За каменной стеной (СИ) - Мила Дрим
Мама, не дожидаясь моего ответа, достает телефон и набирает вызов.
— Рашид? Да, я у дочки. Приглашаешь меня на ужин? Итальянский ресторан? — загадочная улыбка изгибает мамины губы, и я любуюсь ей. — Хорошо, Рашид, уговорил.
Мама убирает телефон и сообщает мне шепотом:
— У нас с твоим папой второе дыхание в отношениях открылось. Ты знаешь, он у меня тогда попросил прощение. За все, и за слова о том, что я не родила ему сына. А говорят, люди не меняются. Меняются, дочка, когда есть ради кого и для кого. Вот и твой Руслан раньше…
Мама резко обрывает речь.
— Что, мой Руслан? — я внимательно смотрю на неё.
— Я, кажется, лишнего сболтнула.
В этот момент Сулейманчик, словно спасая свою бабушку от неловкой ситуации, начинает недовольно кряхтеть. Первый знак, что он проголодался.
— Идем, идем кушать, мой сладенький, — воркую я.
Мама скрывается за дверью, и мы остаемся с сыном наедине. Кормлю его грудью и наслаждаюсь этим процессом.
Наслаждение — знать, что ты способна дать своему ребенку еду, здоровье и любовь.
Сулейманчик засыпает на моих руках. Не спешу его переложить в кроватку. Сижу, любуюсь каждой черточкой на лице моего ребенка. Наверное, я бы так и сидела, и сидела с ним, если бы не голод. Он у меня почти звериный — как покормлю грудью, сразу хочу есть.
— Диляра, маленькая моя, иди поешь, — словно волшебник, в спальне появляется Руслан.
Он с улыбкой забирает у меня сына.
Я не спешу уходить. Смотрю на любимого и малыша. Все никак не могу налюбоваться. Сильные, мускулистые руки моего мужа невероятно бережно держат нашего ребенка.
— А ты сам поел? — медленно поднимаюсь на ноги. Они чуть дрожат от голода.
— Перекусил по-быстрому. Иди-иди. Мама твоя, кстати, уже уехала. Отец привет передавал.
— Ладно, — целую мужа в плечо и направляюсь на кухню.
На кухне меня ждет куриный бульон, налитый в красивую, с золотистым орнаментом, супницу. Кусочки отварной говядины, хлеб и салат. Сажусь и начинаю есть. Сама жую и думаю о том, что Руслан наверняка голоден. Чем он тут перекусил? Замечаю недоеденный бутерброд, и сердце сжимается от нежности к любимому.
Доедаю свой обед, убираю со стола, а потом завариваю для нас двоих чай. Делаю бутерброды — хлеб, ломти говядины, кружочки помидор. Водружаю все на поднос и медленно, чтобы ничего не уронить, поднимаюсь наверх.
Тихонько захожу в комнату. Бросаю взгляд на кровать — и замираю от нежности.
Руслан лежит на боку, лицом ко мне. Глаза его закрыты, лицо расслаблено. Такой он…
Родной, любимый, мой.
Стою, не зная, что делать. Не хочу будить любимого, но и стоять бесконечно долго я тоже не смогу — поднос уже оттягивает мои руки (хотя я не скажу, что они слабые, я их «накачала», нося сына).
Руслан медленно открывает глаза. Ласковый взгляд мягким облаком окутывает меня.
— Девочка моя, — он улыбается, а я подхожу к кровати. Ставлю поднос, сажусь рядом, Руслан тоже.
— Я чай нам сделала, — улыбаюсь в ответ и трусь щекой о плечо мужа.
— Заботливая моя, спасибо.
Розовею. Заботливый тут, определенно, Руслан. Это подтверждается снова, после того, как мы заканчиваем пить чай.
— Ложись, поспи хоть часок, — муж кивает на подушку.
— А ты?
Борюсь с желанием лечь поспать и неким чувством вины перед любимым.
— Ложись, а я пока поизучаю документы по стройке, — Руслан достает с прикроватной тумбы свой ноутбук. Убирает поднос.
Я ложусь спать. Стоит только моей голове коснуться подушки, как сон накрывает меня нежным одеялом. Я засыпаю.
Просыпаюсь уже когда небо поцеловано прощальными лучами солнца. Почти вечер. Чувствую себя полной сил и хорошего настроения.
— А вот и мамочка проснулась! — Руслан подносит ко мне сына, который приветствует меня ручками-ножками. Скорее прикладываю Сулейманчика к груди, сын минут пятнадцать кушает, наконец, наедается и делает свои «дела» в подгузник.
Меняю подгузник, одеваю сына и вместе с любимым, выхожу на вечернюю прогулку. Перед сном, во дворе, да еще когда так тепло и вкусно пахнет цветами — прогулка милое дело.
Мы гуляем почти час, после возвращаемся. Купание Сулейманчика, потом душ — сперва я, затем Руслан. Еще чуть-чуть, и можно спать.
Пока муж моется, я кормлю сына. Он, посасывая грудь, медленно засыпает. Дай Всевышний, чтобы и сегодня наш ребенок спал спокойно. Молюсь об это всем сердцем.
Когда я убеждаюсь в том, что Сулейманчик крепко спит, я аккуратно размещаю его в кроватке. Шепчу над ним молитву, нежно касаюсь мягкого животика. Спит. Мой ребенок спит.
Негромкие шаги привлекают внимание.
Поднимаю глаза и встречаюсь взглядом с Русланом.
На муже из одежды только спортивные шорты. Невольно начинаю жадно разглядывать его крепкое, натренированное тело. Замечаю белые полоски старых шрамов — сердце сжимается от переживания и той боли, которую мой любимый испытал тогда, когда получил их.
— Сын уснул? — шепотом спрашивает Руслан.
— Да, — киваю головой и впиваюсь зубами в нижнюю губу.
Мне так многое нужно сказать любимому! Надо сообщить ему о том, что мама обещала побыть с Сулейманчиком, что я…
Слова застревают где-то посередине горла, когда Руслан, вдруг, оказывается напротив меня. Его руки обвивают меня и прижимают к влажному, разгоряченному после душа, телу.
Я смотрю, как завороженная, в потемневшие глаза мужа.
Вот это взгляд! Мне кажется, Руслан хочет съесть меня или, по крайней мере, попробовать точно…
Я дрожу. Муж наклоняется и мучительно медленно целует меня. Так, что у меня начинает кружиться голова. Его губы источают нежную силу, его язык — сосредоточие сладости и обещания удовольствия.
— Потанцуем? — вдруг, шепчет Руслан.
Мне не кажется это странным, нет. Сейчас не имеет значения, что на мне — сорочка для кормления, что мы — дома, и вместо музыки у нас — наше дыхание и слова.
Муж еще крепче прижимает меня к себе, берет мою правую ладонь в свою. Мы танцуем. Медленно и невероятно чувственно. И это самый прекрасный танец в моей жизни.
Я целую любимого в ответ.
Целую и распаляюсь.
Я хочу ощутить губы мужа на своем теле, прикоснуться к нему, ощутить его полностью…
Так странно для меня это чувство. И одновременно естественно, как и дышать.
Руслан прерывает поцелуй. Ведет влажными губами по моей шее, щеке и останавливается рядом с ухом.
— Девочка моя, — шепчет он, — да или нет?
Душа моя трепещет. Сейчас мне плевать, что я так и не надела свой наряд, что я не успела нанести увлажняющий лосьон на тело.
Я хочу любимого.
— Да, — я сглатываю, — только я ощущаю себя почти так, будто у меня не
