как она выразилась, завещание. Очень, кстати, разумное. — Олег сделал несколько длинных затяжек и налил в стакан виски. — Посуди сама! К примеру, в случае ее смерти все движимое и недвижимое переходит мне. Ее матери я выплачиваю пожизненный пенсион. В случае моей смерти все переходит ей. В случае смерти нас обоих, вдруг мы полетим на одном самолете, поедем в одной машине, да мало ли… Все переходит в руки ее матери, Зои Пшеничной. Для Милены очень важно, чтобы во главе издательства стоял кто-то из Пшеничных. Далее идут различные пункты, подпункты, уточнения, пояснения… Ну, к примеру, если у кого-то из нас родится ребенок, то ему переходит часть умершего родителя. Если же мы с Миленой умираем оба, то все достается этому ребенку… И так далее. Мысль, думаю, тебе ясна. В принципе, нормальное завещание. Деньги должны оставаться в семье. Недаром раньше существовала система наследования, майорат, при которой все имущество нераздельно переходило к старшему в роде. Ведь из рода в род должно передаваться не только имя, но и все накопленное, тогда род не зачахнет.

Внимательно слушая Олега, Вера думала: «Интересно, составила ли завещание Милавина, и если составила, то кому достанется ее громадное состояние? Недолго мадам пользовалась деньгами мужа. Поплавала в бассейне с шампанским — дай другим. Желающих «тьмы и тьмы», а финансовые ресурсы ограниченны».

Олег докурил сигарету, допил виски и придвинулся к Вере.

— Верочка-вербеночка![6] Ты не уйдешь, не оставишь меня одного? Мне тоскливо. Страшно. — Он потянулся губами к ее рту.

Вере был противен этот слюнявый поцелуй. Но ей пришлось заставить себя «раствориться в любви». Что оказалось непросто. Чувство брезгливости все отодвинуло на второй план. Хотелось сбросить с себя Пшеничного и бежать в душ.

«И как Милавина могла влюбиться в такого придурка, как Олег? — недоумевала Астрова. — Нос птичий, подбородок острый, волосы каким-то нелепым углом лежат на лбу, сам нескладный, худосочный, до противного задиристый. Нет! Так не годится, — остановила она себя. — Надо взглянуть на него с другой точки зрения. Нос — почти орлиный, подбородок — интеллигентный, волосы — шелковистые. Нескладен — очарование застенчивости. Худосочный — стройный. Задиристый — остроумный!.. Нет, все не то!.. Но что-то же ей нравилось в нем? Может, этот бешеный темп, этот пот? — Она вытерла капли со своего лба. — Это влажное поджарое тело, этот слюнявый язык, чтоб он им подавился!..

О, мой бог, мой бог, но ведь мне одним разом не отделаться! — мысленно запричитала она. — Да к тому же я должна убедить его в своей страсти, увлечь до потери разума. Только тогда он сможет добиться от Милены, чтобы она относилась ко мне как к писателю не для стадных, а для мыслящих людей.

Тело — не пустяк. Но только посредством тела я могу достичь своей цели. А все из-за Милены. Дрянь, дрянь!..» — заворочалась Вера, потеряв над собой контроль и повторяя вслух:

— Дрянь! Дрянь!

— Сейчас, Вербеночка, сейчас, — застонал Олег.

Уверенный в своей неотразимости, он услышал, как ему казалось, от изнемогавшей в тисках наслаждения Веры вместо «дрянь» — «встань». Пшеничный вывернулся.

— Так тебе больше нравится?

Вера открыла глаза и взвыла. Но, сжав кулаки, произнесла мысленно, как заклинание: «Я должна!»

ГЛАВА 16

Перед тем как нажать на кнопку домофона, подполковник Терпугов настроил себя на рабочий лад. Человек-робот: ни нервов, ни чувств. Ничего, кроме одной цели — расследование убийства.