Марина Галимджанова - Валентин и Валентина
– Он уже уснул, – Лиза забрала с рук Валентины мальчика, – и давайте, мне малыша – я соскучилась, хоть немного повожусь с ним. – и Лиза незаметно подмигнула Ленту.
– Спасибо тебе, – улыбнулся Лент и потянул Валентину за руку.
Когда пара прошла в номер, Валентина скрестила руки и, сощурив глаза, спросила:
– Так рассказывай. Мне ваши странные взгляды с Лизой не нравятся, что–то вы задумали?
– Пришло время поговорить, – Харт был невозмутим.
– Да, – она бросила сумку на пол, а сама уселась в кресло, – говори, я слушаю?
– Для начала, – негромко заговорил Лент, – у тебя был очень расстроенный вид по дороге в отель. Что произошло, скажи мне? Я больше не хочу недосказанности между нами. Никогда, моя Валентина.
– Зачем мы прилетели в Ниццу, перед самым открытием кинофестиваля? – выдохнула Валентина, – В сетях говорят, что ты будешь присутствовать там…
– Да, буду, – опять по его голосу ничего нельзя было понять. Харт хорошо умел скрывать эмоции.
– Просто я думала… – и Валентина замолчала.
– Говори, – быстро сказал Лент.
– Я думала, что мы в Ницце, как туристы. Я думала, что ты не по работе тут, и я хотела провести с тобой больше времени, – пожала плечами она, – я не стремлюсь в твой мир. Мне не нужен Валентин Харт, мне нужен Лент – мой Лент, которого я обожаю и ценю не за то, что он тут со мной. Одновременно вы оба дороги мне, но все же…я сомневаюсь… Понимаешь? Я хочу быть с тобой, но я боюсь всей этой глянцевой публики. Я простая, приземленная, обычная. И я понятия не имею, как вести себя со всеми этими сложными людьми. Выдержу ли я? Не стану ли «пустой куклой» испорченной от времени богемной публикой?
– Ты хочешь сказать, что я испорчен? – хмуриться Лент.
– Нет, ты это ты. Ты не потерял себя. Ты остался человеком, а это важно для меня. – Валентина закончила говорить и покраснела.
– Ты боишься моего мира, – устало сказал Лент и подошел к окну, – мне жаль…слышать такое от тебя.
– Да, я боюсь твоего мира, – тихо сказала Валентина, – и что–то мне подсказывает, что мы прилетели в Ниццу не затем, чтобы провести время наедине. Что–то говорит мне, что ты хочешь ввести меня на Большой Весенний Бал в Садах Симье…чтобы мы…чтоб мир узнал о нас.
– Да, ты права, милая, – Харт достал скрипку и положил ее на плечо, – потому что я хочу, чтобы ты – ты моя любовь разделила со мной все. Мою славу, мои недостатки, мой тяжелый характер, тихие домашние вечера – мы должны пройти все это вместе. Я устал, понимаешь – я устал быть один. Валентина, ты должна сделать выбор. Завтра я жду тебя в Садах Семье. Ты в списках…решать тебе. Все. Я все сказал.
И грустная мелодия скрипки заиграла под смычком Харта, а Валентина поднялась с кресла и вышла вон из номера. Она ничего не сказала ему, потому не знала, что ответить.
Эпилог
«Мой Валентин – этот дневник для тебя. Прочти его и он ответит тебе лучше любых слов сказанных мной на все твои вопросы. Не суди меня строго, я всего лишь женщина, которая любит тебя. Я нашла в себе силы дописать последнюю страницу. За последние дни многое произошло, и я не знаю даже с чего начинать. Столько всего хочется тебе сказать – описать, а листок, на котором я пишу слова, так мал. Прежде всего, я хочу попросить прощение за то, что где–то и когда–то повела себя не так. Прости меня – может, стоило первой сказать – «привет», но я не захотела быть эгоисткой. Мы люди и я хотела быть, прежде всего, человеком и не нарушать твое личное пространство. Я когда–то подумала, что мне лучше отойти в сторону и не мешать тебе, жить без меня. Однако ты должен знать, что я не могу без тебя. Не могу и все – ты нужен мне. Пусть так…прости меня за эти строки, может кто–то скажет, что так неправильно, но это так и пусть нашу историю перескажут не так, как стоило, к черту все…знай, я всегда рядом. Потому что ты для меня все – солнце, небо, воздух. Пусть люди кричат, что такой любви не бывает, и она выдумана на страницах книг. А я скажу – «нет, она есть» – вот же она – она моя любовь к тебе Валентин».
Всегда твоя Валентина…
Он стоял в центре парка Симье окруженный мужчинами и женщинами в дорогих костюмах, красочных масках, охраной, журналистами. Харт стоял в центре прекрасной и великой Ниццы, и чувствовал что, то, к чему он так долго шел больше не радует его. Он чувствовал, что одинок и только холодный не весенний ветер теперь ему друг, потому холод был в его душе. Лент был на балу один. Валентина не пришла, а значит, она сказала этим «нет». Он понимал, что «разбит морально», что он устал и хочет уйти отсюда, чем дальше, тем лучше. Мужчина понимал, что ему хочется уйти – уйти, прежде всего, от тебя. Он хотел скрыться от одиночества, скуки, пустоты. Однако что–то удерживало его от этого поступка. Может то, что Лент привык доводить дело до конца, а может он все еще ждал…
Он ждал, что она подойдет к нему и улыбнется. Скажет, что все хорошо теперь она с ним – его Валентина. Увы, он стоял в центре …один. Мужчина убрал руки в карманы и, зарыв лицо маской, скрывал за ней расстроенное лицо. Он перестал замечать то, что творилось вокруг него. Он просто смотрел вперед и ничего не замечал. Не заметил, как к нему подошла женщина в белом. Не заметил, как внимательно она на него смотрела, видимо не решалась первой сказать его имя вслух.
Женщина подошла к нему и положила теплую ладонь на его широкое плечо:
– Лент.
Валентин вздрогнул, обернулся, снял маску, и широкая улыбка появилась на его лице. Перед ним стояла его Валентина.
«Моя Валентина… я никогда не писал писем, разве только несколько раз в своей жизни и то по просьбе друзей, брата, мамы. Я может, плохо пишу слова на бумаге, потому что предпочитаю смс и личный разговор. Однако тебе не ответить не могу. Ты должна знать, что прощения должна просить не ты, а я. Я тот, что когда–то повел себя не так, как стоило, но ты должна знать я делал все эти чудовищные поступки не оттого, что я хотел добиться тебя. Нет. Я любил, люблю, и буду любить тебя всегда. Ты для меня, всегда будешь единственной. Сколько бы женщин и романов не было у меня – ты одна. Пусть ты мне твердишь, что ты олицетворение приземленных женщин и не можешь понять, что я увидел в тебе. А я увидел для меня свет – свет не холодных звезд, а мое солнце и только для меня. Да, пусть говорят, что такой любви не бывает…пусть твердят. Ты для меня моя любовь, мой свет, мое солнце, которое согреет только меня».
Только твой Валентин.
конец.
