На один раз - Елена Лабрус
Глава 48
Это было несколько дней назад. Сейчас, нагнувшись, Давид чмокнул Алекс в щеку, надеясь пойти поработать, но напрасно думал, что так легко отделается.
Она обхватила его за шею, подтянулась, впилась в губы.
О чёрт! Его словно шарахнула молния. Дыхание оборвалось. Да кто уже, собственно, думал о дыхании. Давид возбудился моментально. Он резко притянул Алекс к себе, подхватил за затылок. Он целовал её жадно и требовательно, и думал, что, как и прошлый раз, не сможет остановиться. Но опять ошибся. Остановилась она. Вернее, цапнула его за губу, заставив остановиться.
Тяжело дыша, отступила. Давид удивился, что у него кружится голова, а этот её укус и шаг назад похожи на наказание. Она его спровоцировала, потом обломала и довольно улыбнулась.
«А она с зубками, — усмехнулся Давид. — С клыками. Когтями. Прямо крокодил, а не девчонка. Голыми руками не возьмёшь. Крокодил моей души».
Хуже всего, что ему начинало нравиться их противостояние. Давид был опытный ловец крокодилов, его просто так с ног не собьёшь. Но ему и правда надо было работать.
Он покачал головой и ничего не сказал.
Видел, что Алекс хотела у него что-то спросить, когда он выходил из столовой.
Задержался, давая ей слово, но она передумала. А когда уже стал подниматься по лестнице, всё же его окликнула.
— Та женщина, с рыжими волосами, — сказал она, глядя на него снизу вверх от подножия лестницы. — Я видела её у тебя в офисе. Потом ты приезжал с ней банк. А теперь пишут, что она… что это твои дети, — с трудом, но всё же договорила Алекс.
Ну, кто бы сомневался! Это и правда было наказание. А ещё… ревность?
Какой же был соблазн поступить так, как Давид поступал всегда: не подтверждать и не опровергать слухи о себе — пусть думают что хотят. И с любой другой Давид бы так и поступил. Но эта девочка ждала от него ребёнка. Это его малыш растёт в ней, беспокоится, если она расстроена, и спокойно сосёт пальчик, если она счастлива. Он, конечно, свинья, но не до такой же степени.
Давид развернулся и сел на ступеньку, как бы говоря: я весь в твоём распоряжении.
— Это правда? — остановилась Алекс между его ног.
— Это Ангелина, — ответил Давид. — Жена, вернее, уже три года как вдова моего друга Кирилла. И это его дети, Арсений и Давид Младший. Да, младшего назвали в мою честь, но у нас с Линой никогда ничего не было, что бы про нас ни сочиняли, — не стал он уточнять, что Лина сама и распускает эти слухи.
— Вдова. А что с ним случилось? — растерялась Алекс. И наверное, хотела выразить соболезнование, но Давид её перебил.
— О, не стоит. Он сам виноват. Полез, куда не следует. Наделал глупостей. Его застрелили. Но он и без пули закончил бы плохо. Он уже плотно сидел на наркоте, худшей, какую только придумали — на синтетической соли. Так что, — Давид развёл руками.
— Я, — сглотнула она. — Мне очень жаль. Я знаю, что это такое. Моя мама…
— Да, я в курсе, — кивнул Давид. — Она умерла от передозировки.
— Так сказали. Несчастный случай.
— Но ты думаешь иначе? — нахмурился Давид.
— Нет, — удивилась Алекс. — Почему ты так решил?
— Не знаю, — он пожал плечами, — так, просто предположил.
Алекс какое-то время смотрела на него задумчиво, видимо, осмысливая его слова, а потом словно очнулась.
— Я… хотела тебе сказать о другом. Эта женщина… Ангелина. Я видела её в отцовском банке. Она добывала для тебя информацию?
Давид тяжело вздохнул.
— Алекс, мы по разную сторону баррикад. А на войне, как известно, все средства хороши.
— Прекрасно тебя понимаю, поэтому и хочу предупредить. Я видела её с Ярославом. Видела в том понимании этого слова, что они…
Давид приподнял бровь.
— Да ладно! Она трахается с твоим братом?
Алекс закатила глаза, словно там ей показывали кино, причём не самое приличное, слегка покраснела и кивнула.
— Определённо, да.
Давид засмеялся и вдруг… понял.
Чёртов поджёг на заводе — это же Лина. И два торчка с канистрами были из старых «друзей» Кирилла. И только что открывшийся после ремонта завод она выбрала не случайно: Давид сказал в интервью, что на этот дизайн и расцветку, нехарактерную для других его зданий, его вдохновила девушка. После встречи с Алекс два месяца назад он всё приказал перекрасить в цвет мокрого песка, мёда и карамели, а Лина решила показательно связать завод с собой. Устроила поджог, пригласила журналистов, привезла детей. Чтобы никто не сомневался — она та самая девушка. Об этом и написали. И вот теперь для Давида всё сложилось.
— Вот дрянь! — усмехнулся Давид и встал. — Спасибо, что сказала.
— Я обещала, что буду тебе полезна, — улыбнулась Алекс. — Это же условие нашего соглашения.
— Ты бесценна, детка, — тепло, любя улыбнулся Давид.
Ну что ж, теперь ему многое стало понятно.
Только выглядело теперь не так безобидно, как казалось на первый взгляд.
— Жду тебя завтра у алтаря, крокодил моей души, — тронул припухшую губу Давид.
— Я буду в белом, — усмехнулась Алекс.
— Постараюсь не ошибиться, — улыбнулся Давид.
И не стал напоминать, что она сказала «нет».
Глава 49
Саша Квятковкая была не из тех девочек, что мечтают о свадьбе.
Она никогда не представляла, как пойдёт к алтарю, не мечтала о белом платье со шлейфом и фатой, и уж тем более не забивала голову планированием своей свадебной церемонии.
Любые торжественные мероприятия пугали её до ужаса и вызывали тоску. Чем дольше времени было до ожидаемого события, где соберутся гости, для которого нужно нарядиться и соответствующе себя вести, тем сильнее она себя изводила: теряла сон, аппетит, румянец.
Сашу угнетало ожидание, угнетало событие, будь это даже собственный день рождения, хотя она была ещё не в том возрасте, чтобы из-за него переживать.
Будь её воля — она бы отменила праздники. Она не понимала, чему радоваться, что хорошего в пустых утомительных разговорах, еде за общим столом в страхе оконфузиться, нарядной неудобной одежде. Возможно, это была особенность её замкнутого характера. Возможно, привитое с детства отвращение к празднованиям, из которых её родители устраивали пытку. Но когда Давид сказал, что церемония уже завтра и никого из гостей не будет, Алекс подумала, что это идеальная для неё свадьба.
Если бы ей пришло в голову её планировать, она бы всё сделала именно так: платье, которое выбрали за неё, изысканное и при этом скромное, венок на
