Барбара Брэдфорд - Помни
— Но он все оставил матери, не так ли?
— Всю известную часть имущества, находившуюся в Англии. Откуда мне знать, сколько он смог накопить за годы? Или получил от сделок в Европе? — Ники кивнула, как бы в подтверждение своим мыслям. — У Чарльза не было бы никаких сложностей с тем, на что жить, и жить чертовски хорошо.
— Думаю, ты права. Так ты полагаешь, что у Чарльза была и до сих пор есть тайная жизнь?
— Наверняка я этого не знаю, но все признаки налицо, разве нет? Никто не поступит так, как поступил он, без действительно серьезных на то причин.
Арч переменил тему разговора.
— Когда ты приехала в Рим, Ники, что ты собиралась сделать? — спросил он. — То есть я хочу спросить, как ты собиралась искать его?
— У меня не было определенного плана, Арч. Я просто решила поехать туда, где был снят телесюжет. Я собиралась поговорить с Тони о его репортаже, показать ему фотографии. — Она кивнула на снимки, лежавшие на кофейном столике. — Я собиралась спросить у него, не видел ли он случайно этого человека в Риме, и если да, то не знает ли, где тот чаще всего бывает, чтобы поискать его самой. Если Чарльз живет здесь, то, по-видимому, живет открыто. Я думаю так по той простой причине, что когда он попал в кадр, то был на улице, на площади вместе с толпой, а не скрывался где-нибудь.
— Верно. Но с другой стороны, у тебя так мало сведений для того, чтобы продолжать поиски. А Кли знает, где ты?
— Конечно, знает.
— И ты сообщила ему, зачем ты здесь?
— Нет. Мы говорили по телефону, и я сказала, что еду по делу.
— Не думаю, что Кли будет рад, если узнает, что ты отправилась в Рим разыскивать Чарльза Деверо. Больше скажу — он станет сам не свой. Вы слишком завязли друг в друге.
— Пожалуй. Хотя это не значит, что он командует мной или что я должна спрашивать у него разрешения, как мне поступить, — твердо сказала Ники. — Я независимая женщина, и никто не может указывать мне, что мне делать, как или когда. Я сама себе голова. То, чем я занимаюсь в Риме, мое личное дело, Арч. Мое и только мое.
— Я всего лишь хотел сказать, дорогая, что я не уверен, что Кли придет в восторг оттого, что ты занимаешься исчезновением Чарльза. Разве тебе не приходило в голову, что это может быть опасно? Чарльз Деверо не хочет, чтобы его нашли. Готов поставить в заклад последнюю монету.
Ники кивнула.
— Может статься, что так.
— Скажи-ка мне лучше вот что, золотко. Что ты собираешься делать, если найдешь его? Задать ему трепку за то, что он тебя бросил? Отлупить хорошенько и удалиться восвояси? Сдать его властям?
Ники поджала губы.
— Ты все еще любишь его? — Арч наконец решился задать ей самый трудный вопрос. — Ты именно поэтому вбила себе в голову, что должна отыскать его?
— Нет, не поэтому. Я не люблю его. И уже давно.
— Так почему же ты собираешься сделать это?
— Потому что я хочу докопаться до правды, хочу узнать, что же на самом деле произошло. И почему. Я репортер, помни это, а привычка — вторая натура, как говорится. Кроме того, мне надо поставить точку в истории с Чарльзом раз и навсегда, чтобы спокойно жить дальше — вместе с Кли.
— Так поставь эту точку сейчас, Ник. Прекрати поиски. По-моему, ты зря тратишь время.
В голосе Арча звучала тревога. Он был, как никогда, серьезен.
— Может быть, мне действительно надо последовать твоему совету, — пробормотала Ники, стараясь успокоить и утешить друга. — Конечно же, разумнее оставить все как есть. Шанс отыскать Чарльза ничтожен. И потом, как ты говоришь, даже если я его найду, что тогда? — Она вздохнула. — Ты прав. Как всегда, прав.
Арч улыбнулся в ответ, и по лицу его разлилось выражение огромного облегчения.
— Отправляйся в Париж, Ник. Обещай, что завтра же ты улетишь в Париж.
— Обещаю, — сказала Ники и потянулась за бокалом.
Что значит еще одна безобидная ложь, раз дело приняло такой оборот?
— Пойдемте посидим в кабинете Тони, там намного удобнее, — сказала Дженнифер Аллен, вводя Ники в святая святых своего начальства. — Вам что-нибудь принести, мисс Уэллс? Может быть, чашечку кофе?
— Нет, спасибо, Дженнифер, ничего не надо. И пожалуйста, зовите меня просто Ники.
Молоденькая секретарша улыбнулась:
— Спасибо, непременно.
— Итак, Тони вернется не раньше вечера? — спросила Ники, опускаясь на низкий итальянский кожаный диван.
— Сказал, что будет в пять или шесть часов, — ответила Дженнифер, садясь в кресло рядом с Ники. — Он поехал в Ватикан на встречу и обед. А потом он идет к зубному врачу.
Ники сжала губы, жалея, что не поговорила с Тони по телефону раньше.
— Могу ли я вам чем-то помочь? — спросила Дженнифер, горя желанием угодить одной из первых звезд компании.
— Не думаю. Я хотела поговорить с Тони об информационном сюжете, который был передан отсюда с неделю назад, если точно, то в прошлую среду.
— Ах да, тот самый репортаж о стрельбе на политическом митинге! — воскликнула Дженнифер. — Вы его имеете в виду?
— Да, я хотела узнать, переслали ли отснятый материал полностью или что-то забраковали?
Дженнифер покачала головой.
— Нет, Ники, мы переслали в Нью-Йорк все.
— Понятно.
— Я и в самом деле ничем не могу вам помочь? Вы такая взволнованная.
Ники заставила себя рассмеяться.
— Да нет, вам показалось. Так, простое любопытство. Впрочем, может быть, вы и сможете мне кое в чем помочь.
Ники открыла сумочку и вытащила три фотографии. Дженнифер она отдала только две.
— Этот человек попал в кадр. Так, ничего особенного, лицо в толпе. Я сделала стоп-кадр с ним в нью-йоркском отделении компании, потому что он…
— Этот человек важная птица или что-то в этом роде? — вставила Дженнифер.
— Отчасти, но только для меня. Около года назад я работала над одной передачей, и он был одним из главных действующих лиц, — сказала Ники бесстрастным голосом, ибо заранее придумала правдоподобное объяснение. — Потом он исчез, а без него фильм так и остался незаконченным. Я все старалась как-то связаться с ним с тех самых пор. Проинтервьюировать его. По-моему, он живет в Риме. Я подумала, что, может быть, Тони его знает, если, конечно, он здесь известная личность и общается с иностранцами. Я надеялась, что Тони подскажет мне, где стоит поискать его. Ну там, бары, рестораны.
Дженнифер внимательно слушала, потом взглянула на фотографии, которые держала в руках. Через несколько секунд, покачав головой, она вернула их Ники.
— Нет, не думаю, что я когда-либо видела его. Вот только… — Она помолчала немного, потом снова покачала головой. — Нет, я его не знаю.
— А что значит «вот только»? — переспросила Ники. — Вы что-то хотели сказать?
— Я на секунду подумала, что он мне знаком, но нет… нет, я решительно его не знаю.
Положив фотографии в сумочку, Ники улыбнулась:
— Какая жалость! Ну да ничего.
Они вышли из кабинета, и Ники направилась к двери, понимая, что здесь ей больше делать нечего.
— Передайте Тони, что я зайду к нему позже. Спасибо, Дженнифер.
Ники прошла по коридору к лифту, нажала на кнопку и остановилась в ожидании. Подошел лифт, и она уже собиралась шагнуть в кабину, как вдруг услышала, что ее зовут. Обернувшись, она увидела, что по коридору бежит Дженнифер.
— Как хорошо, что я догнала вас! — воскликнула секретарша. — Я только что вспомнила, почему лицо этого человека показалось мне знакомым. Пожалуйста, могу я еще раз взглянуть на фотографию?
— Да, конечно, — ответила Ники с колотящимся сердцем и открыла сумочку.
Дженнифер впилась взглядом в ту, что побольше, сделанную Дейвом, и кивнула.
— Я совершенно уверена в том, что летела с этим человеком одним самолетом в прошлый четверг.
— Самолетом? Куда? — спросила Ники.
— В Афины. Я летала туда на выходные. Он стоял рядом со мной у транспортера, ожидая багаж. И даже помог снять чемодан. — Дженнифер вернула Ники фотографии.
— Вы уверены, что это был именно он? — Ники вдруг понизила голос до шепота.
— Да. Он был очень обходителен. Настоящий джентльмен. И у него был такой приятный голос.
Чуть дыша от волнения, Ники спросила:
— А кто он по национальности, как вы думаете, Дженнифер?
— Англичанин. Он — англичанин.
27
В тот же день Ники отправилась в Афины.
Туда было всего полтора часа лету, и в пять пополудни самолет приземлился в аэропорту «Элленикон». Пройдя таможню, она отыскала носильщика, поручила ему багаж и через несколько минут уже стояла на улице, в удушающей жаре, ожидая такси.
До Афин было недалеко, каких-нибудь полчаса езды на машине, но, когда Ники прибыла в гостиницу «Гранд Бретань» на площади Конституции, она была вконец измучена. Кондиционер в такси работал плохо, а август в Греции — самый душный месяц.
