Город имени меня (СИ) - Ру Тори

А ночью мы окажемся в постели, и я растворюсь в поцелуях и касаниях Юры. За неполную неделю я тоже кое-чему научилась и рассыпаюсь на осколки звезд, когда вижу, как от удовольствия расширяются его зрачки.

Ему со мной классно...

Откладываю ручку, подпираю кулаком подбородок, безучастно пялюсь на преподавателя и лохматые затылки одногруппниц и живо припоминаю вчерашний разговор с Юрой.

— Тебе же нравится быть со мной, ну... в том самом плане? — Нервно вцепившись в прохладные пластиковые подлокотники садового стула, пропищала я.

Юра кивнул и уставился в упор:

— Определенно. Меня все более чем устраивает. Камон, Кира, что опять стряслось?!

— Кроме разницы в возрасте, у нас и миры разные. Все же нищета очень ограничивает кругозор, Юр. Как приобрести знания и навыки, если билет в музей или картинную галерею стоит нехилых денег? Я многого не знаю и не умею, вот почему не хватаю звезд с неба насчет нас с тобой...

Юра вздохнул, и я натурально ощутила кожей его пристальный взгляд — он напомнил прикосновение бархата.

— Я тоже ни черта не умею, Кир. В детстве пытался заниматься легкой атлетикой и футболом, но был худым и длинным, не дружил с собственным телом и вечно падал на ровном месте. А еще я не был ни в одном музее или картинной галерее и всю жизнь изводился от подозрений, что недостаточно хорош: хоть в музыке, хоть в делах, хоть в дружбе, хоть в отношениях. Постоянно находился кто-нибудь крутой и в два счета меня обставлял. Сейчас есть понимание, что пора наверстывать. Как ты на это посмотришь, родственная душа?

Его слова и широкая светлая улыбка наполнили сердце невыносимой нежностью: с каждым часом рядом с ним, с каждым его признанием я все больше убеждаюсь, что Юра — не холодное отстраненное божество, ему не чужды метания и слабости, он от этого открытия только сильнее, до дрожи в онемевших пальцах, привязываюсь к нему.

— Для меня ты хорош во всем!.. Мне с тобой тоже классно!

...Всю неделю Юра рядом: как лучший друг, как самый близкий человек, как парень, но иногда он словно выпадает из реальности — замолкает и затягивается электронной сигаретой, а меня разрывает на части от горькой досады и острого сочувствия. Сколько бы он ни бодрился, ему все еще плохо — страницу ребят регулярно пополняют сторис Ярика или нечеткие, дергающиеся записи с телефонов фанатов, но по запечатленному на них вайбу и пению в унисон становится понятно, что концерты «Саморезов» проходят на высшем уровне. Без него...

Пейзаж за окном утопает в золоте и предвечерней мерцающей дымке, в студии Юры засели музыканты и уже несколько часов «пишут» свои треки, а меня снедает беспричинная тоска. Раньше в такие минуты я тормошила отца, садилась рядом и изливала все, что накопилось на душе, хотя едва ли до него доходило — он всегда изображал заинтересованность, но думал наверняка о бутылке.

Верчу в руках телефон и от нечего делать перечитываю сообщения — большинство из них адресовано Элине. Я слишком плохо о ней думала в последнее время, и от этого ненавижу себя.

Шмыгаю носом, набираю ее номер и выпаливаю:

— Привет... Я скучаю. Не помешала?

— Скажешь тоже! — чуть хрипло отвечает Эля, и я слышу, что она улыбается. — Молодец, что позвонила. Представляешь, Ярик загорелся дерьмовой идеей подружить меня со сноубордом, так что после выступления мы попремся на горнолыжный спуск. А пока... стараюсь не путаться у ребят под ногами, сижу в номере и пялюсь в потолок. И тоже скучаю. Адски. Как дела? Как там Юра — надеюсь, ведет себя по-человечески?

— Эля, он такой крутой, что слов не находится. Вы во всем были правы. А еще, ну... я с ним сплю.

— Оу, — она всхлипывает и пару секунд собирается с мыслями. — А знаешь, ты меня очень обрадовала. Ха, ну надо же!.. Услышать о нем такие новости я мечтала несколько лет.

— Что вас связывает? Как вы познакомились? — Как последняя истеричка, устраиваю форменный допрос, но Эля остается спокойной и собранной:

— Он мой лучший друг. Всегда им был... То есть, мы дружим с первого курса, но кажется, будто знакомы всю жизнь.

