Обнажая запреты - Яна Лари
— Мам, ты точно не против? — тихо спрашиваю, когда она выходит нас проводить. Папа чем-то крайне довольный отделался строгим напутствием долго не задерживаться и, пока Артём обувался, сунул мне в руку деньги на такси.
— Хочешь знать моё мнение? Они оба тебе неровня. Ты бы выбирала ребят попроще.
— Оно само так вышло, — устало тру виски.
— Наплачешься ты с ними, Анюта.
Уже.
— Артём хороший человек, рассудительный, — смотрю в сторону забора. Старшинов ждёт меня, задрав голову к небу. Звёзды разглядывает. Одинокий силуэт вызывает слабую улыбку. — Дане бы у него выдержке поучиться.
— Не поможет, доча. Они слишком разные, — отзывается мама. — И давно ты… с Северным?
— Мам… Это всё несерьёзно.
— Смотри сама. Я тебя ни с одним из них не вижу. Почему-то так и подумала, что Дан зачастил тебя спрашивать не просто так.
— Так это ты ему сказала, где я?
В груди загорается и тут же гаснет надежда. Это ведь никак не отменяет реальной причины его интереса. Я ведь тогда не сдержалась, обернулась. И видела, как Лана к нему прильнула, видела, как сжались его руки на плечах подруги. Это было слишком похоже на боль, а я не хочу ему зла.
— Я, — отзывается мама. — Не поверишь, сколько проблем решается простым разговором.
— Завтра поговорю с ним, мамуль, — обещаю. — Ну всё, мы пойдём.
— Сильно не гони.
— Разумеется, — машу рукой, направляясь к воротам.
— Ну как, меня одобрили?
Артём притягивает меня здоровой рукой, тянется к губам, но я в последний момент отворачиваюсь, а он просто зарывается носом мне в волосы.
— Я уже говорила, что у тебя нет недостатков, — ухожу от прямого ответа.
— Иногда этого недостаточно.
Резонно, к сожалению.
Всю дорогу меня затапливает паника. Особенно когда на нервах вдавливаю в пол педаль тормоза вместо газа и внедорожник застывает, собирая за собой возмущённые сигналы. Спокойные, уверенные подсказки сидящего рядом Артёма постепенно помогают расслабиться.
Его вера в меня заставляет грустно улыбаться. Насколько же всё могло быть просто…
— Поможешь отпереть квартиру? — спрашивает Артём, когда мы выбираемся из машины. — Левой не смогу, а правую почти не чувствую. Да и целым не уверен, что сумел бы попасть ключом в замочную скважину. Сколько вообще градусов в папином самогоне? Под семьдесят?
— Это ты так пытаешься зазвать меня к себе в гости?
— Почему бы и нет? — без капли лукавства признаётся он. — Если начистоту, то вечер выдался паршивым. Я рассчитываю оставить нам после него хотя бы приятное послевкусие. Как насчёт чашечки белого чая?
Я напряжённо жую губу, пытаясь максимально быстро и честно ответить себе, как далеко готова зайти на этом этапе.
— Анют, ты чего? — пальцы Артёма невесомо проходятся по моей щеке. — Я не собираюсь тебя насиловать. Иногда приглашение на чай — это просто приглашение на чай.
Мне вдруг не столько становится стыдно за свои мысли, сколько злость разбирает. Вот чего я вечно торможу?! Это из жалости или из благодарности не дело быть с человеком. Но Артём самодостаточный красивый мужчина, его в голову не приходит жалеть. А я далеко не барышня в беде, которую он бескорыстно спасает. Благодарность как бы тоже неуместна. Мы оба взрослые и оба в какой-то мере хотим этих отношений.
Но… блин! Чего ж мы девочки порой такие дуры? Осколки сердца протягиваем тому же, кто его разбил. Вот вообще без раздумий. Идиотизм.
— Пошли, — устало беру Артёма под локоть.
Чай так чай.
Наверное, у эмоций тоже есть лимит. Я не один день их накапливала в себе, давила, не выпуская наружу, а этим вечером превысила допустимый предел. Страх разбить чужую машину стал последней каплей. Наступила интоксикация. Как алкогольная, только в разы хуже.
Внутри что-то перегорает, частично искажая восприятие. Артём то и дело бросает на меня обеспокоенные взгляды, интересуется самочувствием. А я не понимаю, что чувствую! Вижу удар его ладони по кнопке лифта, осознаю, что поднимаемся наверх, идём по коридору, слышу сдавленный мат, когда ему не удаётся отпереть дверь. Помогаю. Но всё как-то выборочно. Урывками и будто не со мной.
— Анют, ты, похоже, сильно перенервничала.
Артём пятится, мягко увлекая меня за собой вглубь квартиры.
— Всё хорошо, — стараюсь улыбнуться.
— У тебя зрачки мельтешат, и дыхание сбито, будто ты напугана, — он хмурится, ненавязчиво помогая мне усесться на диван. — Мне это состояние хорошо знакомо, здесь нечего стесняться. Не всегда получается рассчитать свои силы. Загоняешься, режим самозащиты сбоит и привет невроз.
— Как ты с этим справляешься?
— Очень просто: пара глотков джина и отвлекаюсь на что-нибудь приятное.
— Со вторым пунктом могут возникнуть сложности, — рассеянно усмехаюсь, принимая из его руки стакан, на четверть наполненный прозрачной жидкостью.
— На самом деле все сложности возникают вот тут, — он постукивает себе пальцем чуть выше виска. — Тебя выматывает неопределённость. Нужно навести порядок в мыслях. Вот и всё.
Я залпом проглатываю половину предложенного напитка. Жидкий огонь прокатывается до самого желудка. Не знаю, что это за дрянь, но больше не хочу. Невроз так невроз.
— Ох, — смаргиваю выступившие слёзы.
Ну и гадость.
— Если ни с кем не делиться грузом, он тебя раздавит, — Артём отбирает у меня стакан, опускается рядом и укладывает мою голову себе на плечо.
— Ты такой невероятный, понимающий, — выдыхаю с подвыванием.
— Не держи в себе, продолжай, — просит он тоном психотерапевта. — Выпусти эмоции. Что тебя мучает? Мне ты можешь сказать.
Даже ему не могу. Не хочу делиться Даном. Ни с кем не хочу.
Вероятно, грузить сейчас Артёма не лучшая затея, но так действительно становится немного легче. Потоки слёз, немного всхлипов и меня постепенно отпускает. Я провожу ладонью по мокрой щеке, убирая волосы назад. Вставка на браслете привычно охлаждает кожу.
Поглаживаю короткое имя, выгравированное на узком прямоугольнике, и чувствую, как накатывает тоска чернее прежней.
— Его подарок?
Молча киваю.
— Вот мы и нашли твой якорь.
— Брось. Это простая безделушка.
— Ты можешь не придавать ей значение, но это — надежда. Она с тобой, пока ты его носишь. Смотри сама.
Артём ловко расстёгивает браслет, но снимать его с руки не спешит.
— Чувствуешь, как внутри всё сопротивляется?
Я глубоко вдыхаю, запирая в себе животный вой.
— Ну всё, Анют… Перестань. Ты рвёшь мне душу. Я отложу
