Пленница Лютого (СИ) - Кучер Ая

А потом меня накрывает темнотой.

Глава 32. Лютый

– Твою мать.

Всё внутри тупо опустилось.

Исчезло.

Разорвалось, когда я увидел это падение. Кувырок, блядь, с душой. Кристину крутило и тянуло вниз, а потом она замерла, не двигаясь. Чертов кофе обжог руки, когда я бросил стаканчик на землю. Бросился к подъемнику.

Выдеру.

Неделю ходить не сможет.

Оттрахаю так, что забудет о подъемниках и развлечениях. К кровати привяжу и буду заглядывать, чтобы пар спустить. Никаких больше свиданий златовласка не увидит.

Пусть только живой будет.

А дальше разберусь.

Даже орать не буду, честно.

Какого хера она совсем не двигается.

– Разошлись, - рявкаю на кого-то, кто рядом с ней остановился. Падаю на колени, не решаясь прикоснуться к девушке. А если она сломала себе что-то? Нельзя трогать. – Нахуй свалили.

– Лют… Я в порядке, - шепчет, а потом заходится смехом. – Нормально.

– Ебанутая.

Она смеётся, а у меня сердце встало. Всё, не работает. Мотор заглох, ни один механик не запустит. Она же могла… Она могла на тот свет отправиться. А это единственное место, где я достать не смогу.

Аккуратно прикасаюсь, осматриваю шею, руки, ноги сгибаю. Ищу место, на которое удар пришелся. На голову отбитая. Сильнее меня. Потому что её жизнью я ни разу не рисковал!

– Мне не больно, - останавливает меня, перехватывает руки. – Я успела сгруппироваться.

– Успела она. Поднимайся и домой топай.

– Нет, - девчонка стягивает шапку с головы, а потом обратно на снег падает. – Не хочу. Я… Я на секунду подумала, что ослепла. Что-то хрустнуло и потемнело в глазах.

– Кристина, ты сейчас…

– Шапка была, - машет у меня перед лицом тканью, снова ржет. – Но испугалась, да. Я ничего себе не повредила, правда. Но не хочу вставать. Ты видел какое небо красивое?

– Видел. Поднимайся или я тебя потащу. Второй вариант тебе не понравится, потому что…

– Лёш.

Настоящим именем называет, заставляя подобраться. Напоминает о нашем условии, но я готов всё далеко послать. Запру в доме и не выйдет, пусть орёт до посинения, что мы о чём-то договаривались.

Кристина сжимает пальчиками рукав моей куртки, тянет на себя. У неё силы не хватит, но я поддаюсь, падаю на снег рядом. Небо как небо, голубое и без туч почти. Нашла на что смотреть.

– Я тебя выпорю.

– Вечером, - отмахивается, не принимает угрозу в серьез. Распоясалась, поверила в себя, блядь. – Мы на свидании. Ты и я, а не какой-то мой странный сталкер. Прекращай.

– Ты хоть подумала головой? Поперлась на вершину…

– Но я ведь не там упала, а на участке, где мы до этого катались. Просто зацепилась и полетела. Ничего страшного не случилось. Я так давно не вставала на лыжи… Кайф. Ничего больше не хочу. Пойдём сюда завтра?

– На второе свидание напрашиваешься, златовласка?

Это то, чего я хотел. Пусть она сама ко мне идёт, привыкает. К любому варианту, как захочет. Я подстроюсь, не проблема. Выхода другого не осталось. Если хочу с ней быть, то теперь нужно по-другому поступать.

Кристина знает мое имя, лицо, больше не прикроешься маской. Не подойдёшь через год в реальности, заново всё выстраивая. Последняя возможность, чтобы привязать к себе девчонку.

Вчера сгоряча подумал, что уйти дам.

Не дам.

Не дебил.

Но при этом кроет злостью. Она закипает, ядом травит. Так, что врезать хочется кому-то, кровь пустить. Отправиться на ринг и отдубасить смертника, который решится выйти.

Потому что мне это не нравится. То, как легко Кристина говорит о следующем свидании. Со мной. Не со мной. С тем притворным пацаном, которым я давно не являюсь. Который будет кивать и мило улыбаться перед тем, как забраться к девчонке под юбку.

– Напрашиваюсь, - выдыхает недовольно, но не спорит. – Я так давно не каталось, ты не представляешь, как мне этого не хватало. Так что я готова потерпеть твою компанию немного. Но у меня будет условие.

– Какое?

– Ты сейчас поможешь мне встать и ни словом не будешь комментировать моё падение.

Фыркаю на это заявление. Девчонка что-то попутала, если решила со мной тягаться. Но я поднимаюсь, протягиваю ей ладонь, к себе прижимаю, помогая снять снаряжение. Здесь недалеко осталось, спустимся пешком.

– Погоди, - златовласка оборачивается назад, а я её подталкиваю в спину. – Мы же не забрали.

– Остальные заберут. Я договорюсь с работниками, не о чём переживать.

– Ладно. А кофе мой где?

– Там же, где ты валялась. Хватит на сегодня развлечений, пойдём нормально посидим. Ты не ела ничего сегодня. Или все ещё похмелье?

– Нет. Удивительно, но прошло. И голова больше не болит.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Выбираю то кафе, где мы до этого сидели. Когда златовласка прямо мне в лицо смотрела, не зная, кто перед ней. Только драпанула внезапно, оставляя меня в одиночестве. Так и не понял, что это было. Ведь девчонка была уверена, что я все ещё под стражей.

Кристина показательно долго листает меню, стреляет в меня взглядами. Теряет свою уверенность время от времени, но быстро справляется.

Я не шарю, что мы творим.

Но прекращать не хочу.

Она улыбается мне, пусть и фальшиво. Зубки показывает, а это изнутри кусает. Желанием податься вперед, насладиться её смелостью, а потом оборвать. Напомнить, как со мной говорить не стоит.

– Почему прекратила? – спрашиваю после того, как официантка забирает у нас заказ. – Кататься на лыжах ты прекратила, Кристин, почему?

– Ты серьезно? Ты же… У меня был в жизни один настойчивый поклонник, - фыркает, а глаза вспыхивают огнём злости. – Не разрешал мне этого.

– Разве?

– Да. Я раньше часто с Олегом каталась, ты помнишь.

– И психовала, когда мы тебя не брали с нами. Истерики закатывала, потому что одной было негде кататься, да и скучно.

– Ага. А ты… Ты тогда уже…

– Неважно. Так что там с настойчивым поклонником?

Так она меня ещё не называла.

Психом был, ублюдком, много эпитетов подирала.

Усмехаюсь, рассматриваю девчонку.

– Я как-то с друзьями каталась, а потом он мне запретил это делать. Угрожал, что… Что придёт ко мне, если я не прекращу кататься.

– Просто так запретил?

Потому что я подобного не помню. Столько лет контролировал жизнь златовласки, что некоторые моменты напрочь стирались. Я мог ей сотню всего запретить, а на следующий день она снова это делала. И я не замечал.

– Ну… Возможно я получила растяжение после того, как один парень на меня налетел.

А, это я помню.

Едва сдержался, чтобы того парня не прикопать в снегу. Перед этим организовав растяжение всего, что только можно. Пацана спасло то, что я в другой стране был, руки связаны, а других просить не собирался.

– И ты его послушала? Мы ведь оба знаем, что ты не всегда слушаешься, правда? Уверен, нарушала.

– Не это. Ты… Мой сталкер тогда впервые пообещал объявиться, и я испугалась. Не каталась больше.

– Не думала, что он так заботился о тебе? Мало удовольствия в том, как ты сегодня кувырком летела.

– Может… Но ты ведь согласен, что это ненормально? Контролировать можно детей, а не взрослых. Правда, Лёш?

А в её глаза веселые лучики пляшут.

Проверяет меня, чертовка.

А я подыграю:

– Конечно. Мудак редкостный, - усмехаюсь, локтями упираюсь в стол. Приносят еду, терпеливо жду, чтобы продолжить разговор. – Мне с ним разобраться?

– Я бы на это посмотрела, - смеётся легко, отворачиваясь к окну. – Но думаю это будет выглядеть очень странно.

– Я ведь предлагал тебе уехать со мной, вчера. Ты отказалась. Почему?

– Я… Потом как-то спроси, я отвечу.

Девчонка полностью сосредотачивается на еде, не поднимает на меня взгляд. Коротко отвечает на мои вопросы, полностью уходит в себя. Трет запястье иногда, постоянно поправляет гольф.