Вне конкуренции - Марта Крон

- Ия? – переживает за спиной Вова.

- Домой! – распоряжаюсь. – Нет! К Игнату в офис!

Пусть он сам в этом всём копается! Это он у нас главный, умный и дальновидный!

ГЛАВА 25.

ИГНАТ.

Я просто вне себя от бешенства, но не проявляю ни одной эмоции. Скоро израсходую весь резерв спокойствия. Одна мысль, что вокруг моей жены прыгают черти, те самые убийцы её отца, рвёт на мелкие куски. Они ближе, чем я думал. Они стоят у истоков. Это пугает, но я закрепляю страх ковкой, и… улыбаюсь. Моя малышка смеётся от счастья, щебечет, как птичка, даже во время просмотра сериала. Глаза направлены на плазму, а мыслями скачет по всей спальне. Ия не перестаёт говорить о маме, предлагает устроить красивую фотосессию и отправить той, как напоминание.

- Если врачи одобрят. – щипаю её за икроножную мышцу, чтобы не елозила на месте. Я вообще-то упорно делаю вид, что работаю. По-хозяйски подмяв её хрупкую фигуру под себя, я поставил ей на ягодицы свой ноутбук, а сам обдумываю следующие шаги, как в обтёк Ии, казнить преступников.

Она не глупая девочка, смекнула, что неспроста помощник её отца вылез из щели. Вопросов задавала… мне можно смело выдавать значок отличия за безупречное молчание. Не раскололся, скинул ей на голову бомбу со словами «Скоро Акиловы вернутся». Сработало на ура. Люблю, когда она порхает в мечтах и не замечает, как я ей попные ямочки целую и под коленкой щекочу.

- Господин Розанов!

- Ой?

- Давай купим или построим новый дом?

Откладываю лэптоп, растягиваюсь рядом с любимой и утыкаюсь ей в нос своим.

- Тебе мало, принцесса?

- Не хочу эти! – морщится, как ребёнок. – В моём гуляет смерть, а в этой квартире предательство!

- А как насчёт не обращать внимания и жить дальше? – прикусываю за подбородок, намечаю путь к пульсирующей жилке на шее.

- Не получается! – сдвигает бровки, глаза переливаются грустью. – Маму туда не вернёшь и вообще… хочу избавиться от того дома! Там невыносимо находиться!

- Нет, Ий. Тот дом мы оставим. Твоё желание я не могу выполнить.

- Почему? – искреннее непонимание.

- Ты не имеешь права принимать такое решение одна. Вы жили там всей семьёй. Тёте Нелли сейчас плохо, да. Но потом она или твой брат захотят вспомнить отца, окунуться в хорошие воспоминания, а дома нет. Что будешь делать, как объяснять? – глажу пальцем по её спине, пересчитываю камушки позвоночника, скольжу пятернёй по ягодице.

- Мне хочется забыть то место…

- Забудь. Не ходи туда. – ласкаю за ушком, щипаю за хрящик. – А квартиру с лёгкостью поменяем. Сегодня же вызову риэлтора и архитектурного проектировщика. Можешь покапризничать и довести их до психоза. - вплотную приближаю лицо, ненавязчиво подставляю губы.

- Правда? Свой дом? Как я хочу?? – чмокает и чмокает, и чмокает. – То есть, можно тебя немного разорить??

Дурно от блаженства становится.

- Конечно, жемчужинка моя. – растекается по венам тепло, балдею, как в горячих водах. – Будем жить на твои деньги. У тебя хорошее приданое. – выкручиваюсь из сложного положения.

- Сольём все бабки, тебе Давид по шапке надаёт! – шутит и снова смеётся. От уха до уха.

Как же это нужно. Осознаю в полной мере недостаток, именно когда это происходит. Смейся, бусинка! Улыбайся, дурачься, прикидывай на нас свои мечты! Любые! На самом полном азарте перечисляй! Девчачьи, розовые, сопливые, глупые, самые смелые, потаённые… я их все хочу. Буду исполнять. На мне ещё уникальная тачка висит. Хоть Ия и шутила.

Я не шутил.

- У Давы хорошее телосложение, отличный музыкальный вкус и дурацкая привычка заигрывать с людьми – пойдёт танцевать гоу-гоу. Станет «дивой» и прокормит всю семью.

- А мама?

Залипаю на паутинку смеющихся морщинок вокруг её глаз.

- А тётя Нелли будет печь лепёшки и продавать их на рынке.

- А мы с тобой?

- А мы продолжим шиковать за их счёт.

- По рукам!! – сплетает наши пальцы. – Но когда они плюнут тебе в лицо, я скажу, что ничего не знала! Это всё ты! – дёргает меня за отросшие волосы на подбородке.

- Коварная! – переворачиваю её на спину. – Красивая! – накрываю своим телом, беру в тиски. – Креативная! – голос выдаёт желание обладать. – Невообразимая! – изнутри бьёт жаркая волна. – Непредсказуемая! – у малышки тоже разгораются щёки. – Одурманивающая! – наливаюсь тяжестью, густеет дыхание. – Необходимая! – рывком захватываю её губы в плен. Смакую, сминаю, втягиваю. – Сексуальная! – в груди формируется безумная тяга, озверело вжимаю в себя девушку, так сильно мне её мало.

- Это все прилагательные, которые ты знаешь? – острит и хихикает, пытается отвести внимание от проявлений своих чувств, думает, что так перенаправит меня на другую тему, замнёт возбуждение.

Но нет. Увы и ах, но:

- Я тебя люблю, Ий.

Снова этот дребезжащий трепет в глазах, а с губ всё равно упрямо слетает:

- Что-то фруктиков захотелось! Пойду салатик нам сделаю!

Исхитряется, шибко изобретательная.

Сигануть хочет, ерошится подо мной.

- Ия. – вжимаю всем прессом в матрац.

- Ананасиков? – выгибает бровь.

- Ия.

- Знаю! Клубнички?

- Ия.

- Грейпфрут?

- Ия.

- Да, блин! Тоже!! – выпаливает, как на духу.

- Что «тоже»? – мочить, так по полной.

- Я тоже!!! – всё, беситься начала. Пальцами пробирается к паху моему, обезвредить хочет.

Э-э, нет. Знаем, проходили. Эти нежные ручонки умеют превращаться в щипцы. Особенно ночью, когда я, будучи спящим, случайно придавливаю эту травиночку-тростиночку и