Вера Копейко - Партнер для танго
— Это еще что, не чудо чудесное. У моей тетки, которая была замужем за профессором, — рассказывала она, — был стол на двадцать шесть персон. Из чего он, точно не скажу, но…
Она махнула рукой, мол, что говорить. Ни стола, ни мужа профессора, ни самой тетки. Все обратилось в прах.
Приходившие к бабушке гости восторгались столом — как удобно, не сидишь плечом к плечу, никаких приставленных друг к другу кухонных и письменных столов, для куража накрытых большой скатертью.
— Каждому гостю отдай его сантиметры, — наставляла она свою дочь Зою, а Ирина слышала. — Все как в руководстве о приеме гостей. — Бабушка читала книги по этикету, стараясь соответствовать нормам и стандартам. — Жизнь можно прожить и без стола: переверни ящик — и готово дело. Без тарелок, ложек, вилок — тоже можно, было бы что поесть. Но ску-учно.
Липовая аллея закончилась, Ирина повернула внутрь квартала. Мобильник задергался в кармане.
— Итак, — сказал Кирилл, не здороваясь, — ты ушла. Скатертью дорога.
— А я думала, ты звонишь, чтобы предложить мне забрать вещи.
— Вещи? Какие вещи? — Она услышала насмешку. — Ничего не было. Впрочем, погоди… — Он выдержал небольшую, потому недорогую, мысленно уточнила Ирина, паузу. — Была одна вещь: ты.
Он засмеялся. Ирина так и видела его рот — щель в зарослях бороды и усов.
— Погоди, не отключайся. Ты должна запомнить то, что я тебе сейчас скажу.
Ирина молчала. Уж лучше сразу.
— Ты должна забыть обо всем.
— Что ты имеешь в виду? — нетерпеливо бросила она.
— Ты забудешь о фабрике. Забудешь о ренте. Ты забудешь о моей организации. Никогда, слышишь, никогда близко не подойдешь ни к чему из того, что я перечислил.
— Вот как? — Она почувствовала жар, он опалил тело. — А если куплю такую же фабрику? А если наберу сотню старух в ренту? Или захочу создать молодежную организацию для девушек? Буду объяснять им, чего ожидать от бородатых мужчин.
Она говорила и чувствовала, как успокаивается.
Кирилл тоже это почувствовал. Ему не понравилось. Голос дрогнул и зазвенел:
— Не советую. Ты пришла ко мне нагой, нагой и уйдешь.
— Можно подумать, ты — это жизнь. Только в жизнь приходят нагими. Разве не я занималась твоими делами? Разве я не работала на тебя?
— Пре-ду-пре-ждаю, — процедил Кирилл.
Ирине показалось, что она ясно видит, как сжались губы в тонкую полоску между усами и бородой. Не-ет, никогда больше у нее не будет мужчины с волосами на лице. Это особая порода.
— Я буду мстить. Я лишу тебя всего, что у тебя есть, и того, что будет.
Он отключился. Ирина подержала трубку возле уха, потом посмотрела на погасший дисплей.
Ирина шла между домами, тянущая тоска давила. Испугалась угрозы? Она остановилась от неожиданности. Да кто он такой, чтобы она его боялась?
Кем она ему была? Не женой, это точно. Партнером. По постели, по завтракам, обедам и ужинам. По бизнесу, наконец. В общем-то, наемным работником, его менеджером по всем делам.
Она усмехнулась. Примерно как подруга ее детства, которая нанялась к какому-то пацану, «севшему на керосиновую трубу» в местном аэропорту. Он объявил конкурс на сайте в Интернете: нужен менеджер по оформлению поездок. Подруга подошла ему — хороший английский язык, возраст, приятная внешность. Бывает, она не выпускает из рук телефонную трубку с девяти утра до девяти вечера, когда, как она говорит, идет каприз. Хозяин, к примеру, сидит в Риме и требует, чтобы она — отсюда — переселила его в другую гостиницу. Но он-то платит деньгами, а не тем, что называют любовью…
Как мудро, похвалила себя Ирина, что не поддалась на уговоры и не поставила штамп. Зачем ей одиночество в браке, как было у матери? Нет, такого союза ей не надо. Она ушла от Кирилла, когда сама так решила.
Ирина засунула руки в карманы куртки, посмотрела на небо. На редкость синее. С громкими воплями пронеслась стая галок прямо над головой.
Ну что, месть? Значит, месть, то есть наказание за обиду. Кирилл обижался на нее, часто. Может быть, она не слишком щадила его чувства? Он любил, чтобы им восторгались, хвалили его идеи. Особенно сильно он обиделся на нее, когда она смеялась, читая письма на его сайте.
— Все-таки твоя идея насчет молодежной организации — это синдром провинциала, Кирилл.
Она увидела, как побагровело его лицо.
— Ты обиделся? — спросила, чувствуя, что могла бы сказать помягче.
— На тебя? — Губы зарылись в бороду. — Обижаются на равных.
— Ага, равных тебе нет, понимаю, — фыркнула она.
Ей не хотелось ссориться с ним. Она чувствовала, что конец их отношений и так близок.
«Значит, он будет мстить?» — снова подумала она, войдя в квартиру. Бросила ключи на тумбочку. Пошла в комнату, к шкафу, поискала глазами словарь русского языка Ожегова. Недолго листала бабушкин фолиант. Ну, да, все правильно. Мстить — наказывать за обиду.
Она сварила себе кофе, который всегда просветлял мозги. Пила его, и на самом деле, все становилось яснее. Если он собирается мстить, то должен следить за ней? Выяснять, чем она занимается. Кого-то наймет? Но тогда придется платить деньги. Неужели не жалко? Усмехнулась. Что ж, пускай потратится.
А если так, то ее защита в здешнем университете под еще большим вопросом, чем она думала. Значит, надо ехать в Москву и там искать — где, как, сколько…
Ирина прошлась по квартире, где все знакомо и потому безопасно. Она не станет ее продавать. Пока — нет. Она закроет ее, уедет на время.
29
После смерти отца жизнь показалась Ирине другой. Не важно, что прежде они почти не жили вместе, но каждый знал — они есть друг у друга.
Теперь, поняла Ирина, нет не только отца, вместе с ним ушел большой кусок ее собственной жизни. Отец унес его с собой. Потому что такой, какой видел Ирину он, никто и никогда не видел и не увидит. Правильно говорят: представление о бесконечности собственной жизни заканчивается со смертью родителей. А значит, твой срок на земле, все желания и возможности ограничены меньшим отрезком времени, чем кажется.
Эта мысль заставила ее посмотреть на свою жизнь иначе и сделать вывод: она не станет тратить время на то, что ей не нужно, не нравится, не хочется. А также на тех, кто ей не нужен, не нравится. Даже если иногда… хочется.
Ирина заставила себя поехать взглянуть на землю, завещанную отцом.
В гараже стояла вишневая «Нива». Не новая, но на ходу. Поскольку отец все свободное время даже в Москве проводил в гараже, то и в Вятке, по привычке, тоже занимался машиной. Конечно, «Нива» не джип с его плавным ходом, но ей можно простить прыжки и подскоки на такой разбитой дороге. Впрочем, сама Ирина сейчас похожа на эту дорогу.
