Давай будем вместе - Дина Дэ
– Да… – выдохнула Лена, украдкой шмыгая носом.
Мой котёнок…
Глава 28
Лена
На следующее утро я не могла встать с постели. Тело было настолько хрупким и непослушным, что каждое движение давалось нечеловеческими усилиями. Медленно подняв руку, я посмотрела на свою ладонь. Я бы не удивилась, если бы она начала пропускать сквозь себя солнечный свет. Я казалась себе прозрачной и истончившейся.
Плавно повернув голову, я посмотрела на телефон, лежащий на кровати возле подушки. Мне даже не пришлось брать его в руки, чтобы понять – Вадим не звонил и не писал.
Всю ночь он провел один с мыслями о том, что я предала его.
Слезы снова потекли по моему лицу. А я уже думала, что больше не смогу плакать. Перевернувшись на бок, я уставилась на яркое небо за окном.
Я слышала, как мама с отцом тихо переговариваются на кухне. Вчера я с ними так и не поговорила. Сил хватило только на то, чтобы доплестись до своей кровати и, сжав в руке телефон, залезть под одеяло.
Назар, наверное, рассказал родителям про нас с Вадимом. Потому что мама, заглянувшая в мою комнату перед сном, не стала ни о чем расспрашивать, только ласково погладила по голове и, как в детстве, поцеловала в лоб.
– Всё будет хорошо, лисёнок, – прошептала она на ухо, и свинцовая тяжесть в груди обожгла подступившими горькими слезами.
Всю ночь я пролежала в позе эмбриона, глуша рыдания в подушку. Я ждала, когда мой обессиленный организм отключится, и я смогу хоть какое-то время не думать о Вадиме, но этого не происходило.
Я забывалась коротким тяжелым сном и тут же просыпалась, чтобы убедиться, что Вадима нет рядом, что он не обнимает меня и не целует теплыми ото сна губами. Но я лежала в своей кровати одна на сырой от слез подушке…
К утру подушка так и не просохла. А мне становилось только хуже. Кто сказал, что боль можно выплакать? Ни черта подобного!
От боли можно только умирать, снова и снова прокручивая в голове общие с Вадимом светлые моменты. Чтобы с ослепляющей ясностью осознать, что счастливее, чем тогда, я уже не буду.
Может, я исчерпала лимит своего счастья? И мне остались только серые тоскливые дни без Вадима?
Кутаясь в теплую кофту, я медленно встала с кровати и вышла из комнаты. Меня морозило, ноги подгибались. Всё тело казалось чужим.
Зачем оно мне, если его больше не будет касаться Вадим?
Родители, увидев меня, замерли. Боль в их глазах полоснула по и без того истерзанному сердцу.
Я была похожа на привидение – бледная, с сухими потрескавшимися губами и безжизненными глазами.
Мама подскочила ко мне и обняла. Без слов. Молча и крепко. Как умеют только мамы. Мы простояли долго – минуту, может, десять… Еще ночью я перестала ориентироваться во времени.
– Хочешь, я останусь? – спросила она, отстранившись и мягко обхватив ладонями мое лицо.
Я грустно улыбнулась и помотала головой. На эту улыбку ушли все мои силы.
– Всё нормально. Езжайте на работу. Мне просто надо поспать.
Слова давались тяжело, но мне удалось произнести их с уверенностью, и родители поверили.
Если бы я еще могла так же легко убедить Вадима…
Умывшись и впихнув в себя полчашки чая, заваренного мамой, я вернулась в свою комнату. Еще один день без Вадима казался мне изощренной пыткой. Наверное, люди так и сходят с ума. От боли, тоски и отчаяния.
Взяв в руки телефон, я пролистала сообщения, которые отправляла Вадиму. Он не прочитал ни одного. Руки обессиленно упали на колени. Неужели Вадим не даст мне ни одного шанса и даже не выслушает?! Неужели всё то время, что мы были вместе, для него ничего не значат?!
Отбросив телефон на кровать, я резко наклонилась вперед. Голова кружилась, руки дрожали. Новая волна рыданий подступала к самому горлу.
Зажмурившись, я сжала пальцами одеяло. Сколько нужно времени, чтобы боль хоть немного притупилась?! Это было невыносимо. Меня будто тыкали раскаленной железной палкой в живот, и я не могла ничего сделать. Только, сжав зубы, терпеть это жжение.
Не знаю, сколько я так просидела с закрытыми глазами, пытаясь убаюкать монстра, терзающего меня изнутри.
Резкий звонок привел меня в чувства. Я заторможено перевела взгляд на своей телефон. Вадим. Я даже потерла глаза ледяными пальцами, чтобы удостовериться, что мне не почудилось. Нет! Вадим действительно звонил!
Схватив телефон дрожащей рукой, я приняла звонок.
– Вадим? – мой голос вибрировал, как натянутая струна.
– Лена… – глухо выдавил Вадим. – Я приеду к тебе. Ты дома?
Я зажала рот ладошкой, чтобы он не услышал моего всхлипа. Я снова ревела. Только теперь это были слезы облегчения.
– Да, – моего дыхания хватило только на эти две буквы. Но я готова была повторять их снова и снова. Да!
***За те полчаса, пока Вадим добирался до моего дома, я успела не только принять душ и высушить волосы, но и пожарить его любимые кефирные оладушки.
От недосыпа в ушах звенело, а при резких движениях в глазах мелькали черные мушки, но всё это было неважно. Меня потряхивало от радости и волнения. Я должна была убедить Вадима, что вчерашняя ситуация была большим недоразумением.
Если надо, мы вместе сходим к Глебу, и тот расскажет свою версию случившегося. Надеюсь, он уже пришел в себя.
За всеми переживаниями я даже не подумала о Глебе. А ведь ему вчера здорово досталось от Вадима. Всё из-за той загадочной Алисы, которой предназначался тот поцелуй…
Я тяжело вздохнула и перевернула на сковородке оладушки. Что ж за Алиса такая, и почему она не рядом с Глебом? Сложно представить, что могло заставить женщину уйти от такого мужчины.
Выключив плиту, я сложила оладушки в тарелку и поставила
