Вари Макфарлейн - Любовь как сон
– Сомневаюсь, что ты в нем нуждался. Музей в восторге.
– Заслужить твою похвалу было труднее всего. Тем приятнее.
Анна явно удивилась.
– О нет, – смущенно сказала Анна и слегка приблизилась, словно пытаясь заслониться Джеймсом. – Кажется, Тим Макгаверн увидел, что я на него смотрю.
– Кто-кто?
– Тим Макгаверн. Один тип с телевидения. Моя неудавшаяся любовь.
Джеймс посмотрел на высокого, худого, жилистого, изящно одетого мужчину с сияющей лысиной, в просторном пиджаке и стильных очках в духе шестидесятых. Мужчина взглянул на Джеймса и Анну и с деловитым видом отхлебнул шампанского. Джеймс с легкостью расшифровал этот быстрый внимательный взгляд, полный похотливого интереса: «Ну и как тебя от нее оттащить?»
До него внезапно дошло.
– А, это тот историк, который ведет документальные передачи на Би-би-си-четыре?
– Да.
– Да, вижу, романы у книжных червей отличаются от романов в реальном мире. По-моему, он похож на похотливую фасоль. Вот это неудавшаяся любовь, я понимаю.
Анна хихикнула. Джеймс подумал, что она уже здорово опьянела. Так бывает, если прийти на вечеринку прямо с работы. Шампанское без закуски – и к девяти часам уже в стельку. В прошлом он сам несколько раз просыпался в чужих постелях, потом жалея об этом, – и всегда виновато было шампанское. От него словно пересыхали глазные яблоки. И улетучивался здравый смысл.
– Не-е-ет, он очень милый. И знает свое дело.
– Да, но… у него полосатые мокасины. Власть – это афродизиак, а не клофелин.
– Я могла часами слушать, как он говорит.
– По-моему, он тоже может часами слушать, как он говорит. У вас и правда есть нечто общее.
Они рассмеялись одновременно, и Джеймс понял, что заговорщицки смеяться с существом противоположного пола – это процесс, ведущий к сближению. Люди смотрят друг на друга и теряют контроль над собой, объединенные доверием. Джеймс оглянулся. Тим по-прежнему бросал в их сторону волчьи взгляды.
– Он явно заинтересован. Хочешь вскружить ему голову? – спросил Джеймс.
– Как?
– Запросто. Сейчас я начну шептать тебе на ухо. Склоняйся ко мне и улыбайся, как будто понимаешь, к чему я клоню. Ты не прочь, но еще не сдаешься. Потом засмейся, этак кокетливо, как будто я сказал что-то двусмысленное. Поняла?
– Ты серьезно?
– Да. Если сыграешь, как положено, Тим через минуту подойдет знакомиться.
– С какой стати?
– Если он подумает, что я настроен серьезно, то захочет рискнуть сам.
– А если он просто решит, что мы пара?
– Мужчины не ведут себя так с женщинами, с которыми уже встречаются. По языку жестов ничего не стоит определить, кто перед тобой: пара или охотник с потенциальной жертвой. Слушай, я давно дружу с Лоренсом, а он постоянно за кем-нибудь ухлестывает. Так что можешь мне поверить. Готова?
– Да, – ответила Анна, пытаясь придать лицу серьезное выражение. На ее губах играла легкая улыбка.
Джеймс склонился к ней и чувствовал запах духов, цветочный и одновременно солоноватый. Он отвел прядь волос от уха Анны – это получилось естественным образом и усилило эффект – и зашептал:
– Весь вечер хотел тебе сказать… у Лютера запор. Я купил ему таблетки, но Ева страшно взвилась – она считает, что он должен принимать только натуральные средства. Она велела мне добавить в кошачий корм тыкву. Я так и сделал, но он не стал есть. Оказалось, я случайно купил консервированную начинку для тыквенного пирога, а нужно было купить просто тыкву, сварить ее и подмешать в еду. Лютер все слопал и удрал. Ну и угадай, где я нашел его, по уши в поносе? В ящике с моим нижним бельем, который я случайно забыл закрыть.
Анна откинулась назад, зажимая рот рукой и трясясь от смеха.
– Бедный Лютер!
– А потом он убежал, и из задницы у него свисало нечто вроде морковки… – Джеймс снова склонился к ней и хриплым шепотом закончил: – Не беспокойся, на мне чистые трусы, детка. Про висящую морковку мы поговорим позже…
Анна снова затряслась от хохота, а Джеймс ухмыльнулся и подумал: «Я такой обаятельный сукин сын, когда того хочу». Он ненадолго увлекся, наслаждаясь минутой и выражением лица Анны, и не сразу понял, что добился успеха. Тим стоял рядом.
– Здравствуйте… извините, если помешал. Вы доктор Алесси?
– Да. Здравствуйте, – с неприкрытым удивлением произнесла Анна, переставая смеяться и пожимая ему руку.
– А вы?.. – Тим повернулся к Джеймсу, явно думая: «А ты что за хрен?»
– А я пока сбегаю в туалет, – сказал Джеймс и улыбнулся Анне, отходя.
Когда он вернулся, Тим и Анна болтали. Тим окинул его взглядом, и Джеймс подумал: «Да, да, ты выиграл. Только потому, что я даже не пытался отстоять свои позиции».
Направляясь к двери, он столкнулся с каким-то бледным рыжеволосым парнем.
– Извините, – машинально сказал Джеймс.
Парень не ответил. Он смотрел на него с неприкрытой ненавистью. Пылко, с искренним желанием донести свои чувства до оппонента. Джеймс даже обернулся, чтобы проверить, не стоит ли кто-нибудь за ним. После этого он убедился, что взгляд предназначен именно ему.
Странно. И еще более странно… Рядом с рыжим стояла коренастая низенькая женщина. Одетая как мужчина.
Сумасшедших здесь было не меньше, чем в «Парлэ». Сумасшедших с университетскими дипломами.
Джеймс попрощался и вышел на холод, гадая, закончится ли у Анны этот вечер точно так же, как некогда у него.
Через час, когда он уже лежал на кушетке, с полным пакетом креветочных чипсов на груди, ему пришло сообщение. На экране айфона появилось имя «Анна».
Она хотела поблагодарить? Джеймс надеялся, что нет. Он вполне мог бы обойтись без подтверждения. Джеймс почувствовал себя страшно одиноким. Он взял мобильник, ввел пароль и прочел сообщение.
ТЫ ЗНАЛ? Скажи честно: знал?
Чипсы посыпались на пол. Джеймс ответил:
Что знал?
Про Тима.
Что именно, а то я в растерянности…
ОН ГЕЙ. И ПОДОШЕЛ, ПОТОМУ ЧТО ЭТО ТЫ ЕМУ ПОНРАВИЛСЯ.
О господи! Извини. Наверное, стоило обратить внимание на его мокасины. PS: а телефон он оставил?
38
– Поздравляю, Урелилина! – воскликнул Патрик, входя в кабинет и раскланиваясь. Он никогда не мог произнести ее имя правильно – получалось нечто среднее между Урелианой и Лилианой, но она его не поправляла.
– Как дела? Греешься в лучах славы? Купаешься в молоке ослиц?
– Страдаю, – ответила Анна, – но причина не так уж плоха.
Она чувствовала себя на седьмом небе. Открытие прошло как нельзя лучше, и она представляла себе толпы, стремящиеся в музей. Анна подумала, что в ближайшее время сама проберется туда и посмотрит выставку как простой зритель. И в то же время она чувствовала себя так, словно нуждалась в полном переливании крови. Бр-р-р… шампанское порхает как бабочка и жалит как пчела.
