Неверный. Свободный роман - Айрин Лакс
Глава 43
Александра
Спустя две недели
— Саша, ты идешь? Долго возишься! — в мой номер вваливается парень, приятель по курсу фотографии.
То же Саша. Но только Александр.
Александр Ким, наполовину кореец. Кожа бледная, волосы темные, глаза немного раскосые, светло-карие. Девчонки из потока шутят, что он мог бы легко сойти за одного из айдолов k-pop, если бы захотел. Но он слишком неряшлив, забывчив и почти так же хорош в фотографии. Может словить крутой момент за секунду, может провалить элементарное задание с треском. Человек-качели.
— Ким, я не могу найти флешку! — обреченно вздыхаю я. — Там мое портфолио и выпускная работа.
— Быть этого не может! — стучит по часам и показывает свой накопитель, который вечно болтается на шнурке на шее. — Ищи внимательнее. Претвич начнет с минуты на минуту! Ты же знаешь, опоздаешь, вылетишь на хрен с конкурса за грант. А еще она хоть и гений, но вредная сука… — добавляет шепотом. — Видела же, как она вышвырнула Хасанова за опоздание. А у того, между прочим, свое крутое агентство.
— Да знаю я, Ким, знаю. Вот только флешки нигде нет. Я все проверила… — икать начинаю.
— Просто скинь с ноута.
— Там портфолио сохранено. Еще кое-что. Но выпускную работу я до последнего момента вылизывала и только на флешку сохранила.
— Не могла обронить? — пытается меня успокоить и распинывает мои вещи, в поисках флешки.
В номере адский погром.
— Слушай, ты одна живешь. Кого винить? Персонал?
— Конечно, одна! — киваю и вдруг вспоминаю. — Это она.
— Кто?
— Вербицкая. Марина. Заглядывала ко мне за феном. Эта сука сперла мою флешку. Она в соседнем номере живет. Тварь! — ругаюсь.
Мара Претвич выделяла всех в какой-то момент, но были и те, кому удавалось попадать в прицел похвалы немного чаще: я и Марина, в том числе. Она миниатюрная шатенка с фарфоровой кожей и оленьими глазами.
Такая милашка. С виду.
Неужели она?
Я видела, как она неспециально испортила парню кадр, его застыдили… Потом у него все хуже и хуже получалось, теперь сидит постоянно в задних рядах, просто дохаживает оставшиеся дни.
Сюда собрались разные люди: кто-то ради модной тусовки, другие добавить что-то новое в уже имеющееся ремесло. Кто-то с именем, как Руслан Хасанов, владелец собственного крутого агентства и мастер-классов по фотографии.
Другие приехали за вдохновением, как Ким, или исполнить мечту — попасть на обучение к Маре Претвич.
Такие, как я.
Почти три недели пролетели за один миг.
Расул был прав: мне понравился сумрачный, влажный город. Я влюбилась в его улицы, атмосферу, людей. Мастер-класс открыл передо мной такие возможности, я получила пьянящую дозу вдохновения и удовольствия. Пахала без устали, спала по два-три часа, некоторые сутки вообще не смыкала глаза. Но фантазия и рвение били ключом. Черпала силы в энтузиазме…
Я бы хотела выиграть грант на обучение. Не только я. Но и Вербицкая, плюс человек десять точно! Но я точно чувствую: каждой порой кожи ощущаю, что Вербицкая выбрала конкурентом номер-один меня, врагом!
Меня буквально ослепляет этим пониманием.
Только сейчас.
— Собирайся, хватай, что есть!
— А рассказать о работе.
— У тебя в загашниках полно всего. Копируй на флешку, что нравится, и погнали.
Мне нужно выбрать фото. Нужно выбрать крутое фото.
Я быстро копирую портфолио, работы с курса и отдельно сохраняю одно из фото… Расула.
Ничего не могу с собой поделать, но одно из его фото — мое любимое. Лица не видно, но тело, свет, тени, рельефы — просто божественны.
На миг меня кусает совесть.
Я же обещала: эти фото только для нас. Только для нас двоих. Вернее, для него одного!
Я обработала все и отправила ему, получив в ответ сухое: “ОК”
Но и себе сохранила.
Фантазировала, любовалась, проклинала. Это фото стало моим фетишем.
Даже сейчас, спеша изо всех сил к завершению, я мысленно обрисовываю рельефы руки, которая нырнула в белоснежные трусы.
Напряженные мышцы, вздувшиеся вены, мощная грудь с капельками пота.
«Лица нет, никто не узнает!» — твержу себе.
— Обосраться перед финалом… — вздыхаю, когда уже сидим в зале, влетев в последний момент.
— А ты сделай вид, что так надо. Ты же художник. Некоторые художники продают свое дерьмо. И это покупают! — смешит меня Ким.
— Поэтому ты с пятном от кетчупа на рубашке?
— Тише…
Первой презентацию показывает Вербицкая. У твари идеально все — от внешности до голоса, от работы и до манеры преподнести себя.
— Вот она. Сука… Тварь. Тварь. Тварь… — шепчу.
— Успокойся, — Ким тычет меня пальцем в бок. — Лучше подумай, что сама расскажешь.
***
Работа Марины произвела грандиозное впечатление. На меня, в том числе. Она хорошо, безусловно. Она в обыденном ревущем ребенке передала такую глубину… Я заметила, что Мара Претвич ткнула карандашом в сторону Вербицкой и что-то шепнула своему ассистенту.
Работы других были не хуже. Нет!
Но в мыслях крутилась работа Марины.
Мне выступать предпоследней.
Голос немного дрожит, демонстрирую фото до курса и показываю выпускную работу.
В зале появляется непривычный звук — тишина.
Все пялятся то на меня, то на экран.
Чувствую себя почти извращенкой. У всех то детишки, то старики, то глубокое небо или скучающая томная красавица, то ускользающая красота, замирающие в бесконечности мгновения, а у меня… У меня в лоб об эротике, жажде и страсти.
Тело вибрирует от напряжения.
В горле пересыхает, и я даже не знаю, что сказать.
— Кажется, Саша просто перепутала фото любовника с фото выпускной работы, — негромко хихикает Вербицкая.
Настолько «негромко», что ее слова волной проносятся по залу, слышится гул перешептываний. Все взбудоражены.
Мара Претвич тянется к микрофону.
— Я видела достаточно. Следующий. Завершаем. Потом прошу студентов отдохнуть.
К своему месту иду с полыхающим лицом.
Пальцы немеют в горле густой комок обиды, слез и ненависти.
Взглядом я разбиваю черепушку Вербицкой и топчу ее мозг подошвами ботинок, в месиво.
— Меня так же научишь? — шепчет кто-то сбоку. — У меня не получается снимать откровенно. Всякая лажа. Пошлятина.
С трудом прогоняю сладкую фантазию мертвой Вербицкой, сосредоточившись на девушке, которая восторженно шепчет мне о том, какая классная у меня работа, какая чувственная, будоражащая.
А я… Даже не знаю.
Мара и не посмотрела, наверное…
Не знаю, не видела.
Я провалилась. Точно говорю, провалилась.