Звучит правдоподобно и искренне, и я продолжаю наседать:

— Расскажи про его бывшую. Какая она? Понимаю, ты не хочешь ворошить его прошлое, и это правильно. Это вообще не мое дело, просто... Я так его люблю, Эль... Я вижу, что и Юра старается, но... Эта тварь его сломала. Ненавижу ее... Она лучше меня, ведь так?

— Кир, послушай... — Пару долгих секунд на линии раздуются щелчки и прерывистые вздохи, похожие на тихий плач, но Элина отвечает уверенно и твердо: — К сожалению, я очень хорошо ее знаю. Она не заслуживала его любви. Ты намного мудрее, добрее, красивее... Ты лучше ее во всем, Кира. Всегда помни об этом и не смей себя принижать, поняла?

В разговор вклиниваются приглушенные гудки параллельного вызова. Быстро проверяю экран — звонит тетя Валя, — спешно прощаюсь с Элиной и бодро пищу в трубку:

— Здравствуйте!

— Кира, здравствуй, голубушка. А я тебе местечко в столовой выбила. Неполный рабочий день: можешь приезжать рано утром или сразу после занятий — все покажу и расскажу, приступишь с понедельника. Ты сейчас где? Все хорошо?

— Спасибо... — плюхаюсь на кровать и утираю дурацкие горячие слезы. — Все отлично, я у друзей живу. Как там папа?

— Колобродят... — сокрушается тетя Валя. — Но сегодня весь день тишина, и Кубанцева не видать. Не иначе, деньги у бедолаг закончились.

Многословно благодарю Валентину Петровну — работа мне очень нужна, так как сидеть на шее у Юры я не собираюсь, но после ее звонка тревога разрастается до паники и натурально изводит. Выбираюсь на кухню и долго соображаю, какие продукты сгодятся для приготовления ужина, но все летит из рук: стакан приземляется на пол и разбивается вдребезги, у солонки отваливается дно, и ее содержимое белой горкой оказывается в салате. Отказавшись от дурацкой затеи, сметаю осколки в ведро и перебираю в голове события уходящего дня, но ничто не выбивается из привычного хода вещей.

Успокаивает только появление Юры: он объявляет, что заказал доставку, отнимает совок и швабру и уводит меня в комнату. До глубокой ночи мы смотрим черно-белый фильм из золотой эпохи Голливуда, и я засыпаю на родном, уютном, теплом плече.

По традиции, врываюсь в аудиторию первой, занимаю свое место у окна и провожаю взглядом тачку Юры. Прикрыв ладонью зудящие от поцелуя губы, подавляю зевоту и здороваюсь с вошедшим преподавателем.

Я опять тороплю время: ерзаю на стуле и рисую на полях тетрадки завитки и цветочки, кошусь на часы, вытягиваю шею, чтобы разглядеть край стоянки... Она пуста, а перед самым окончанием занятий от Юры приходит смс: «Кир, Эля попала в больницу. Ярик очень просил сопроводить ее домой. В общем, я уже в самолете, а тебя будет ждать такси. Закажи себе на вечер что-нибудь вкусное. Не скучай. Утром увидимся, доброшу до колледжа».

Причины тревоги наконец становятся очевидными: с Элей стряслась беда. Со звонком вскакиваю и, побросав в рюкзак пожитки, бегу к такси, на ходу сверяясь с маркой машины и цифрами на номерном знаке. Падаю на сиденье и набираю Элине — на удивление, та отвечает после первого гудка:

— Привет, Кир.

— Что с тобой?

— Неудачно прокатилась на сноуборде. Говорю же: дерьмовая была идея. Перелом голеностопа, к частью, без смещения. Уже наложили гипс и выпустили на свободу, но Ярик все еще в трансе и сам не свой. Как ни прискорбно осознавать, мой тур закончен: завтра буду дома. Только вот ума не приложу, как доберусь до аэропорта.

Выругавшись от облегчения, перебиваю:

— Я тоже однажды ломала ногу — так себе удовольствие, крепись. Юра уже в пути, он поможет. И я помогу, как только ты прилетишь.

Не могу сдержать слез, а Эля, заикаясь, тихо шепчет:

— Спасибо...

Отстегиваю ремень безопасности, выбираюсь из такси, справившись с огромной стеклянной дверью, неловко вваливаюсь в сияющий огнями холл жилого комплекса и приветливо киваю консьержу. Лифт увлекает меня вверх, но его серебристые створки вскоре распахиваются, вынуждая шагнуть в безмолвие и полумрак. Избавляюсь от обуви и парадно-выходной одежды, поспешно надеваю домашнюю футболку, и она напоминает о прикосновениях Юры.