Сандра Браун - От ненависти до любви
— Жаль, конечно, оставлять такой лакомый кусочек, но боюсь, что лопну, если съем его, — сказала она через несколько минут.
— Мы можем попросить завернуть нам остатки «для собачки», и у тебя будет, что съесть на завтрак.
— Ну уж нет, уволь. Помнишь о тех семи кило, которые прибавляет человеку телекамера?
— Я помню все, что ты сказала в тот день. До последнего слова.
Она тоже помнила. Помнила, как смело и самоуверенно вошла в его кабинет, даже не подозревая об ожидающем ударе, который оставит в ее душе глубокий шрам на всю жизнь. Именно тогда для нее начались мучительные испытания, которые не закончились до сих пор. Вместе с тем сейчас ее преследовало неотвязное ощущение, что воздействие, оказанное этим человеком на ее судьбу тогда, было детской шалостью по сравнению с тем, что ожидает ее в ближайшем будущем.
Однако не слишком ли она простодушна? Не слишком ли рано вообразила себе, что между ними вот-вот произойдет нечто необычное, захватывающее, из ряда вон? Или это вино ударило ей в голову, сделав ее размякшей дурехой, безответственной и распущенной?
— Где твои очки? — спросила она неожиданно для себя самой.
— В куртке. Мне они нужны только в тех случаях, когда надо что-то как следует разглядеть. — Этот ответ рассмешил ее. — В самом деле, — серьезно заверил ее Хантер. — На расстоянии метра я и без них все прекрасно вижу.
— Значит, ты даже мысли не допускал о том, что мы можем сидеть на гораздо большем расстоянии?
Его голос понизился:
— Я думал только об одном: лишь бы она просто разрешила мне сесть рядом, и тогда уж я непременно сяду как можно ближе к ней.
Кари стыдливо потупилась. А он тут же выругал в душе самого себя. К чему торопить события? Для начала — дружба, и только дружба. Все остальное — потом.
— Ну что, может быть, пойдем?
Кари пробормотала что-то в знак согласия, и они начали собираться. Не успел он опомниться, как она, не дожидаясь его помощи, накинула на плечи свою куртку и потянулась за счетом. Однако Хантер, проявив на сей раз расторопность, вырвал листок бумаги из ее рук.
— Я хочу заплатить за себя, — удивленно произнесла она.
— Нет уж, позволь мне, — произнес он тоном, не терпящим возражений, и ей стало понятно, что спорить с ним бессмысленно. — Что ты сказала? — поинтересовался Хантер в следующую секунду, когда Кари пробубнила что-то себе под нос.
— Я говорю, что у тебя все задатки деспота.
Запрокинув голову, он от души рассмеялся.
Позже, когда они вышли на тротуар, Хантер спросил ее:
— Прогуляемся, или хочешь, чтобы я подвез тебя?
Все ясно: ему было заранее известно о том, что она отправилась в ресторан пешком. Впрочем, чему тут удивляться? Если уж он всерьез вознамерился заарканить ее, то наверняка сделает все, чтобы наперед знать о каждом ее шаге.
— Тебе нет нужды ни подвозить, ни провожать меня.
Глубоко засунув руки в карманы, Хантер устремил взгляд на зубчатый силуэт горных вершин и медленно сосчитал до десяти.
— Может, хватит детских игр? В особенности после всего того, что нам довелось пережить.
Господи, она снова едва все не испортила. Сначала с ресторанным счетом, а теперь еще и это. Какого черта она то и дело шипит на него, как загнанная в угол кошка?
— Это я к тому, что путь отсюда неблизкий, — обольстительно усмехнулась Кари, надеясь, что он зачтет ей в плюс это оправдание.
Хантер тоже улыбнулся:
— Ничего, осилю как-нибудь.
Он взял ее за руку и перевел через улицу. Не спрашивая у нее дороги, он уверенно вел Кари вверх по склону холма — прямиком к ее дому.
Ему пришлось замедлить шаг, чтобы идти с ней в ногу. Они шли молча — это было молчание двух людей, давно и близко знающих друг друга. Ночь была тиха и безмолвна. Наконец Кари нарушила молчание, сказав первое, что пришло ей в голову:
— Скажи честно, Хантер, зачем ты приехал сюда?
— В отпуск. — Шутка получилась не слишком удачной.
— И выбрал Брекенридж совершенно случайно?
— Нет, не случайно. — Он остановился. Двое стояли посреди улицы, глядя друг на друга. Улица была совершенно пустынной. Но даже если бы вокруг было полно людей, это мало что изменило бы. Сейчас для мужчины и женщины в целом свете не существовало никого, кроме них двоих.
— Как только Пинки проговорился мне, что ты находишься здесь, я уведомил начальство, что беру неделю отпуска. И приехал сюда с единственной целью — увидеть тебя. Приехал сегодня днем и первым делом нашел дом, в котором ты остановилась. Я колесил вокруг него несколько часов, пока не увидел, как ты выходишь на улицу. У меня было твердое намерение прийти к тебе завтра утром, но я не смог ждать. И поэтому пошел следом за тобой в ресторан.
Приблизившись к ней еще на шаг, Хантер заговорил чуть спокойнее:
— Прошел год с того дня, как погиб твой муж. Насколько я знаю, траур длится ровно год. Теперь он закончился, и ты вольна начать свою жизнь заново. — Он мягко взял ее за плечи. — Господи, до чего я хотел увидеть тебя, поговорить, побыть с тобою вместе…
— Зачем, Хантер?
Он посмотрел ей прямо в глаза.
— Ты сама знаешь, Кари.
Стойко выдержав его взгляд, она произнесла со всей честностью и откровенностью, на какую только была способна:
— Между нами всегда было что-то. Не знаю, что именно. Поначалу мне казалось, что это ненависть, во всяком случае с моей стороны. А теперь не уверена. Каждый раз, когда я вижу тебя, в моей душе творится что-то неладное — меня гложет какой-то страх, смутная тоска. Мне всегда было как-то не по себе рядом с тобой, до тех пор… — Она смущенно замолчала и отвернулась.
— До каких пор?
— До сегодняшнего вечера. — Голова Кари была низко опущена, губы еле шевелились. Согнутым указательным пальцем он приподнял подбородок женщины, заставив ее снова глядеть ему в глаза.
— Могу ли я понимать это так, что ты согласна потерпеть меня рядом с собой еще несколько дней?
— Не знаю, — ответила она тихо, но искренне. — На многое не надейся. Лучше не надейся вообще. Мои чувства к тебе никогда не были однозначными. Неоднозначны они и сейчас.
Его улыбка приняла грустный оттенок.
— О большей откровенности я и мечтать не мог. — Он взял ее руки в свои. — Только одно скажи: что ты почувствовала, когда увидела, как я иду к тебе?
Кари взволнованно посмотрела на него. От возбуждения у нее перехватило дыхание.
— Обрадовалась…
Она ожидала, что Хантер переменится в лице, но была разочарована — его лицо оставалось бесстрастным. А ведь мог бы улыбнуться, склонить голову, поцеловать ее в щеку. Или обнять и страстно поцеловать в губы.
Но он всего лишь вымолвил:
