Тройняшки не по плану. Идеальный генофонд (СИ) - Лесневская Вероника

Я не смогла уберечь их о его чар. И себя тоже…

Не заметила, как вместе с тройняшками привязалась к постороннему мужчине. Такому непостоянному и противоречивому. Махровый эгоист и бабник преобразился рядом с нами. Я продолжаю отталкивать его, но не могу игнорировать то, что он сделал для нас с чертятами. И все больше сомневаюсь, что Туманов преследовал какие-то свои цели. Он действовал на порыве и, кажется, даже не задумывался о последствиях.

А зря…

— Чем занимаешься? — выпрямляется Лора, кивает на мой стол, а я тут же прячу важные документы под одной из историй. Хоть с ее места и нельзя ничего увидеть, но я все равно переживаю. Сминаю листы нервно. — Весь день тебя не было, — прищуривается с подозрением. И опять откидывается на спинку стула.

— Ездила по делам, — отвечаю пространно.

Есть то, о чем болтушке Лоре знать не следует. Да и я тоже не имела права вмешиваться в жизнь Адама. Лезть туда, куда бы он точно мне не позволил даже заглянуть.

Но назад пути нет. Наш поцелуй запустил необратимый процесс и разбудил подлую сторону моей души. Личный интерес оказался сильнее медицинской этики. Адам был прав, обвинив меня в лицемерии и использовании служебного положения. Не понимаю, что именно он имел ввиду в тот момент. Возможно, выпалил от злости. Но неосознанно попал в яблочко.

Я укоряла Туманова, стыдила его за то, что он ребенка отнять собирался, чью-то семью разрушить. Какими только эпитетами его не наградила за время нашего знакомства. А сама… сегодня вырыла максимально глубокую яму, где я хороню честность и клятву медсестры, а заодно и для будущей врачебной могилку готовлю. Ужасный из меня медик получился.

Я нагло воспользовалась связями матери, отыскала нужную клинику, заигрывала с заведующим отделением, чего в принципе в жизни никогда не делала, и даже дала взятку девочкам в лаборатории. И теперь у меня на руках… медицинская карта Адама Туманова. В ней только то, что он сдавал в России. Но информации мне должно хватить.

Я лишь хочу убедиться, что он не лгал мне. Узнать, что с ним случилось, и оценить, насколько все серьезно.

— С Макаром встречалась? — делает неправильные выводы Лора.

— С чего ты взяла подобную чушь? — меня раздражает одно лишь имя.

И одновременно волнует то, что я вспоминаю Васькину выписку и… Адама. Его твердые слова. Его горячие объятия. Его боевой настрой. Будто он размазать в лепешку Макара собирался. За нас.

— Ох, Агата, не права ты, — укоризненно качает головой Лора. Я же пользуюсь моментом, пока она мне не мешает, и возвращаюсь к справкам и анализам. — Мужиков распугаешь, все шансы профукаешь — и старой девой останешься, — грубовато отчитывает меня.

Подруга говорит о Макаре, а я почему-то невольно ее слова переношу на Адама. Не понимаю, что с ним происходит. С нами.

Приподняв руку, касаюсь пальцами губ, которые хранят его поцелуй.

Зачем? Чего он добивался этим? Туманов ведь никогда не будет с нами. Уверена, он не рассматривает даже такого варианта. Понимаю, почему. Он ценит свою свободу, а у меня целых три «грузика». И как бы хорошо Адам не относился к чертятам, все равно не решится заменить им папу. Такая ответственность не для него.

Он ведь сам знает это! Почему мучает нас?

— Значит, так тому и быть, — тяжело выдыхаю я.

Пытаюсь сосредоточиться на результатах анализов, но текст плывет перед глазами. Как я детям все объясню? Что делать мне потом с их разбитыми сердечками?

— Дура, — беззлобно выплевывает Лора, подается ближе, облокотившись о край стола. Вынуждает опять спрятать медкарту. — Кстати, Макар развод уже получил. Так что если ты боишься семью разбивать, то плюнь. Причем его жена бросила. Выгнала! Та самая профессорская дочка, из-за которой вы разошлись. И ребенка отсудила, — ошеломленно округляю глаза, а подруга ухмыляется довольно. — Мир полон слухов, — отвечает на не озвученный вопрос. — Теперь между вами никаких помех! Я с девочками-педиатрами потрещала немного, столько интересного узнала. Они там в отделении чуть ли не в очередь становятся за завидным холостяком.

