Барбара Вуд - Ночной поезд
Заговорил Давид:
– В таком случае все в порядке, вы можете использовать людей с тех поездов. Они с удовольствием будут выполнять ваши приказы. Раздайте им оружие и скажите, что надо делать. Сформируйте из них небольшие группы с командиром во главе каждой. Они будут сражаться, если узнают, куда их везут нацисты.
Мойше печально покачал головой.
– Они не поверят тебе, Давид. Немцы умеют так красиво врать. Эти люди спокойно и мирно поднимаются в эти поезда. Не думаю, что тебе удастся убедить их взяться за оружие.
Восемнадцатилетний юноша оглядел присутствующих. Сначала он взглянул на Авраама и увидел, что на его лице отражаются те же страсти, и, наконец, на красивую Леокадию. Ее глаза, напоминавшие шлифованный малахит, напряженно вглядывались в костер. И Давид подумал: «Она понимает, что я чувствую, и согласна со мной».
Брунек, раздосадованный отчаянием в голосе юноши, тихо сказал:
– Мы знаем, что евреи не боятся сражаться. Но нам нужна сильная группа хорошо подготовленных людей. Вы предлагаете разношерстную, неорганизованную…
Давид вскочил на ноги.
– Вы ошибаетесь, – напряженным голосом ответил он. – Вы все ошибаетесь.
Давид повернулся и направился к выходу, подхватив свою куртку из овечьей кожи.
– Давид! – позвал Мойше, вставая.
Но Брунек положил руку на плечо мясника и покачал головой.
– Мой друг, вы тоже когда-то были молоды. Вы забыли об огне, который пылал в вашем сердце? Он хороший боец. А храбрости у него хватит на сто человек. Пусть Давид подумает. Он вернется. Мойше, не спорьте с ним. Нам следует держаться вместе.
Когда юноша прошел через небольшую щель в скале, Леокадия импульсивно встала и последовала за ним. Сидевшие у костра посмотрели ей вслед и ничего не сказали. Они все понимали, что это необычное время.
Давид натянул свою куртку, надел перчатки и пошел по узкой заснеженной тропинке. Два невидимых часовых, следивших за пещерой из тайного наблюдательного пункта, заметили, что Леокадия догнала Давида и пошла рядом с ним. Когда оба достигли вершины, Давид остановился и оглядел чистый снежный ландшафт. Царившая кругом безмятежность казалась нереальной. Леокадия тихо спросила:
– Куда ты идешь?
– Когда я работал на ферме отца, – ответил он, – и мне хотелось подумать, я брал кобылу и уезжал на природу.
– Ты хочешь побыть один?
Давид заглянул в ее зеленые глаза цвета весеннего мха, подумал немного и ответил:
– Нет.
Не говоря ни слова, они пошли в лес, подошли к кобыле, щипавшей клочок выбившейся травы, забрались на нее точно так же, как у моста, и направились в глубь леса.
Леман Брюкнер торопливо шел по слякотной улице, опустив плечи. Он поднял воротник пальто до самых ушей, а руки в перчатках засунул глубоко в карманы. Брюкнер не любил холода. Он останавливался каждые несколько метров, чтобы потопать ногами и ускорить обращение крови. Подойдя к двухэтажному кирпичному дому, в котором у него была двухкомнатная квартира над магазином тканей, узколицый лаборант заметил по следам на снегу, что его сосед уже прибыл домой. Войдя через дверь в маленький холл, он также с раздражением заметил, что Сергей снова оставил следы снега до самого верхнего этажа. Леман сердито топал ногами по маленькому коврику у двери и тихо ругал своего безмозглого и ленивого сожителя. Поднимаясь по лестнице, Брюкнер разозлился еще сильнее, когда заметил, что дверь в квартиру широко распахнута.
– Все промерзло! – пробормотал он, входя в крохотную жилую комнату, и громко захлопнул дверь.
– Моя задница целый день мерзнет в этой лаборатории, еще не хватало, чтобы то же самое ждало меня дома! – стиснув зубы, произнес он.
Не снимая пальто, Леман Брюкнер опустил свое тощее тело на диван, затем сердито и капризно посмотрел на горевший камин.
– Леман, ты дома? – раздался голос из соседней комнаты, служившей кухней и столовой.
Брюкнер не откликнулся. Вскоре в дверях появился крепкий молодой человек, обнаженный до пояса. Это был здоровый парень с широкими плечами, хорошо развитой мускулатурой и тяжелой квадратной челюстью. Он говорил на польском с каким-то непонятным акцентом.
– Леман?
– Ты свинья, – проворчал его друг, не поднимая головы. – Такой глупой свиньи, как ты, я еще не встречал. Psiakrew! Я сдираю кожу с пальцев, чтобы содержать эту квартиру в чистоте, а ты заходишь сюда с мокрыми ногами и даже не закрываешь за собой дверь, чтобы в этой открытой для сквозняков дыре сохранилось тепло. Ты же знаешь, что я плохо переношу холод.
– Леман, Леман. – Сергей подошел к дивану, оставаясь совершенно невозмутимым. – Когда я пришел, в комнате было так тепло, что пришлось открыть дверь, чтобы впустить немного свежего воздуха. Будет тебе, все ведь не так плохо, правда? – Он опустил большую хорошо развитую руку на плечо Брюкнера и нежно погладил его. – А теперь расскажи, как прошел твой день?
Брюкнер облокотился на подушку.
– Так же дерьмово, как всегда, вот как он прошел. Какая это вонючая, забытая богом, неблагодарная работа! Сергей, меня тошнит от этой лаборатории. Я отдал бы все, чтобы выбраться из нее.
– Но бывают же дни, когда ты любишь эту лабораторию.
– Да, это сумасшедшие дни. Но эти врачи действуют мне на нервы. Кто знает, что они задумали! Кто может раскусить их?
– Что случилось?
– Вроде ничего особенного. Пару дней назад я застал их обоих в тот момент, когда те что-то делали в лаборатории, а после их ухода я решил все проверить. Черт, из того, как они вели себя, можно было подумать, что они занимаются чем-то секретным.
– Что же это было?
– Ничего. Они занимаются бесполезным выращиванием бактерии протеуса. Кто знает, для чего она им понадобилась! Черт с ними. Плевать на них.
– Давай я приготовлю тебе выпить. Леман Брюкнер продолжал дуться.
– Для меня должно найтись кое-что получше. Я должен как-то выйти из этого положения.
– Такие разговоры пугают меня, и ты это знаешь. Вот, – Сергей передал другу стакан с водкой и сел на диван рядом с ним.
Брюкнер проворчал и отпил глоток.
– Сегодня я достал свиные отбивные, – сказал Сергей, ища волшебные слова, которые привели бы друга в чувство. – Свежие отбивные. Мне удалось легко стащить их. Никто меня не заметил. И у нас остались еще три картофелины. Леман, помоги мне приготовить ужин, и ты получишь удовольствие. А после этого я сделаю тебе массаж, ведь тебе так нравится массаж.
Брюкнер ничего не сказал, только отпил еще глоток. Его беспокоило совсем другое, помимо раздражающего поведения врачей. Но он не смел открыться своему товарищу. Леман Брюкнер хранил секрет. В действительности он являлся членом СД, разведслужбы СС, и настоящей целью его пребывание в Зофии была не работа в лаборатории, а разведка. Его направили сюда через несколько месяцев после начала блицкрига, когда движение Сопротивления в Польше начало поднимать голову. Перед Брюкнером стояла задача выйти на след партизан и сообщить о них местному командиру нацистов Дитеру Шмидту.
