Девушка моего друга - Анастасия Соловьева
— Сюда, — Маша указывает на грузинский ресторан.
Заходим внутрь, поднимаемся на второй этаж.
— Впереди вип-комната, нам никто не помешает, — подмигивает Маша, указывая рукой на чёрную дверь в конце зала.
— Разве важно, где именно мы будем разговаривать? — пожимаю плечами, удивлённая такой подготовкой. Маша что, заранее бронировала вип-комнату?
— Да. Универ задолбал, нам не первый раз стипендию задерживают. Карманные деньги давно закончились, а на днях в город крутая рок-группа приезжает. Очень хочу пойти на их концерт, — торопливо произносит Маша, пока мы приближаемся к заветной двери.
— Что-то я не понимаю. Какая стипендия?
— Студенческая. Задержка стипендии, о которой родителям знать не обязательно. А подруги осудят мой музыкальный вкус, поэтому я ничего не рассказываю про концерт, — усмехается Маша. И блестит в её глазах какой-то озорной довольный огонёк. — Неужели ты подумала, что я залетела? Это маловероятно, я всегда беру с собой презики. На парней в этом вопросе полагаться нельзя.
Я обескуражена, ничего не понимаю, мозги кипят. Это дурацкий розыгрыш? Или я от бессонницы перестала нормально соображать?
Маша толкает чёрную дверь, пропускает меня в вип-комнату.
За столиком сидит Денис. Резко оборачивается и замечает меня. Он удивлён, в серых глазах вспыхивает радость, но через считанные секунды исчезает. Он возмущённо смотрит на Машу, а меня словно не существует больше, воскресшие эмоции напрочь уничтожают хрупкий душевный покой.
— И нечего меня гневным взглядом испепелять. День, ты уже третью неделю подыхаешь без Юли. Хватит упрямиться, прокричите все обиды и боль, признайтесь в чувствах, тарелки побейте. Может, легче станет. А я умываю руки, — Маша внимательно смотрит на нас, будто осмысливает что-то важное. — Пожалуйста, просто поговорите по душам. Это очень важно.
Маша быстро уходит. Дверь захлопывается, отрезает нас от мира.
Опускаю глаза в пол, не в силах выдержать пристальный взгляд Дениса.
На меня обрушиваются тонны противоречивых эмоций. Едкая злость, невысказанная обида, надежда с примесью обречённости, желание сбежать от новых потрясений, тоска по любви и щемящая нежность.
Делаю шаг вперёд. Голова кружится, вокруг всё темнеет, ноги подкашиваются, и я медленно оседаю на пол. Последнее, что помню — руки Дениса, удерживающие меня от падения.
32
Денис
За шестнадцать дней я превратился в робота. По утрам щёл в офис, встречался с важными шишками, договаривался с поставщиками, даже уволил несколько человек, которые халатно относились к работе. Вечерами сидел в баре до самого закрытия, а затем проваливался в муторный сон без сновидений.
И каждый день я думал о Юле. Прокручивал в голове нашу последнюю встречу, вспоминал её гневный разочарованный взгляд и с надеждой сказанное “Прощай, Денис”. Не оправдал ожиданий друга и любимой девушки, застрял в прошлом. Сначала я жутко злился на Юлю и Руслана, считал, что сделал правильный выбор. Тот, кто обманул хотя бы раз, будет врать и дальше.
Маша пыталась достучаться до моего разума, и у неё это получилось. Червячок сомнения гложет изнутри, не даёт сосредоточиться на своей пресной унылой жизни. Стоит ли отказываться от счастья ради принципов? И на самом ли деле принципы так важны, как мне казалось ранее?
Когда Машуня позвонила и предложила встретиться в ресторане, я ничего не заподозрил. Пришёл вовремя, ждал сестрёнку в отдельном зале.
А затем я увидел Юлю, робко заходящую в крохотное помещение, почему-то именуемое вип-комнатой. Жгучая радость овладела мной, выбила почву из-под ног, вдохнула жизнь в иссохший разум.
Маша что-то объясняет, а я даже разозлиться на неё не могу. Сестрёнка уходит, я перевожу взгляд на Юлю, всё ещё не веря, что она здесь, дышит со мной одним воздухом, уничтожает дерзким взглядом. А потом Юля резко бледнеет, шатается — и я подбегаю к ней, обнимаю за талию, осторожно веду к диванчику и помогаю сесть. Прошу официанта принести воды, сосредотачиваю внимание на простых понятных действиях, чтобы не поддаться волнению.
— Возьмите, пожалуйста, — перепуганный официант возвращается с минералкой, наливает её в стакан и протягивает Юле. Жестом показываю, чтобы оставил нас одних.
— Как ты? — глупый вопрос, вижу, что ей хреново, но всё равно спрашиваю. Чтобы заполнить тишину, чтобы услышать родной голос.
— Уже лучше, — уголки её губ кривятся в натянутой улыбке, она прикрывает глаза и медленно пьёт воду. — Во всём виноват недосып. И нервы.
Юля очень бледная, лицо кажется осунувшимся, тёмные круги залегли под глазами, но волосы по-прежнему густые и блестящие, падают на плечи, вьются на кончиках. Хочу прикоснуться к ним, вдохнуть их пряно-цитрусовый аромат. Я так скучал, что обошёл несколько магазинов и перенюхал десятки женских средств для ухода за волосами и всё же нашёл кондиционер с тем самым волшебным запахом. Чувствовал себя грёбаным извращенцем, когда покупал на кассе бутыль с изображением взбесившегося апельсина.
— Я тоже плохо сплю, — не прикасаюсь к ней, наоборот, отсаживаюсь подальше. Юля вздрагивает, замечая мои действия, горько усмехается.
Глупышка, я ведь пытаюсь не сорваться. Так и тянет обнять, поцеловать, забыться хотя бы на мгновение. Но мы должны поговорить.
— Работы много? — ехидничает Юля.
— Нет. Тебя постоянно вспоминаю.
— Ну а я рисую сутки напролёт, нет времени на бесполезные размышления, — насмешливо отвечает Юля.
— Комиксы?
— Обложки для фэнтези-книг, — она воодушевляется, вскидывает подбородок, в глазах появляется жизнерадостный блеск. — Я всегда любила рисовать, но зациклилась на портретах и супергероях, поэтому могла неделями создавать одну картину. А теперь я часами придумываю персонажей, их внешность, одежду, мир, в котором они живут. Драконы, гоблины, эльфы, ведьмаки, демоны — мне безумно нравится их рисовать! Такой полёт фантазии ощущаю, столько вдохновения ловлю каждый день.
Не могу отвести от неё взгляда, наблюдаю, словно зачарованный, за каждым взмахом ресниц и движением пухлых губ. Я помню их вкус, помню, с какой страстью она отвечала на мои поцелуи, как стонала подо мной. Сложно сохранять спокойствие, когда Юля — красивая, милая, любимая Юля — сидит в метре от меня и счастливо улыбается.
— Ты совсем не рад моим успехам? — вдруг напрягается она.
— Конечно, рад.
— Оно и видно. Хмуришься и молчишь, — хмыкает обиженно, закусывает губу. Чёрт. Смотреть в глаза!
— Я отвлёкся, — отвечаю честно, самообладание покидает меня. — Я очень скучал. Невыносимо быть рядом с тобой, но не сметь коснуться.
Юля втягивает воздух, недоверчиво кривится и переводит взгляд на полупустую бутылку воды.
— Ты мог позвонить, прийти ко мне на работу, написать хотя бы одно сообщение в телеграме. Вывод напрашивается сам собой:
