Уильям Купер - Сцены провинциальной жизни
Не успел Том ступить за порог, как снова зазвонил телефон.
— Это опять я, Стив, — раздался возбужденный голос. — Том ушел? Я не с ним хотел поговорить, а с тобой, когда звонил первый раз. Мне надо с тобой повидаться, Джо.
— Зачем?
— Сейчас сказать не могу. Нет времени. Вот-вот должен подойти Том. Мне необходимо с тобой повидаться.
Все время, вплоть до отъезда в Оксфорд, было меня предусмотрительно расписано по минутам. Но Стив не отставал и в конце концов вырвал у меня согласие встретиться с ним в вокзальном буфете, когда я буду ждать поезда. После чего он поспешно дал отбой.
Я терялся в догадках.
В субботу утром я получил письмо, написанное незнакомым почерком. Оказалось, что оно от мисс Иксигрек. Она писала:
«Дорогой мистер Ланн!
Не знаю, с чего начать, так как нахожусь в безумно неловком положении. Я очень хорошо понимаю Вашу тревогу о судьбе рукописи и, разумеется, охотно прощаю, что Вы написали мне в третий раз. Боюсь, что я вынуждена сама просить у Вас прощения: дело в том, что Ваша рукопись, к несчастью, затерялась. Оттого я и медлила так долго с ответом, надеясь, что, может быть, она вдруг обнаружится. Стоит ли говорить, с каким нетерпением я ждала той минуты, когда смогу ее прочесть…»
У меня вырвался гневный вопль вперемешку со смехом. Пять месяцев по ее милости пропали даром — и это в то самое время, когда решается моя судьба! За пять месяцев я не сдвинулся с мертвой точки. Письмо заканчивалось обещанием прочесть роман за неделю, если я пришлю новый экземпляр рукописи.
В первую минуту я сгоряча решил пренебречь им, но, поостыв, внял голосу рассудка. Который, впрочем, не поколебал моей незыблемой уверенности, что все несчастья, какие есть на свете, должны непременно сыпаться на мою голову. В этом милом расположении духа я и отправился на свидание со Стивом.
Торопливо пройдя вдоль платформы, я зашел в буфет. Стива не было. Я взял себе бутылку пива, булочку с сыром и стал закусывать, не сводя глаз с двери. Я доел булочку. Допил пиво. Стив все не показывался. Вдруг я сообразил, что он, должно быть, перепутал платформы и ждет меня в другом буфете. Я пробежал по переходному мосту и стал искать Стива на той стороне. И нашел. Он мирно читал томик стихов Бодлера.
— Выходи отсюда, Стив! — нетерпеливо заговорил я. — Это не тот буфет, ты перепутал.
Стив обиженно сдвинул брови домиком.
— Да нет, Джо! Это та самая платформа, которая тебе нужна.
— Нужна не мне, а еще кому-нибудь, — мой поезд отходит с другой платформы. — Я подхватил его за локоть и потащил к выходу. Он упирался, доказывая свое. На Оксфорд можно ехать двумя путями. Стив выбрал платформу, с которой оксфордский поезд отходил через три часа. Я с ужасом спохватился, что веду себя не многим лучше Тома. Я понял, что у Тома есть серьезные основания так себя вести.
— Взять тебе бутылку пива? — спросил я, благополучно водворив его на нужное место.
— Пожалуйста, — сказав Стив с выражением святого, который готовится принять смертные муки. Что не помешало ему ополовинить бутылку единым духом. — Страшно пить захотелось, пока тебя ждал.
— Ну, так что же ты собирался мне сказать?
Мы стояли, облокотясь на мраморную стойку, и смотрели в окно на платформу. За спиной два стеклянных колпака, в которых были выставлены булочки, точно ширма, отгораживали нас от буфетчицы. Стив скосил глаза на свой стакан, но из благовоспитанности постеснялся допивать пиво, пока не начат разговор.
— Я узнал, что Том отложил свой отъезд в Америку.
— Да, знаю.
— Опять отложил, я хочу сказать. Теперь уже до конца июля.
Я признался, что для меня это новость.
Стив принял мое признание молча. Вот теперь, с видом оскорбленной, но торжествующей добродетели, он счел уместным допить пиво.
Я на мгновение растерялся, охваченный беспокойством.
— Под каким же предлогом, на сей раз?
— Неотложные дела на работе.
— Ох, не верится!
— Во всяком случае, так он будет объяснять тебе.
— А в действительности? Ты не знаешь?
— Как с ним можно что-нибудь знать? Мало ли что он наговорит!
— Что, например?
— Я, в общем-то, не уполномочен тебе сообщать.
— И тем не менее сообщи.
— Не хочет ехать один, раньше вас. Он говорит, вы с Робертом нарочно посылаете его вперед, чтобы все трудности легла на его плечи.
— Но мы связаны работой до конца июля.
— Вы сами предупреждали, что будете жить на его счет.
— Какой вздор — мы валяли дурака! Роберт пошутил, что мы сядем ему на шею. — Это и сейчас звучало смешно. — И начнем помыкать им, а он будет нам прислуживать.
— Он это принял за чистую монету.
— Ручаюсь, что тут другая причина.
— То есть это связано с его намерением жениться на Миртл?
— Ерунда! Никогда он не женится на Миртл. Чушь собачья!
— Меня он всячески уверяет в этом. А себя уже уверил.
— Ну что же. Стало быть, дело за малым — уверить Миртл.
Стив стрельнул в меня продувным серым глазом.
— Она с ним встречается куда чаще, чем ты полагаешь.
Я слегка опешил.
— Ах, вот оно что!
Наступило короткое молчание. Я промочил горло. Стив, за неимением финансов, тоскливо смотрел на пустой стакан.
— А каким боком все это касается тебя, Стив? Значит ли это, что Том к тебе охладел?
— Охладел? Ты сказал — охладел, Джо? Наоборот! Ужас, честное слово! От него нельзя отойти хотя бы на минуту! Сначала он говорит, что жизнь относит меня от него и это неизбежно, что он не хочет меня связывать — а потом не отпускает от себя ни на шаг! Вчера вечером, например, мне хотелось посидеть дома. Поработать над стихотворением. Я никуда ни с кем не собирался, даю тебе слово. Хотел просто провести вечер дома. Так нет же, он и туда явился. Стал посреди комнаты и заявляет: «Я желаю знать — идешь ты со мной или нет?» Прямо в присутствии моих родителей!
Я мигом вообразил себе это зрелище: Том, бешено выкатив глаза, возвышается посреди комнаты.
— А ты что?
Стив пожал плечами.
— А что — я? Пришлось идти.
— Чудеса! — сказал я.
— Он страшно боится, как бы я ему изменил.
Я не выдержал и расхохотался, хотя видел, что Стив этим уязвлен.
— Как же это увязать с его отъездом в Америку?
— Он рассчитывает, что годика через два-три я приеду к нему.
Опять новости.
— Ну и ну!
— Вот именно! — сказал Стив. — Он, понимаете ли, женится на Миртл и укатит с ней в Америку, а я должен сидеть здесь и хранить ему верность. Целых три года!
У меня дух занялся от этой чудовищной галиматьи.
