Пилон для пилота - Зоя Анишкина
Ничего себе решительность. Вот это я понимаю настрой на победу. Может, все-таки решила помочь мне сама? Лично, так сказать, процесс проконтролировать.
Но смотря в эти полные бунтарства глаза, я понимал ясно, что мои надежды далеки от действительности. Девушка жаждет отнюдь не меня.
Кивнул ей и отправил за кофе. Все-таки она сегодня отвечает за снабжение. Пусть отвлечется, а то вон какая растрепанная. И щеки горят.
Хорошо еще, что Насти нет сегодня в рейсе. Та сразу бы распознала наши странные отношения. Опасная такая старшая. Правда, по работе претензий нет.
Девушка скрылась, и как только за ней затворилась дверь, самолет ощутимо тряхнуло. Мы переглянусь с Сергеем и перевели взгляды на приборы.
Осмотрел всю панель и нахмурился. Кажется, у нас серьезные проблемы.
Глава 35. Лана
Между собой бортпроводницы называют турбулентность болтанкой. В такие короткие полеты в идеальную погоду она случается крайне редко. Но случается.
Что это не самая простая болтанка, мы поняли практически сразу. Определенные команды из кабины пилотов, спешное возвращение испуганных пассажиров к своим местам…
Самолет притих, а большая его часть вжалась в кресла. Даже маленькие дети, которые из рейса в рейс создавали неповторимую атмосферу то праздника, то хаоса, притихли. Трясло нас сильно. Очень.
Некоторые бортпроводницы сидели в своих креслах бледные, с закрытыми глазами. У меня страха не было. Один наглый и самонадеянный пилот позаботился о том, чтобы отвлечь меня. Сработало.
В то время как большинство тряслось от ужаса, витавшего в воздухе, я тряслась от возбуждения. Пора с этим что-то делать. Ненормальная реакция. Это все стресс.
Зато при всем вышесказанном была как никогда собранна и решительна. И не я одна. Даже Лена перестала показывать характер. Сейчас нам было нужно работать слаженно, одной командой. От этого зависит безопасность других людей.
Именно в такие моменты пассажиры и могут почувствовать, что стюардесса – это не официантка и не обслуживающий персонал. Не человек, которого можно вызывать, бесконечно тыкая в кнопочку и жалуясь на то, что мы летим слишком медленно.
Бортпроводник рядом с людьми для того, чтобы обеспечить их безопасность. Чтобы даже когда ты начинаешь биться в истерике, как немолодая женщина в центральном ряду, подойти к тебе с приветливой улыбкой и сказать, что все будет хорошо. Успокоить и принести стакан воды.
Чтобы помочь усадить шаловливого малыша в кресло и пристегнуть специальными ремнями. Чтобы на его громкое заявление на весь салон о том, что он хочет какать, снова отстегнуть и помочь маме уладить эту внезапно возникшую проблему.
Тогда-то люди и начинают смотреть на нас как на спасителей. Начинают ждать уверенности и спокойствия. Но проблема заключается в том, что какой бы ни был строгий отбор, сложное обучение, мы все равно остаемся такими же людьми с теми же страхами, просто более подготовленными. Но ни одна отработка не сравнится с настоящей аварийной ситуацией.
Мысленно я воздавала хвалу небесам, что сейчас собранна и спокойна, что смогу помочь не только людям в пассажирских креслах, но и некоторым коллегам, по-настоящему испугавшимся.
Ты можешь летать двадцать лет, но ни разу не столкнуться с таким страхом, а можешь оказаться в этой заварушке в первом же рейсе. Никто не застрахован от подобного. Нам просто немного не повезло сегодня.
Хорошо, что до пункта назначения оставалась совсем немного. Оставшаяся часть полета прошла в таком напряжении, что казалось, что мои глаза лопнут, а рот заклинит от дежурной улыбки.
Наконец мы увидели в иллюминаторах землю. А потом и почувствовали ее. Приземление было жестким, но без эксцессов. В этот раз никто не хлопал до тех пор, пока мы полностью не остановились. Никто не вставал со своих мест, все соблюдали правила безопасности.
Мне стало даже немного обидно. Вот почему люди вспоминают об этом только тогда, когда их петух в задницу клюнет? Почему нельзя при каждом полете сидеть пристегнутым до полной остановки воздушного судна?
Почему сейчас ни один человек не додумался подскочить, чтобы спешно доставать с верхних полок свои вещи? Да потому, что им было по-настоящему страшно. Каждый понимал, что лишь мгновение – и все. Не самое веселое начало отдыха.
Но вот какая-то маленькая девочка лет трех ожила и с веселым смехом захлопала в ладошки. Понимаю ее. Дети вообще довольно быстро переключаются в такие моменты.
Звук аплодисментов стал нарастать, и вот уже даже бортпроводники, включая бледную Лену, хлопали так сильно, что это не прекращалось еще пару минут.
Над нами заговорил Стас. И вроде бы его голос звучал вполне буднично, ровно. Стандартная сводка, извещавшая нас о том, что за пределами воздушного судна нас ждет прекрасная погода и душная Анталья. Он благодарил всех за полет, и в эти мгновения все молчали.
И только я слышала в голосе мужчины едва уловимые надрывные нотки. Совсем скоро нам предстоит полный разбор полета, так сказать, и мы узнаем во всех подробностях, что мы пережили. Насколько я поняла, были проблемы с двигателем.
Потихоньку люди стали оттаивать. Мы принялись за работу, помогая пассажирам покинуть самолет. А им еще лететь обратно через недельку-другую. Следующий рейс дастся им нелегко. Интересно, а нам?
Как только открыли двери, нас встретили ошарашенные турки с бешеными глазами. Пара карет скорой помощи, пожарная машина и еще несколько в отдалении. Полная боевая готовность. И снова людей пробрал липкий страх. Будут теперь в новостях о себе читать.
Потихоньку все покинули салон. Самое удивительное, что без привычной давки это случилось гораздо спокойнее и быстрее. Прямо-таки образцово-показательная выгрузка пассажиров.
Как только последний человек покинул самолет, воцарилась мертвая тишина. Вся наша команда стояла, словно нас превратили в каменные изваяния.
Сзади меня одна из девушек, Маша кажется, всхлипнула. Этот звук разорвал тишину. После этого все вышли из оцепенения и стали осторожно
