Мерил Сойер - Поцелуй в темноте
– Пусть так, – уступила она, втайне радуясь, что Митч не подражал Бренту. Он имел право гордиться собой, собственными достижениями. – Но со мной ты такой несносный именно потому, что я сказала, что люблю Брента, да?
Он бросил на нее такой испепеляющий взгляд, что она испуганно набрала в легкие побольше воздуху.
– Ничего подобного! Я взбеленился, потому что у тебя мякина вместо мозгов. Я был там, Ройс, и все видел собственными глазами. Как только ты попала в переплет, этот слюнтяй поджал хвост. Но ты все равно кинулась бы за подмогой к своему ненаглядному Бренту, будь у тебя такая возможность.
Она не захотела преподносить Митчу победу на подносе, признавшись, что неоднократно думала о том же и в таких же выражениях. Любви Брента не хватило на то, чтобы поддержать ее в трудную минуту. Она к нему никогда не вернется. Никогда!
– Брент Фаренхолт понятия не имеет, как брать что-то с бою, – сказал Митч. – Мамаша кормит его с ложечки.
Она понимала, что Митчу ничто не давалось просто так. Всего, что у него теперь было, он добился тяжким трудом. Он был прирожденным борцом, и именно поэтому она так ценила его теперь. Но она не могла вынести его осуждающий взгляд, хотя знала, что сама испортила ему настроение своим признанием относительно Брента.
– Соглашаясь выйти за Брента, я считала, что люблю его. На проверке я сказала, что любила его – заметь, в прошедшем времени. Мне нравилась мысль о надежности, даруемой домом, семьей. Брент казался воплощением правильности. – Она улыбнулась, стремясь исправить положение юмором. – Какая женщина откажется от богатого гетеросексуала – одно это в нашем городе большая редкость, – который к тому же клянется ей в неугасимой любви?
Митч ничего не ответил. Его взгляд по-прежнему оставался непреклонным.
– Теперь я сознаю, что из брака с Брентом ничего бы не вышло.
Это признание встретило молчание под стать Тихому океану по глубине. Она, впрочем, не оставляла надежды переманить его на свою сторону.
– От тюрьмы меня сможет уберечь разве что чудо. Мне необходимо говорить с тобой откровенно. Я так дальше не могу.
Он продолжал молча разглядывать ее. Ей ничего не оставалось, как таращиться на него в ответ и гадать, что у него на уме. Он едва заметно наклонил голову, инстинктивно подставляя здоровое ухо. «Что сделало его глухим на одно ухо?» – подумала она, испытывая к нему сочувствие, близкое к жалости.
– Я был груб, но я исправлюсь. – Он скормил Дженни кусок пиццы. – Раз мы решили быть честными, давай поговорим о нас.
– О нас? – У нее непроизвольно сжалось горло, и ее реплика прозвучала без должного негодования. О нас? Впрочем, после того как она чуть было не отдалась ему, что еще он мог о ней подумать? Будь честной: речь идет о твоем будущем.
– Прости меня за то, что я натворила той ночью. Ты был прав: от усталости у меня случился приступ паранойи, я вообразила, что Уолли убит. Я бы не повисла на тебе, если бы была самой собой. Теперь у меня в голове прочистилось. Этого больше не случится.
Ему хватило одного шага, чтобы преодолеть расстояние между ними. Взяв ее за подбородок, он приподнял ей голову. Ей ничего не оставалось, кроме как заглянуть в его необыкновенно синие, необыкновенно волнующие глаза. Сам он не сводил глаз с ее раскрывшихся губ.
– Ты уверена, что этого больше не случится? Она сделала шаг назад, стараясь сохранить самообладание.
– Решается мое будущее. Твоей репутации пришел бы конец, если бы ты связался со мной. Разве опасение быть обвиненным в злоупотреблении доверием не предотвращает подобных ситуаций?
Ее слова попали в цель: он отступил к холодильнику.
– Давай будем вести себя как профессионалы, – поднажала она, зная, что Митч сразу замечает слабость и безжалостно ее эксплуатирует. Его ахиллесовой пятой были карьера и необузданное честолюбие.
– Давай. Но признайся, что тебя ко мне влечет.
– Как ни странно, это так, – согласилась она. – Ты кажешься мне очень… – Она едва не сказала «сексуальным». – Интересным. Но я даю тебе слово, что буду держать себя в руках. Перед нами стоит сложнейшая задача. О связи не может быть речи.
Замешательство длилось несколько секунд. Почему он так на нее смотрит? Наконец она не выдержала:
– Договорились? – Она через силу улыбнулась. – Взаимопонимание достигнуто.
Он в который раз подверг ее бесстыдному осмотру с явным намерением вогнать в краску, но на этот раз она сумела преодолеть смущение.
– Должен сознаться, что и меня к тебе влечет. – Он тряхнул головой. – Ничего не могу с собой поделать.
Его слова доставили ей такое удовольствие, что потребовалось усилие, чтобы подавить самодовольную ухмылку.
– Значит, решено. Мы сможем сотрудничать, если не станем обращать внимание на это… взаимное притяжение. Больше никаких колкостей и… – Она замялась, не зная, как поделикатнее выразиться… – телесного контакта. Мы теперь команда.
Его взгляд был таким напряженным, что она внутренне затрепетала.
– Знаешь, Ройс, таких, как ты, я еще не встречал. Очень надеюсь, что и не встречу.
11
Опять занято! С кем это Вал треплется? Ройс ненавидела телефоны, но сейчас телефонная связь была единственным средством общения с подругами. Она набрала на полученном от Пола портативном телефоне номер Талии.
– Ройс! – обрадовалась Талиа. – Ты дома? Ох, как я за тебя волновалась!
– Я не дома, а в надежном месте. – Она посмотрела на мигающий курсор на компьютере Митча – она находилась в его кабинете, на втором этаже дома.
– В надежном месте? Значит, ты скрываешься? Зачем?
– Чтобы избежать огласки. Хватит с меня шумихи. Я решила схорониться до поры до времени. Но у меня есть телефон. Можешь звонить мне в любое время.
Записав номер, Талиа спросила:
– Уже известно, кто тебя подставил?
– Я не могу обсуждать дело – совершенно не могу.
– Почему? Меня, кажется, не подозревают?
– Такие правила установил Митч. – Ройс уклонилась от откровенного ответа: на самом деле подозревался каждый, не было только приемлемых версий.
– Вот как? Когда мы увидимся?
– Не скоро. Но ты мне звони. Мне довольно одиноко.
Слова «довольно одиноко» ни в коей мере не отражали ее истинного самочувствия. Митч уехал, готовясь к очередному процессу, а она осталась томиться в его квартире, посвящая дни и ночи компьютерной проверке телефонных счетов, полученных от Пола. С каждым днем в ней крепло пугающее чувство, что она угодила в положение, неподвластное ее контролю, когда ей некому доверять.
– Как твои дела, Талиа?
– Как обычно: встречи с анонимными алкоголиками, работа. – Ройс представила себе, как Талиа по привычке накручивает на палец длинную прядь черных волос за ухом, как бывало всегда, когда она нервничала. Ройс зажмурилась. Господи, у нее развилось шестое чувство, помогающее угадывать, что ее ждут дурные новости.
