Кэтрин Куксон - Мотылек
Стенли тоже думал об этом: этот мужик распоясался, нужно бы укоротить ему язык. И все же он правильно заметил: отец не может не знать своих владений. Допустим. Но только на трезвую голову. Агнес сказала, что отец вышел около семи и был в дымину пьян. Зная его и его привычки, можно заключить, что он ни за что не вышел бы за ограду пешком, он взял бы двуколку или поехал верхом. Он сейчас валяется где-нибудь на выгуле или в лесу, а может быть, у озера. Тридцать акров — не такие уж большие владения, но в темноте и метр покажется километром.
— Уотерз, осмотри выгул! — крикнул он. — А ты, Брэдли, иди к северной сторожке. Хаббард, пойдешь со мной. — Повернувшись, он задержался на секунду и добавил: — Свистните, если… Ну… если найдете отца.
Уходя со двора, Роберт слышал, как Агнес спросила брата:
— Мне пойти с тобой?
Как же она хорошо усвоила роль!
— Нет, не надо, — донесся громкий голос брата. — Но я бы еще раз посмотрел в доме, так, на всякий случай. Кто его знает.
Да, подумал Роберт, ты и не знаешь, его призрак, может, уже разгуливает по дому. Сегодня ночью и завтра утром здесь будет весело. Что бывает в таких случаях? Коронерское расследование? Полицейский суд? Или просто доктор установит смерть по естественным причинам и опустит слова «по причине падения вследствие алкогольной интоксикации»?
Тело принесли через полчаса.
Доктор Миллер приехал около полуночи, и Роберт узнал ответы на все возникавшие у него вопросы. Да, нужно пригласить полицию, да, будет коронерское расследование. Об этом стало известно на кухне от Пегги. Она еще прибавила:
— Теперь нужно положить его на стол, а я не могу до него дотронуться… — Повернувшись к Руфи, она попросила: — Тебе придется помочь мне.
— Только не я, мама. Я не смогу, меня вырвет.
И Роберт вновь подивился жизнерадостной силе и постоянной готовности юной Магги прийти на помощь. Она, что было для нее необычно, негромко и без намека на улыбку, сказала:
— Не беспокойтесь. Я сделаю это одна, и не нужно мне помогать. Он же на кровати. Мне уже приходилось там делать это, и не один раз. — Она кивнула направо, словно Ирландия находилась за стеной, где-то во дворе.
Магги прекрасная девушка, таких одна на тысячу. Какая же несправедливость, что Господь дал ей такое лицо. Но, познакомившись с ней поближе, забываешь о том, на кого она похожа… Сколько мужчин женятся и не на таких.
Когда она вышла из кухни, Роберт сказал:
— Ладно, кто как хочет, а я отправляюсь спать. Насколько я понимаю, завтра с самого утра будет трудный день, придется бегать туда-сюда. Спокойной ночи. — Он кивнул сначала Пегги, потом Руфи и последнему — Дейву.
— Спокойной ночи. Спокойной ночи, Брэдли, — ответили обе женщины, и в их голосах прозвучали теплые нотки и даже почтительность.
Уотерз ничего не сказал. Когда Роберт направился к двери, он вышел вместе с ним, прошел за ним через людскую и во двор. Там, где на торчавшем из стены кронштейне висел еще не потушенный фонарь и было светло, он остановился и также, не говоря ни слова, уставился на Роберта. Тот положил ему на плечо руку и сказал:
— Послушайте, все обойдется, худшее уже позади. Не забивайте себе голову, что будет утром или вообще завтра. — Он посмотрел на небо. — То, что вы сказали доктору, повторите снова. Последний раз вы видели хозяина в столовой, после того как он поел. И еще, да, он много пил. Все. А теперь спокойной ночи и ступайте поспите. — Он уже двинулся к конюшне, но еще раз обернулся на старика и произнес: — Я так мыслю, что с этого времени всем здесь полегче будет жить.
Дейв Уотерз опять не произнес ни слова, только стоял и смотрел вслед человеку, которого невзлюбил с первого взгляда. Он мысленно относил его к городским выскочкам, которым никогда не управиться с таким домом и таким хозяйством, как это, даже в том состоянии, в каком оно сейчас пребывает, и которого не продержали бы и двух минут в доме, каким он был в свое время. Дейв отметил это с самого начала — у Роберта нет подобающего почтения к своим хозяевам. Он достаточно вежлив, это правда, но за его вежливостью скрывается надменность или высокомерие, называйте как хотите, а ведь кому не известно, что надменность или высокомерие — это прерогатива людей из высшего общества и куда это может завести того, кто всю жизнь работал на них. Во всяком случае, такое поведение называется нахальством или даже наглостью. Конечно, не скажешь, чтобы он держался развязно или нагло разговаривал, потому что никогда не пытается важничать. И все равно, есть в нем что-то такое, что требует к себе отношения, на которое нет у него права, предполагаемого положением человека в жизни.
Но здесь сегодня он взял верх. Да, это правда, он спас его шею от веревки. Дейв знал, как знал Брэдли, что тут никакой не несчастный случай и что хозяин свалился со скалы не по неосторожности. Когда они расцепились и когда он отпустил хозяина, тот качнулся к краю скалы и ему ничего не стоило протянуть руки и удержать его от падения, и он протянул руки, но не для того, чтобы удержать хозяина, а для того, чтобы столкнуть его вниз. Дейв теперь отчетливо понимал, что сделал это не только защищая любимую мисс, но и мстя за целую жизнь, потраченную на службу неблагодарному человеку, от которого ни разу не слышал доброго слова, ни одного слова благодарности, и вот теперь он на всю оставшуюся жизнь попал в зависимость от выскочки Брэдли, опасаясь, что тот в подпитии проговорится. А он пьет — вспомните, как он часто таскается в «Булл», стоит только выпасть свободному времени. Одно дело раболепствовать перед тем, кто принадлежит к высшему сословию, потому что так полагается, и совсем другое — вести себя таким же образом по отношению к человеку, который ниже по своему положению. Дейву будет очень трудно такое переносить. И вообще, он просто не представлял себе, как сможет теперь жить.
А что, если этот человек станет требовать деньги? От этой мысли Уотерз схватился за голову, повернулся и закрыл за собой дверь.
3
На следующий день приходили полицейские, потом было вскрытие, и коронер констатировал смерть в результате несчастного случая. Так написали в газетах, но многие говорили, что нужно было бы приписать: «поскольку пострадавший был мертвецки пьян». Хозяин трактира в Лэмсли заявил, что мистер Торман уже лыка не вязал, когда в день своей гибели зашел в заведение, и что Билли не хотел отпускать ему спиртное, но что поделаешь, это же был джентльмен!
На похоронах были все, кому положено и кто имел положение в обществе. Кортеж был импозантный, хотя и не столь изысканный, как можно было бы ожидать, но все же за катафалком следовали восемь черных карет, а за ними известное число частных экипажей, пассажиры которых в своем большинстве после похорон вернулись в дом, чтобы поприсутствовать на поминках.