— Пусть, меня это точно больше не касается, — отмахиваюсь. — Так что даже ты сама можешь поучаствовать в «отборе невест», — усмехаюсь.

С удивлением обнаруживаю, что в душе пусто. Ничего не чувствую: ни гнева, ни ревности, ни обиды. Лишь холод и равнодушие.

— Не-ет. Я на мужиков подруги не посягну. Это закон, — цокает языком. — К тому же, у меня более привлекательная цель появилась, — отставляет чашку и смотрит на меня загадочно. — Холостяк еще покруче Макара, — ждет, чтобы я начала расспрашивать.

— Говори уже, — рукой взмахиваю.

Сама же готовлюсь игнорировать ее треп. Пока Лора будет выдавать последние сплетни и делиться своими любовными похождениями, которых у нее в реальности толком и нет, я спокойно поработаю. Выслушав, отправлю подругу в лабораторию, а потом, наконец, изучу карту Адама. В спокойствии и без лишних глаз. Пока что закидываю ее ворохом папок.

— Я замутила с нашим генеральным, — заявляет Лора, одной фразой уничтожая весь кислород в кабинете. Бомба замедленного действия детонирует внутри меня и взрывается, разлетаясь на осколки.

Что это? Ревность?

Откуда?

Не в силах сделать вдох и тем более сказать что-нибудь, я лишь устремляю на Лору напряженный взгляд. Сжимаю ручку пальцами, и пластик жалобно трещит. Разумом я понимаю, что Лора преувеличивает. После того, как от нее ушел Славик, она будто с цепи сорвалась. И задалась целью найти себе мужчину. Ее попытки быстрее и удачнее устроиться больше похожи на месть бывшему. Своеобразные отголоски депрессии после разрыва.

Я знаю свою подругу и подозреваю, что она торопит события. И надо бы улыбнуться в ответ, поддержать ее как-то, но… имя Адама срывает стоп-кран — и я на всех парах мчусь в пучину гнева.

— Лора, ты уверена? — балансируя на краю пропасти, все-таки сохраняю ровный тон.

— Ой, только не начинай, — отмахивается она, пока я чувствую, как в груди орудует мясорубка, перекручивая сердце в фарш. — Я девушка свободная, он мужчина одинокий. Мы созданы друг для друга. Вот возглавлю клинику — тебе лучшую должность дам и премию выпишу, — хихикает наивно.

— Послушай, Лора, — выдаю с трудом, сквозь хрипы. — Ты осторожнее с Тумановым. Он…

Запинаюсь, нервно сглатываю.

Все слова вылетают из головы, кроме одного: «Мой!»

— Он несерьезный, — справившись с эмоциями, выпаливаю я.

— А вы с ним близко знакомы? — мгновенно реагирует она и боевую стойку принимает. — Лично знаешь, насколько он несерьезный? — кидает намек, прищуриваясь.

Невольно подношу руку к груди и касаюсь пальцами согретого теплом моего тела металла. Провожу пальцами по цепочке, поглаживаю подушечкой указательного — циферблат маленьких часиков. Надо было отдать Адаму подарок. Сорвать с шеи, вложить ему в ладонь, тем самым показать, что он меня не получит на разок, как привык.

Но я не смогла. После того поцелуя мне захотелось оставить хоть что-то себе на память. О нем. О мужчине, который проник в мою душу после восьми лет затворничества. О том, что я почувствовала с ним. И что точно больше не повторится!

Вот я и «забыла» вернуть украшение.

— Лично — нет. По разговорам поняла, — отвожу взгляд. — Мама же общается с начальством, поэтому я в курсе деталей.

— Что ж, — вздыхает шумно.

В момент, когда я жду, что Лора отступит от Адама, она вдруг замечает кулон, который я нервно тереблю пальцами.

— Красивая штучка, не помню у тебя такой, — глаза подруги загораются. Она, как сорока, летит на все блестящее. — Кто подарил?

— Папа, — лгу я и убираю руку.

Тут же подруга протягивает свою, цепляет кулон, рассматривает внимательно.

— Цепочка крутая, тяжелая, — взвешивает на ладони. — А вот часики что-то потертые слегка. Отец в ломбарде взял, наверное? — изгибает крашеную хной и дорисованную бровь.

Замираю на доли секунды, пока в мозгу запускается мыслительный процесс. Опускаю взгляд на обычное на вид украшение, изучаю часы.