Девочка дьявола - Sirena Lil
Меня тошнит прям на пол, внутренности скручивает тугим узлом, страх и паника накрывает куполом, душит.
Мужчина охранник, помогает мне встать, протягивает бутылку с водой — Алиса Валерьевна, всё в порядке, нет повода переживать.
Но я его уже не слышу, чувствую лишь, как по ногам бежит что-то горячее, опускаю глаза и вижу под собой лужу крови. Низ живота стягивает ужасной болью, поднимала глаза на мужчину, он в шоке не меньше меня, и не скажешь, что когда-то мог убивать.
— Боже, помогите — меня трясёт, осознаю, что всё таки я беременна и мои чувства меня не подвели. И сейчас у меня есть считаные минуты, а может и секунды спасти малыша.
— Эмиля, позовите… — не успеваю договорить, начинаю задыхаться, в глазах темнеет, всё, что я слышу последним, это слова Эмиля, что всё будет хорошо, его сильные руки подхватывают меня и куда-то несут. И даже в этот момент, я ему верю.
Глава 37
С трудом открываю глаза, сейчас это кажется для меня пыткой. До сознания не сразу доходит, что произошло.
Вижу белый потолок, сильный запах лекарств, проникает в нос, глуша все рецепторы, звуки какой-то аппаратуры больно бьют по ушам.
В горле очень сухо, неимоверное сильно хочется пить.
Поворачиваю голову к огромному окну, вижу капельницу и наконец до меня доходит, короткими вспышками, что у меня было кровотечении, сильные руки Эмиля, а после темнота.
Дёргаюсь, но всё тело от чего-то болит, первая мысль, что с моим ребенком вторая, где Эмиль?
Метаюсь взглядом по комнате, я здесь одна.
За дверью раздаются чьи-то голоса, один мне не знаком совсем, а второй узнаю почти сразу. До затуманенного разума, доносится знакомых, грубый голос. Он что-то требует, спорит, рычит, ругается, а я не могу разобрать ни звука, чувствую лишь его.
Успокаиваюсь, не много, когда понимаю, что Эмиль здесь и тут же меня настигает страшная мысль.
А вдруг Эмилю не нужен ребенок? Если он заставит меня от него избавиться, я сама себе перегрызу глотку.
От плохих мыслей, слёзы скатываются по щекам, собираясь в ямке, на горле.
— Я всё сказал! — рычит мой зверь. Вижу родное лицо, и внутри всё оживает, не важно, что будет потом, хочу чтобы он успокоил меня сейчас, и сказал, что всё будет хорошо.
— Эмиль, что случилось? — с тревогой и нежностью задаю вопрос. Не могу понять свою реакцию, заторможенная.
Эмиль смотрит на меня, не отводя глаз, и не подходит ко мне, лишь сверлит своим чёрным взглядом, по которому я понимаю, что будет что-то не хорошее.
Автоматически вжимаюсь в кровать, почти не дышу, в глазах снова начинает темнеть, держусь, чтобы не погрузится в неё снова.
— Эмиль, что случилось? — мне уже это очень не нравится, пытаюсь подняться с кровати, но Эмиль останавливает.
— Почему ты мне не сказала? — сталь. Именно так звучит его голос. Мы находимся в метре друг от друга, но между нами будто тысячи километров.
Сглатываю ком, который подступает к горлу и хочет выпрыгнуть наружу, вместе с предательскими слезами.
— Я сама … ещё не знала точно — нет, истерику мне не удастся погасить. Смотрю в его глаза, хочу найти хоть какой-нибудь ответ, считать хоть одну эмоцию, но их нет — Эмиль, послушай, я не собиралась скрывать, я правда не знала…
Тараторю обо всех своих догадках, пытаюсь оправдаться, донести до мужчины хоть что-нибудь.
И меня осеняет, плевать, что он будет думать, как мой ребенок? Замолкаю посередине своей тирады, воздуха не хватает — что с ребенком? — в ответ лишь тишина.
— Почему ты молчишь? — хватаюсь за живот — Что мать твою, с ребенком?
Уже кричу во всё горло, он просто издевается надо мной.
— Тише, тебе нельзя нервничать сейчас, всё не так плохо, как могло быть — выдыхаю, значит с ним всё хорошо. Тёплая улыбка касается моих губ, веду рукой по животу — значит всё хорошо — говорю шёпотом, самой себе.
— Алиса — строгий голос режет слух, поворачиваюсь к своему личному надзирателю — ты должна была сказать мне, я был обязан знать — подходит впритык, нависает надо мной, ждёт ответа.
— Я уже тебе сказала, что не знала точно, и вообще у нас не было времени — опускаю глаза, не хочу говорить важного, но от Эмиля и этого не утаить.
— Говори, я вижу, что ты что-то скрываешь.
Закусываю губу и шёпотом, чтобы меня было почти не слышно — я боялась, что если ребенок будет, ты меня оставишь, или заставишь …
Не договариваю, просто не могу. Не могу сказать такую ужасную вещь, что он мог бы заставить меня избавиться от малыша.
— Глупая, я бы ни когда не отказался от своего ребенка, тем более от любимой женщины — выдыхаю. Камень падает с плеч.
Эмиль аккуратно касается моего лица, прикрываю глаза и тянусь за его рукой, накрываю своей.
— Маленькая моя — присаживается на корточки, теперь мы с ним на одном уровне.
Он накрывает своими губами, моих губ. Нежно, аккуратно, еле касаясь.
— Прости меня — веду рукой по его щеке, колючая щетина приятно царапает пальцы.
— За что? — смотрю в его глаза, наполненные нежностью.
Пару минут назад, они были готовы меня испепелить.
— За то, что подверг тебя и нашего ребёнка опасности, я должен был догадаться.
— Но сейчас ведь всё хорошо — то как он посмотрел на меня, понимаю, что нет — Всё же хорошо? И ты заберёшь меня домой — спрашиваю его с надеждой, боюсь услышать что-то другое, хочу чтобы всё закончилось, хочу увидеть маму или услышать, хочу чтобы Агата вернулась домой, целая и невредимая.
— Малыш, сейчас я не могу забрать тебя, тебе нужно обследоваться и полежать здесь какое-то время. Я пока решу дела — он встаёт, целует мен в лоб и направляется к двери.
— Стой. Как Агата, есть новости?
— Не переживай, я скоро с этим разберусь.
— Можно мне маме позвонить? — мне очень нужно её услышать, прошло две недели с того момента, как я её видела в последний раз.
— Нет, сейчас нельзя, это опасно — больше не задаю вопросов, отворачиваюсь от Эмиля, пытаюсь сдержать слёзы, а что мне вообще можно?
Конечно же, слух я этого не говорю, сейчас не время, достаточно того, что сейчас происходит.
— Маленькая — вновь касается моего лица, поворачивает в свою сторону — всё будет хорошо, я обещаю. Скоро всё закончится, и ты
