Габриэлла Лопез - Клон. История любви
— Я вернулся, потому что счел это своим долгом! — ответил он.
— Не смотри на меня так, будто я устроила тебе ловушку! Я не одна сделала этого ребенка и не против твоей воли! — Маиза прищурилась и пропустила мужа наверх.
Он прошел в комнату Диогу и уныло посмотрел на его фотографию. В дверях уже стояла Маиза с ее обычным прищуром.
— Ты будешь жить в комнате Диогу? — пренебрежительно спросила она.
— Я пока не знаю, что буду делать.
Вид у Лукаса был обреченный, и на жену он старался не смотреть.
— Я подожду до вечера, пока ты не определишься. Если ты не решишь что-нибудь до вечера, я уеду, — строго сказала она. — Ты устал от всего?! Я тоже! Ты в отчаянии?! Я тоже! Я и так многим поступилась, чтобы прийти сюда и поговорить с тобой, — продолжала она свою лекцию нравоучительным тоном.
— Подожди, я только приведу в порядок свои мысли, — разбито промямлил Лукас.
— Я останусь, но ты должен сам попросить меня об этом. Ты должен сам сказать хочешь ли ты этого ребенка!
Она словно спекулировала неродившимся ребенком — для женщины далеко не самый лучший способ добиться желаемого.
Вечером дверь в комнату Маизы потихоньку открылась.
— Поговорим, — тихо и растерянно попросил подавленный Лукас.
— Я уже все сказала, теперь твоя очередь говорить, — Маиза сверлила мужа прежним неприязненным взглядом.
— Конечно, я хочу, чтобы он родился, — сказал Лукас виновато и подошел к кровати жены.
— Значит, он родится… — Маиза удовлетворенно сжала руку мужа.
Время летело быстро. Пеленки, игрушки, малыш начал толкаться в утробе матери… В доме Феррасов жили вместе по-прежнему задумчивый и отрешенный от всего Лукас и счастливые Далва, Маиза и Леонидас.
— Я вспоминал Диогу. Он никогда бы не ошибся с Жади, как ошибся я, — говорил Лукас Далве, рассматривая фотографию брата.
— Ты слишком открытый, мой мальчик, ты влюбляешься и отдаешься любви. Так нельзя!
— Я хочу стать таким, как был Диогу!
— Мальчик мой, любить безумно, отдавая всего себя, можно только ребенка, но не женщину! — заявила няня. — Ее необязательно любить так беззаветно — она не твоя плоть и кровь! Сегодня она сходит с ума по тебе, а завтра — по другому человеку. Женщины — создания лживые. К примеру, этта Жади…
Наконец Лукасу надоело слушать старую ворчунью, вечно жалующуюся на женщин, будто она вовсе не одна из них.
— Не говори о ней так! Я хочу забыть ее! И жалею о всех тех безумствах, которые совершил ради нее: Но с Маизой у нас никогда не будет страсти… Хотя она очень хороший друг и просто хорошая женщина.
— Ну и пускай! — разумно отозвалась нянюшка. — Живи себе с женой спокойно, усердно работай, помогай отцу… А что еще нужно для счастья?
Лукас задумчиво смотрел в окно и крутил в пальцах нефритовый кулон. Это — вся его жизнь… — Чей это? — спросила Далва.
— Жади, — признался удрученный Лукас.
— Тебе нужно от него избавиться! — посоветовала няня.
Но Лукас покачал головой. Он будет хранить кулон как память, чтобы никогда больше не попасть в подобную жизненную западню.
Албиери пришел навестить Ферраса, но Леонидас уснул в своем кресле. Неожиданно, на глазах у Далвы, из кошелька доктора выпала фотография, которую он забрал со своего стола: Эдна, он и Лео.
— А эту фотографию Диогу я не видела! — воскликнула служанка и удивилась, как на фотографии могла оказаться Эдна, ведь в то время они еще не были знакомы.
Профессор с трудом выкрутился, придумав историю, что он заказал фотомонтаж. Далва поудивлялась и попросила доктора сделать ей монтаж со взрослым Лукасом и маленьким Диогу. Туг проснулся Леонидас, но перепуганного Аугусто уже и след простыл.
Он отправился к Иветти, чтобы навестить Лео, но Иветти была одна и предложила ему войти. Пока она пыталась найти чайное ситечко на кухне, что казалось почти невозможным — всюду царил жуткий беспорядок, и это в доме, где жили три женщины! — она между делом рассказала о недавнем визите Леонидаса. Албиери опять испугался — приходя в дом Иветти, Леонидас может увидеть Лео!
Ученый напряженно размышлял, как можно скрыть то, что он сделал. И в итоге ошарашил Эдну новой идеей — они должны вместе с Деузой уехать в Бостон.
Донна Мосинья пришла к Албиери вместе с дочерью. Деуза показала матери комнату, сделанную специально для Лео, но бабушка была не в восторге. Она посоветовала Эдне завести своих детей и не забирать Лео у матери. Эдна промолчала, что она могла ответить?.. С ребенком у нее ничего не получалось.
Профессор без труда уже почти уговорил Деузу поехать с ними за границу, чтобы учиться танцам, но не тут-то было: опять мамаша появилась на горизонте.
Мосинья не переставала увещевать дочь по дороге домой, а дома особенно. Она вполне справедливо объясняла дочери, что Албиери даже не придется отнимать у нее ребенка: Лео подрастет и сам потянется к тем, кто дарит ему подарки, к тем, с кем ему хорошо… А мать и ее бедность он будет презирать, но пока Деуза не слишком слушала донну Мосинью.
Али рассказывал своим детям о происхождении пятна на своем лбу.
— Это отметина доброго мусульманина, она появляется при упорном битье в пол во время молитвы. Чем упорнее и нещаднее бьешь, тем больше пятно, и тем добрее мусульманин!
Во время этого занимательнейшего рассказа вошла Жади и осведомилась у дяди, могут ли их с Саидом развести, если он не заплатит последнюю часть калыма в указанный срок. Али подтвердил, чем очень обрадовал племянницу, но затем дядя добавил, что для того, чтобы их развели, ей нужно вернуть уже заплаченную часть калыма — две с половиной тысячи долларов — и все украшения, подаренные мужем. Радость Жади растаяла, развестись с Саидом было почти невозможно.
Али не хватало терпенья дождаться верную Зорайде. Он привык к ней и не представлял своей жизни без нее.
— Ты говорила, что уедешь на неделю, но тебя уже нет несколько месяцев!.. — заявил он, позвонив в Рио. — Нет, я не болен, но могу заболеть в любой момент, еще успею… Я не помню, какой из жен сколько я должен, они опять ссорятся, орут, рвут друг другу волосы… Это такой ужас! Без тебя в доме полный хаос!
Зорайде ответила, что немедленно возвращается.
Латиффа сказала ей, что каждый вечер молит Аллаха о двух вещах — чтобы у нее родился ребенок, и чтобы золовка вышла замуж. Назира не собиралась возвращаться в Марокко вместе с Зорайде, ей слишком понравился вкус свободной жизни.
Зорайде пообещала помочь Латиффе завести ребенка и провести соответствующий обряд. В лавке Мохаммеда служанка нашла интересную вещь — газету со статьей о Лукасе и Маизе и их фотографию. Под платьем Маизы был уже хорошо виден животик…
