Игра в ненависть - Елена Сокол

– Так вон же река! – Взобравшись на пень, вдруг прокричал Алекс.

– Слава богу, – прокряхтел Сапожников, обгоняя нас, – мне нужно помыться, я так вспотел!

Через десять минут мы уже были на месте.

Алекс с Мишей стали ставить палатки, а мы с Катей, любуясь гладким полотном реки, накрывали на стол: расстелили на земле скатерть и стали выкладывать на нее бутерброды, чай и печенье. Сапожников стал разбирать свой рюкзак. Оказалось, что в нем нашлось место и коврику, и спальнику, и одеялу и гамаку, который он так и не сумел присобачить к деревьям.

– А куда включить зарядное? – Огляделся он по сторонам.

И мы с Катей грохнули со смеху.

– Что? Чего вы ржете? – Смутился он.

А затем, поняв, тоже стал хохотать.

После легкого перекуса мы с Катей пошли купаться, а парни остались на берегу разводить костер. Сапожников стал истязать мангал. Так и не сумев его собрать, он плюнул, схватил спиннинг и направился к реке.

– А на что ты будешь рыбачить? – Подплывая к берегу, спросила я.

– Мотыля взял? Червей накопал? – Поинтересовалась Катя.

– Ему бы мормышку. – Заметил Миша.

– Тьфу! – Разозлился Илья. – Забыл!

Он с досады швырнул удочку в кусты, разделся и полез купаться.

Когда мы вылезли из воды, уже смеркалось. Над костром возвышался котелок с кипящим в нем варевом. Парни пили травяной чай, и Миша рассказывал Алексу о том, как ездил в прошлом году в Аргентину, и сколько всего интересного узнал про эту страну. Мы тоже невольно заслушались.

– Садись ближе к огню, – сказал Алекс, накидывая полотенце на мои плечи.

Я села, подтянула к груди колени. Сухие ветки мерно потрескивали в костре, и было тепло, но после прохладной воды у меня стучали зубы. Прежде, чем сесть рядом, Алекс заботливо помог мне одеться, затем расправил мои влажные волосы и разложил их по моим плечам так, чтобы они высохли быстрее.

– Что это? – Клацая зубами от холода, спросил Илья. – Вкусно пахнет.

– Каша с тушенкой. – Помешал ложкой варево Миша. – Почти готова.

Мы все расселись возле костра по кругу.

– Ты ж взял гитару. – Вдруг вспомнил Усов, обращаясь к Сапожникову. – Тащи сюда.

– Да, будет веселее! – Поддержала Катя, натягивая через голову теплый свитер.

Илья встал, быстро вытерся полотенцем, напялил сменные брюки, кофту, сбегал и притащил гитару.

– На!

– Сыграй нам что-нибудь, – помешивая кашу, попросил Миша.

– Так я не умею. – Растерялся Илья.

– А зачем ты гитару взял?

– А… а… – его взгляд заметался по кругу. – Так для Сани! Он же умеет! Да, для него гитару и взял. – С облегчением выпалил он.

– Я? – Удивился Алекс, принимая протянутую гитару. – Я?…

– Ну, ты даешь, Сапожников. – Процедила сквозь зубы Катя.

– Мне дали, я и взял. – Прошептал он ей. – Тоже со скидкой.

И только Алекс продолжал сидеть, глядя на инструмент озадаченно.

А потом коснулся струн одним пальцем, потом двумя, потом левой рукой поставил аккорд. «Бряньк!» Его глаза округлились от испуга, затем он попробовал еще. «Бряньк-бряньк!»

– Люба! – Он поднял на меня ошалелый взгляд. – Я умею играть на гитаре?! Я умею!

– Да. – Произнесла я и попыталась улыбнуться.

Алекс просто сиял от счастья.

– Люба, я умею! Люба! – И стал наигрывать что-то.

– Metallica. – Улыбнулся Миша.

– Я играю! Черт подери! – Чуть не разревелся Алекс. – Играю!

Отпустил струны, потянулся и поцеловал меня в щеку. А затем устроился удобнее и продолжил играть. Катя поймала мой испуганный взгляд. Я была настолько взволнована произошедшим, что едва могла дышать.

Глава 41

– Сыграй уже что-нибудь! – Потребовала Катя.

– Какие песни ты знаешь? – Снимая кашу с огня, спросил Миша.

Алекс задумчиво перебирал струны.

– А я не знаю, что я знаю. – Тихо проронил он.

Я сидела рядом и чувствовала запах его шампуня, его пота, вдыхала их глубоко и медленно, игнорируя витающие рядом ароматы мясной каши, костра и речки. Мне хотелось запомнить этот момент и насладиться им, пока Алекс вдруг не вспомнил свое прошлое, и наше настоящее не закончилось.

– Есть ведь какие-то песни, которые все знают? – Укрывая плечи пледом, предположила Катя. – Старинные, походные, которые все поют на Грушинском фестивале.

– Не обязательно старые, ты должен знать что-то из девяностых. – Миша поворочал топориком сухие дрова в огне.

– Илья, какие песни я знаю? – обернулся к Сапожникову Алекс.

Тот закашлялся от неожиданности.

«Любые, назови любые, придурок, все можно будет списать на то, что он ничего не помнит!» – взглядом показала я.

Но Сапожников лишь выпучил глазищи, копируя меня.

– Сердце?

– Что за «Сердце»? – Оживился Алекс.

Его красивые пальцы коснулись упругих струн гитары.

– Сплин – «Мое сердце». – Потерянно произнес Илья.

– Отличная песня! – Подхватил Миша. – Нужно просто напеть, и твои руки сами все вспомнят.

– Как она там начинается? – Подскочила с места Морозова.

– Мы не знали друг друга до этого лета, – тихонько начал Миша.

– Мы болтались по свету, земле и воде. – Напел Илья.

– И совершенно случайно мы взяли билеты! – Пропела Катя.

И вместе:

– На соседние кресла на большой высоте!

А припев я тоже знала, поэтому присоединилась:

– Мое се-е-ердце остановилось…

Мое сердце за-мер-ло!

Мое сердце ос-та-но-вилось,

Мое сердце за-мер-ло!

Мы рассмеялись, и птицы сорвались с деревьев в лесной глуши. А в следующий момент Алекс, вдруг опустив голову и глядя на струны, вдруг заиграл и запел:

– И ровно тысячу лет мы просыпаемся вместе,

Даже если уснули в разных местах.